Владимир Лосев - Месть Демона

— Здесь мое место, я тут живу, уходи, пока не покалечил, или не убил, — человек говорил равнодушно и лениво, отчего слова приобретали еще более зловещий смысл. — Для меня убийство — это просто, раньше работал на мясозаводе забойщиком скота. Хорошее занятие. Мне нравилось. Они такие забавные коровы, когда в них током бьешь.

Подпрыгивают, о стенку бьются, а куда из клетки убежишь? Так что и тебя, если нужно, зашибу как быка молотом меж рогов…

— Молотом?

— Иногда, мы такое устраивали, когда надоедало электричество, берешь кувалду и бьешь меж рогов. У быка ноги подгибаются, очухивается он уже на небесах, а с него пока он без сознания все мясо с костей срежут на конвейере. Веселое было время…

— Не надо меня бить кувалдой, — попросил я слабым голосом. — Плохо себя чувствую, немного отдохну и уйду, не буду вам мешать, а за гостеприимство заплачу…

Чутье меня не подвело, этот человек был опасен. Кто хоть раз в себе преодолел внутреннюю преграду, не позволяющую убивать, становится опасным для окружающих. А человек, для которого это стало работой, опасен многократно, потому что он считает чужую смерть чем-то обычным.

— Может мне тебя еще и на свою постель, которую ты уже измял, положить? А где я сам спать буду? Вас тут сюда может скоро десяток больных приползет, и мне что вас всех привечать?

Вопрос был закономерный, только ответить мне на него было нечего. Чувствовал я себя по-прежнему ужасно, правда, боль понемногу уходила, но взамен нее явилась жуткая слабость.

Даже отвечать бомжу было выше моих сил.

Потерпите немного, будьте милосердны…

— А ты не заразный? Может, какую чуму, или холеру подхватил? Одет вроде прилично, хоть и не по погоде. Правда, перемазался в грязи. Полз по ней? Да и в крови, а ран вроде на теле не видать. Чья кровь-то на тебе, твоя или чужая?

— И моя и чужая, а раны заросли.

— Ну, это ты мне не рассказывай, этого тоже навидался, когда санитаром работал в больнице. Так быстро ни одна рана не зарастает, еще кровь до конца не свернулась, а уже и шрама нет. Правда, кровотечение могло быть и внутренним, такое бывает при туберкулезе, но кровь изнутри идет другого цвета — она алая, и ее не так много. На больного вроде тоже не похож, температуры нет. Так кто ты, мил человек? И как здесь оказался? Отвечай, или я тебя сейчас, как больного кутенка вот в это ведро засуну и подержу, пока совсем не кончишься…

— Слышь, мужик, — вздохнул я, чувствуя, как во мне закипает злость.

И чего это все хотят меня убить? Уже и простые бомжи готовы утопить в ведре. Что так трудно подождать, пока сам сдохну? Не надо загонять меня в угол, плохо потом становится… всем.

— Я же сказал, не трогай меня, немного отлежусь и уйду. И не нужно меня пугать, сам страшный. Когда бреюсь, себя в зеркале боюсь…

— Молодой еще и глупый, — фыркнул бомж, переворачивая меня на спину, и роясь в моих карманах. — Страшный он, оказывается.

Да я таких, как ты, не один десяток уже передушил, и тебя кончу. Приходят в мой дом и еще какие-то права качают, я этого не люблю. Тут у нас милиции и суда нет, если решу, что ты мне не нужен, так голову тут же и откручу. Лежал бы и молчал, может, чуть дольше бы прожил…

Я не мог пошевелиться, потому что у меня и руки отказали, поэтому беспомощно смотрел, как он вытаскивает из карманов джинсов деньги. Конечно, их было немного, но они были моими, а не его. Это называется грабеж…

Что же со мной происходит, если я уже и шею не могу повернуть? Умираю? Тогда почему голова стала ясной, и даже боль прошла? Впрочем, где-то читал, человек перед смертью иногда приходит в себя, смотрит на всех ясными глазами, и раздает бесплатные посмертные советы. Есть даже термин медицинский, описывающий это состояние, только я его забыл…

Бомж вытряхнул меня из безрукавки, вытащил бутылочку со спиртом, открыл ее и понюхал, и у него даже руки затряслись от возбуждения.

— Ладно, прощаю тебе, что ты на мою постель ложился и всю ее измял… — бомж выпил и закрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. — А спирт, настоящий, медицинский, градусов семьдесят. Давно такого не пил, с тех пор, как из санитаров выгнали. Хорошая штука, здорово забирает…

Он прошел к постели и лег на нее, поглядывая на меня сверху вниз, а я остался лежать на бетонном полу в той же неестественной вывернутой позе.

Похоже, меня все-таки разбил паралич, такое бывает при инсультах, но обычно парализуется одна сторона тела, а не так, как у меня, сначала ноги, а потом уже все остальное. Но у меня же и не инсульт, а что-то совершенно непонятное.

Слышал, правда о том, что когда травмируется мозг, особенно спинной, то паралич тела тоже происходит. Только у меня травмирован головной мозг, а не спинной. Или я ошибаюсь?

Позвоночник-то не ощупывал, может, там тоже пуля сидит?

Безрукавку бомж разглядывал с любовью, вытаскивая из многочисленных карманов пластиковые бутылочки одну за другой.

А безрукавку-то испортил, вся подкладка в крови, словно тебя резали, как куренка, — Бомж просунул палец в дыру на спине. — А это что?

Интересно, а я этой дыры не заметил. Выходит, эта пуля мне позвоночник повредила. Или это дырка от той, что пробила мое сердце и насквозь вышла? Я собирался заплатку положить, да все было недосуг.

— А ты, оказывается, не больной, а стреляный. Из бандитов что ли? Или как это теперь называется, предприниматель?

Бомж встал, снова внимательно меня оглядел, осмотрел футболку, потом перевернул на спину и завернул одежду.

— Да, нет, тело чистое, без шрамов и ран. Украл что ли безрукавку у мертвого? Что молчишь? Я бы тебя давно придушил, да только уходить сразу придется после этого, а мне пока некуда. Вот завтра схожу на разведку, присмотрюсь, если найду что-то подходящее, так тебя и придушу.

А ты, похоже, не больной, парень, тебя парализовало. В больницу бы надо, а я за тобой ухаживать не стану.

Но если честно, все равно умрешь, в больнице или здесь, разницы нет, только там проживешь чуть дольше. У нас от паралича не лечат… — Не надо больницы, лучше придуши, как обещал, — выдохнул я. Что-то мне совсем грустно стало. Воины так не умирают, они погибают в бою с оружием в руках. Лучше умереть от рук вонючего бомжа, чем в городской больнице.

— А что так на тот свет торопишься?

Думаешь, там лучше, чем здесь? Так ты ошибаешься, еще никто оттуда не пришел и не рассказал, как там хорошо. А я когда в больнице работал, много чего насмотрелся, клиническую смерть видел много раз.

Но только один из тех, что откачали, рассказывал о светлом коридоре, о том, что встречали на том свете его родные, и как ему было хорошо.

Остальные не видели ничего, кроме темноты, так что не верь никому. Слушай, где ты все-таки безрукавку взял?

— Моя она, и дырка в ней от пули тоже моя, в меня стреляли, да не попали, — ответил я. —