Евгений Константинов - Как я играю!

– Пропал ваш старший сын! Бедный, бедный Мэвер…

– Говорили, что Эразм Кшиштовицкий выложил за рыбодракона все свои сбережения, все до последней монеты, – не поддержал горестных воплей приятеля Ватранг.

– Пропала ваша племянница! Бедная, бедная Буська…

– А потом, я слышал, серебристый рыбодракон пришел на выручку факультетским магам во время Прорыва.

– Да какая там выручка! – грохнул кулаком по столу Дроб. – Мы, мы, факультетские маги, свою кровь во время Прорыва проливали! Я – вон руку повредил, до сих пор болит. А у Меналы рука вообще в кость превратилась! Бедный, бедный Менала, погубил его Кшиштовицкий, ох, погубил! Дедушка Бо – пива!

– Два! – Ватранг вытащил мокрую бороду из кружки и одним большим глотком допил все еще пенящийся напиток.

– Господа… – вновь попытался привлечь внимание гномов Сака-Каневск и вновь был оттеснен подоспевшим с полными кружками хозяином трактира. По всему было видно, что старый лекпин не очень жалует гоблинское племя.

– Боюсь, что теперь мне придется занять должность моего друга, – горестно вздохнул Дроб, после того как сделал несколько больших глотков. – Должность главы Коллегии контроля рыболовных соревнований. А ведь это такая ответственность, такая ответственность…

– А для чего это потребовалось Кшиштовицкому? – вдруг спросил Ватранг. – И как мог он заколдовать воду, находясь в своем кабинете?

– Э-э-э… – замялся Дроб. – Но ведь он же маг! Сильный маг!

– Ты тоже маг, – возразил Ватранг. – Но ты же не способен заколдовать водную стихию, будучи от нее на приличном расстоянии?

– Э-э-э… я – нет, не могу. Но-о-о…

– У него был сообщник! – встрял Сака-Каневск. – Вместе с Кшиштовицким колдовал сообщник.

Дроб и Ватранг Семьдесят четвертый с удивлением уставились на гоблина.

– И я почти уверен, что этим сообщником был профессор Малач! – подлил масла в огонь Сака-Каневск.

– Эльф? – переспросил Ватранг

– Профессор юриспруденции? – уточнил Дроб.

– Да! Да! – часто-часто закивал гоблин. – Профессор Малач и сейчас там, на берегу озера, занимается совершенно непотребными вещами. И вы, господа, должны стать этому свидетелями. Пойдемте! Пойдемте же скорей! – Он схватил обоих гномов за руки и потащил из-за стола.

– Эй, эй! – подал из-за стойки голос дедушка Бо. – А расплачиваться кто будет?

– Я, я расплачусь! – нашелся Сака-Каневск и бросил на стол несколько монет.

Подобная щедрость произвела на всегда прижимистых гномов гораздо больший эффект, чем все слова гоблина. Они соизволили-таки подняться из-за стола и нетвердой походкой покинули трактир дедушки Бо.

Послав последний луч, солнце скрылось за горизонт. Но на берегу озера было еще достаточно светло, чтобы иметь возможность полюбоваться изящной фигуркой лекпинки, только что вышедшей из воды и начавшей вытирать распущенные волосы своим же платьем. И Малач, купавшийся вместе с ней и все еще остававшийся в воде, глядел и не мог наглядеться на прекрасное маленькое создание, только что подарившее ему на этом пляже незабываемые минуты счастья. Глядел и с каждой секундой все больше понимал, что безумно хочет сейчас же вновь насладиться обладанием лекпинкой и подарить ей бесценную эльфийскую любовь…

Но что-то вдруг остановило его порыв выбежать на берег. Что-то в самой воде. Которая будто бы послала импульс в сознание эльфа, в его магическую сущность. Малач замер, уставившись на темную воду перед собой и мысленно произнеся заклинание восприятия. Да, он не ошибся, вода озера в последние мгновения уходящего дня словно бы жаловалась на то, что ее безжалостно использовали, подчинили умышленному жесточайшему колдовству, и в то же время как бы оправдывалась, просила прощения за причиненные ею беды.

«Кто? – мысленно вопросил Малач, хорошо понимая, что не сможет получить ответа, и все-таки вновь спрашивая. – Кто и как это сделал?»

Вода не могла ответить, она только слегка всколыхнулась перед эльфом, но при этом в его сознании вдруг возник расплывчатый силуэт кинжала с кривым серебристым лезвием и черной, как ночь, рукоятью…

– Хо-хо-хо, а мы не напрасно прогулялись! – донесся до Малача чей-то голос из зарослей молодого ивняка на берегу.

– Да, нехорошие здесь происходят происшествия, – поддакнул кто-то.

– Ой! – вскрикнула Ксана, присев и прикрывшись платьем.

– Кто это там прячется? – гневно спросил Малач, спеша выйти на берег.

– Видите? Видите! – пискляво завопил еще кто-то. – Он – голый, и она – голая! Они совокуплялись здесь, они развратничали, они, они…

– Прекратить! – рявкнул эльф в сторону ивняка и, повернувшись к лекпинке, попросил: – Ксаночка, одевайся и уходи отсюда. Я сам разберусь с этими трусливыми подонками!

– Кто это трусливый?

– Кто это подонок?

Заросли ивняка раздвинулись, и на открытое пространство вывалились два шатающихся гнома. А за их спинами вновь раздался тот же писклявый голос:

– Нам бояться и стесняться нечего! Не то что этой развратнице-лекпинке!

– Да, – опять поддакнул гном, в котором Малач узнал бывшего метрдотеля более всего нелюбимого им ресторана. – Нехорошее происшествие!

– Хо-хо-хо – происшествие! – откликнулся другой гном – факультетский маг Дроб. – Что-то не припомню я, чтобы когда-нибудь профессор факультета рыболовной магии развратничал со студенткой, словно с грязной, продажной девкой!

Услышав эти слова, Ксана всхлипнула, похватала свою одежду и, больше не сдерживая рыданий, ринулась бежать прочь.

– Беги-беги, потаскушка, мы все, что надо, видели! – крикнул Дроб вослед. – И мы обязательно все рас…

Закончить фразу ему не удалось. Кулак подскочившего эльфа угодил господину Дробу в левый глаз, и коренастый, далеко не обделенный весом и силушкой гном, умудрившийся однажды в одиночку справиться сразу с семерыми гоблинами, оказался распластанным на земле.

Не намереваясь рассусоливать, Малач вмиг очутился напротив Ватранга и врезал тому теперь левой рукой в правый глаз. Этот гном, хоть был не менее своего приятеля пьян, на ногах удержался и даже выхватил из-за спины увесистую булаву, которой принялся отмахиваться от наседавшего эльфа.

– Ах вы паскудники! Ах вы мерзавцы! – не на шутку разбушевался Малач. – Оскорблять ни в чем не повинную девушку! Я вам покажу потаскушку, я вам покажу…

Он перехватил руку Ватранга, сжимавшую булаву, но вырвать ее из крепко сжатых гномьих пальцев не смог. За владение булавой завязалась серьезная борьба, между тем Ватранг, несмотря на объемистый живот, принялся проворно наносить удары носками своих кованых сапожищ по незащищенным ногам эльфа. В ответ Малач пару раз врезал коленом по корпусу гнома, но по сравнению с этими ударами укусы комара, наверное, имели бы больший эффект.