Владимир Лосев - Месть Демона

От такой воды у меня даже зубы замерзли, поэтому пришлось отползти, меня вытошнило еще раз, и только после этого я решительно встал и залез полностью под воду.

Ледяной душ мне всегда помогал, но, как оказалось, не всегда, и точно не сегодня. То ли вода была слишком холодной: в бассейне детского сада она была комнатной температуры, то ли с моим организмом что-то происходило, а вероятнее всего и то и другое.

Такого результата я, конечно, представить не мог в самом жутком видении.

Сначала у меня перехватило дыхание, да так, что я не мог вдохнуть в себя даже самый маленький глоток воздуха минуты две или три.

Ощущение жуткое, особенно если не знаешь, удастся ли тебе вообще когда-нибудь втолкнуть в свои легкие хоть толику воздуха. Потом вдруг начал осознавать, что и сердце больше не бьется.

Я распрощался с жизнью, хоть и продолжал судорожно ползти в дальний угол душевой. Правда, происходило это на каком-то сумеречном уровне, в глазах-то было темно.

Только уткнувшись головой в бетон, я понял, что все еще жив, а еще через какое-то время осознал, что и ползти дальше некуда. От ледяной воды, которая все так же хлестала сверху, я отодвинулся, но не могу сказать, что мне стало легче.

По-прежнему нечем было дышать, хотя какой-то животный вой невероятным образом просачивался сквозь сомкнутые губы.

Потом, когда удалось вдохнуть немного воздуха, я заорал со всей силой, на какую в данный момент был способен. С этим криком выходило все, что накопилось во мне: раздражение, злость, страх, непонимание того, что происходит со мной и миром.

Не зря японцы в своих корпорациях создали звукоизолированные комнаты, в которых каждый может накричаться вдоволь. Это действительно помогает. Поверьте, стоит покричать, когда тебя никто не слышит, и сразу становиться легче.

После выползшего из меня истошного крика я, наконец-то, смог дышать, а синяя пупырчатая кожа на теле начала розоветь. Меня вытошнило еще раз на этот раз только желчью. Я с какой-то тоской посмотрел на плюющийся ледяной водой душ, собираясь с силами, потом встал на четвереньки, добрался до крана — по-другому не получалось — и закрыл его. Стало оглушающее тихо.

Никогда раньше не думал, что льющаяся вода производит такой жуткий шум. Хоть, конечно, читал о мощных водопадах, звук, которых не может перекрыть даже пароходный гудок.

После пережитой маленькой клинической смерти даже стук от падения капель заставлял меня морщиться. Я зажал уши руками, это хоть и не помогло, но в какое-то облегчение принесло.

Я лег на деревянный трап, прижав колени к подбородку. Поза зародыша. Говорят, что мы инстинктивно принимаем эту позу, когда нам становится плохо, и когда умираем. Как пришли, так и уходим.

Хотя вроде беспокоиться было больше не о чем, сердце билось нормально, в штатном режиме, но все остальное тело вело себя просто предательски. Внутри меня разрастался жуткий холод, от которого, казалось, что все мои внутренности смерзаются в ледяной комок, а кожа горела так, словно меня жарили на сковородке в аду.

Дышать по-прежнему было нечем, хоть легкие горели от яростных вдохов и выдохов, а в груди появилось странное ощущение. Никогда не предполагал, что у меня на груди так много мышц, и они могут так болеть.

Руки и ноги дрожали мелкой дрожью, а в глазах стоял серо-черный туман. Сколько это продолжалось, не знаю. Но не пять минут и даже не десять, а гораздо больше.

В какой-то момент мое сознание не выдержало, и все полетело в шевелящуюся темноту, в спасительный обморок. Я очнулся только тогда, когда Роман вытащил меня из душевой и положил на скамейку в бытовке.

Свежий воздух, пахший углем и золой, был приятен, а теплота, исходящая от разогретых котлов растопила ледяной ком, в который превратились мои внутренности…

Букашкин озабоченно посмотрел на меня.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке?

— Нет, — прошептал я. Говорить в полный голос не было сил, хотя не так давно орал в полный голос.

— Чем я могу тебе помочь? Может, стоит вызвать врача? Если позвоню охране, то они сообщат в «скорую»…

— А как ты объяснишь мое присутствие здесь? — прохрипел я. — И что произойдет дальше? Ты об этом подумал?

— Скажу им, что ты — мой брат…

— А если кто-то из них меня знает? Не забывай, городок у нас маленький, обязательно найдется хоть один, с кем встречался когда-то хоть раз, меня узнают, а дальше приедут качки…

— Но если ты умрешь здесь, будет еще хуже…

— Испугался? Если умру, закопаешь где- нибудь в углу возле дерева. Меня никто искать не будет, так что даже своей смертью я тебе проблем не доставлю…

— Да я не об этом… — вздохнул Роман. —

Скажи, что сделать? Как помочь?

— Напои для начала чаем, как я и просил, сладким, если, конечно, молока найти не удалось…

Роман посадил меня за широкий деревянный стол и поставил передо мной чашку с дымящимся коричневым напитком.

— С чаем у нас проблем нет, а за молоком я еще не ходил, и даже не звонил, не узнавал, есть ли оно у кого. Котлы без присмотра не мог оставить. Ждал, пока ты помоешься, но ты, похоже, сейчас ни на что не способен. Так?

— Сейчас нет, — я вздохнул. — Но может быть, через пару часов приду в себя.

— Вот тогда и молоко будет, как раз буфет приедет, — Роман открыл дверь бытовки, чтобы можно было наблюдать за приборами. —

А что с тобой произошло? Я услышал какой-то животный вой, хотел пойти посмотреть, но оторваться не мог. Воду подкачивал. Л водомерное стекло мутное, не увидишь, пока не наберешь. А когда закончил, слышу, все стихло.

Решил — показалось, тут иногда и не такое привидится или слышится. Привыкаешь к шуму, устаешь, и начинается всякое…

— Сколько я был в душе?

— Примерно полчаса, может минут сорок. Я уже забеспокоился, думал, с тобой что-то случилось. Открываю дверь, а ты лежишь голый на полу, в баранку свернулся, синий от холода. Что это ты придумал?

— Не знаю, сам не понимаю. Раньше такого со мной никогда не было. — Может, заболел? Вирус какой-нибудь?

Сейчас много всякой гадости появилось, врачи даже и лечить не могут, потому что не знают…

— Нет, это не болезнь, а что-то другое, — я покачал отрицательно головой, удивляясь тому, что смог это сделать. Определенно мне становилось лучше. — Возможно, алкоголь на меня стал действовать, как страшный яд, поэтому мне стало так плохо. Я выпил уже за прошедшие сутки две бутылочки спирта. Для меня это много…

— Сто пятьдесят грамм спирта, да еще с перерывами… не могло так подействовать.

— Это на тебя не могло, а у меня организм реагирует по-своему, — пробурчал я. — Молоко связывает многие яды, поэтому и прошу, найди и принеси литра два-три. Я обычно себя молоком отпаиваю…

— Буфет еще не привезли, а в столовой нет, я им только что звонил. Часа через два еще позвоню. Ты как? А то мне нужно к котлам…