Карина Линова - Потерянный бог.

Человек.

Он держал в руке поводки двух крупных псов, во внешности которых проглядывало что-то неправильное, что-то… явно рептилье. Их шерсть была короткой, под ней серела чешуйчатая кожа, длинное худое туловище завершал голый, почти змеиный хвост. Морды формой и длиной напоминали крокодильи.

Однако по отношению к хозяину псы вели себя, как их обычные сородичи: время от времени виляли хвостом, преданно заглядывая человеку в глаза; иногда издавали полные энтузиазма звуки, полагая, должно быть, что это лай. В реальности их гавканье напоминало простуженный сиплый хрип.

Перед маленькой круглой поляной, разделенной на две части ручьем, человек остановился и с удовлетворением огляделся:

- Молодец, Дарен, - пробормотал он, - умница.

Поляна была окружена Золотыми Лиственницами: эти деревья давали самую могущественную естественную защиту из всех, что только можно найти в природе.

Рассеянно потрепав одну из собак по спине, человек шагнул между деревьями. Его острый взгляд отмечал все детали, записывая в память каждую мелочь, на случай, если понадобится вспомнить.

Остатки кострища. Кучка книг, мокрых, подгнивших, кое-где пожеванных лесным зверьем. Книги Аллеманд - Дарен в тот день не брал с собой ничего подобного. Наклонившись, человек взял одну из наименее пострадавших и раскрыл на середине. Описание классических ритуалов Магии Крови…

Н-да, либо он ошибся насчет Дарена, либо малышка Аллеманд не так проста, как все полагали.

Человек повел рукой с кольцом, ища месячной давности след детей. Через пару минут в воздухе проявилась золотая пыль, ведущая на юго-восток.

Мужчина нахмурился: почему они выбрали именно это направление? Самое худшее из возможных?

На севере ближайшее поселение аборигенов находилось в пяти днях пути, на западе, в восьми днях, располагалась небольшая имперская крепость. Даже иди они прямо на юг, по истечении месяца неминуемо вышли бы к владениям Ктурху - довольно цивилизованного, по варварским меркам, народа.

Нет, их выбор был ему абсолютно не понятен.

С каждым шагом дети все дальше углублялись в Дикий Лес.

- Я не знаю, что произошло, но дорога, по которой они шли, теперь открыта каждому. Найди моего мальчика, Амос! Пожалуйста, верни мне его!

- Обещаю, Кларисса, я сделаю все, что смогу.

Благодарный огонек в серых глазах, нежная улыбка:

- Спасибо тебе, мой друг. Ты - единственный, на кого я могу положиться.

Амос скорбно покачал головой: с самого детства Кларисса умудрялась вить из него веревки, и он сам прекрасно это понимал, но все равно поддавался. Хотя, вот уже восемнадцать лет, для него не было никакой надежды: его любимая принадлежала другому. И была все эти годы глубоко несчастна.

И еще существовал Дарен, почти точная копия своего проклятого отца, но с отражением черточек Клариссы: ее глаза, рисунок ее бровей, такая же, как у нее, бьющаяся на виске синяя венка.

Когда Дарен только родился, Амос возненавидел его, еще лежащего в колыбели: нежеланный плод нежеланного союза. Но потом понял, как много этот ребенок значит для Клариссы, как теплеют ее глаза при взгляде на сына, как возвращается исчезнувшая за первый год замужества искренняя улыбка. И примирился с существованием мальчишки.

Приложив ко рту ладонь, Амос издал длинную заливистую трель. Псы встрепенулись и подняли головы, удивляясь, чего это хозяин так распелся. Темный проигнорировал вопрос в собачьих глазах и повторил зов.

Из-за деревьев бесшумно, неся себя с достойной императора гордостью, выступил Оркуд. Всем своим видом зверь, казалось, говорил: «Это не ты позвал меня, это я соизволил выйти к тебе именно в этот момент».

Амос улыбнулся, подходя к своему любимцу, погладил по шелковистой черной гриве, вскочил в седло. Единорог изогнул шею, с упреком глядя на хозяина огромными влажными глазами: «А лакомство?» - вопрошали они. Порывшись в карманах, Амос достал очередную морковку и задался грустным вопросом, что ему делать, когда оранжевые хрустяшки кончатся. Для черного всеядного единорога его любимец питал поистине необъяснимое пристрастие к этому овощу.

Оркуд с легкостью взял след детей, все еще висевший в воздухе золотой пылью, и когда она рассеялась, уже не сбился с дороги. В давние времена, в разгар междоусобиц, именно на черных единорогах предки Амоса выслеживали чужаков в своих владениях. А также охотились на магов из враждебных Семей.

О последнем обычае Амос вспоминать не любил: слишком много в нем было дикости и варварства. Врагов положено убивать быстро и чисто, а не с азартным гиканьем, как это до сих пор делают южные кочевники.

Даже обычные единороги могли проходить огромные расстояния за краткий промежуток времени, а в специально выведенных черных эта способность была доведена магами до совершенства.

Они мчались на юго-восток; рядом, растворившись до полупрозрачного состояния, летели псы. У некоторых из найденных кострищ Амос останавливался, находя грубо обструганные вертела, кости животных, даже самодельные удочки. И каждая новая находка означала, что подростки сумели прожить еще один день.

Уже начинался вечер, когда Амос обнаружил брошенную в лесу сумку Иласэ, набитую припасами и травами. Находка встревожила его.

А потом след кончился.

Оборвался посередине высохшего озера.

Нахмурившись, Амос спешился, рассеянно потрепал беспокойно поводящего ушами Оркуда. Внимательно огляделся по сторонам: если след оборвался, дети должны быть поблизости, живые или мертвые. Даже если мертвые, единорог привел бы его к останкам. Да и выслеживающие заклятия не так просто обмануть.

Вокруг стояла гнетущая тишина, как обычно перед бурей. Но небо было чистым. И… Амос только сейчас осознал, что нигде нет собак; в лесу, всю дорогу, они бежали рядом с ним, и Темный привычно не обращал на животных внимания. Но к озеру псы не вышли.

Поблизости заквакала лягушка. Ей ответила другая. Их поддержало еще несколько, и могучий лягушачий хор раздавался теперь отовсюду.

Но разве сейчас не слишком холодно для лягушек? И, кроме того, нигде вокруг нет воды.

Амфибии замолчали.

- Здравствуй, Амос! - раздалось из-за спины.

Темный резко развернулся, лицом к лицу оказавшись с… Дареном Тартисом.

Все вокруг поплыло, реальность смазалась, только Дарен остался неизменным: чистое незагорелое лицо, внимательные серые глаза, на плечах тяжелый плащ с меховой опушкой, застегнутый на фамильный крест. Внешность мальчика буквально излучала здоровье и силу, словно он и не провел целый месяц в диком лесу, лишенный элементарных удобств.

Окружающий мир вернулся в фокус, только высохшее озеро исчезло: вокруг высились мрачные шотоны, и Дарен стоял почти вплотную к ним.