Стивен Эриксон - Врата Смерти(пер. И.Иванова)

— Фелисина, — торопливо зашептал Геборий, — ты хоть представляешь…

— Лучше, чем ты, старик. А сейчас помолчи.

— Возможно, наши пути теперь разойдутся…

Фелисина повернулась к нему.

— Нет. Думаю, ты мне понадобишься, Геборий.

— В качестве твоей совести? — горько улыбнулся он. — Я — никудышный выбор.

«Ошибаешься, старик. Ты — лучший выбор, и я считаю, что мне повезло».

Путь, по которому они шли, когда-то был дорогой, пролегающей по изломанной вершине хребта. Вдалеке хребет упирался в плоскую гору. Иногда в песке попадались остатки камней, которыми была замощена эта древняя дорога. Белые, гладкие, они напоминали человеческие кости. Тропой пользовались и поныне.

Тоблакай двигался впереди, скрытый охристой дымкой. Леом, Фелисина и Геборий шли следом. Шли без спешки, почти не разговаривая друг с другом. Необычайная худоба Леома в сочетании с бесшумной ходьбой пугала Фелисину. Иногда ей казалось, что перед ней призрак. Призраком выглядел и Геборий, слепо ковылявший за нею.

Обернувшись назад, Фелисина увидела, что старик улыбается.

— Что тебя развеселило? — спросила она.

— А на дороге-то мы не одни, девочка. Тут весьма тесно.

— Опять те же призраки, что и в развалинах подземного города?

Он покачал головой.

— Эти помоложе будут. Они из другой эпохи, которая началась после крушения первой империи.

Леом остановился, обернулся и вопросительно поглядел на Гебория.

Невидящие глаза скользнули по воину, и улыбка бывшего жреца стала еще шире.

— Да, Леом. Рараку обнажает передо мной свои тайны.

— Почему?

Геборий растерянно пожал плечами.

— А почему это так тебя взволновало, Леом? — спросила Фелисина.

«Глупый вопрос; тебя это не могло не взволновать». Глаза пустынного воина в упор глядели на нее и на старика.

— Кто тебе этот человек?

«Если бы я сама знала, Леом».

— Мой спутник. Мой историк. Раз мне суждено жить в Рараку, его опыт особенно ценен для меня.

— Он не имеет права знать тайны священной пустыни. Он просто украл их, как вторгшийся сюда чужеземный грабитель. Если желаешь узнать тайны Рараку, загляни в себя.

Наверное, хорошо, что она удержалась от смеха. Горьким бы был этот смех и пугающим. Даже для нее.

Путь продолжался. Утренний воздух делался все жарче. Небо приобретало огненно-золотистый цвет. Хребет сузился. В этих местах дорога сохранилась лучше, и теперь ноги путников ступали по массивным каменным глыбам. Тоблакай дожидался там,

— 640-где на дороге темнели большие ямы. В одной из них негромко журчала вода.

— Под дорогой проложен акведук, — сказал Геборий. — Когда идут ливни, он переполняется и заливает все ямы.

Тоблакай нахмурился. Леом взял бурдюки и спустился в яму. Геборий присел отдохнуть. Пристроившись возле камня, он запрокинул голову и сказал:

— Прости, что мы заставили тебя ждать, тоблакай, не желающий открывать свое имя. Тебе хотелось напиться, но яма слишком узка, и ты никак не можешь просунуть туда голову.

Великан диковато ухмыльнулся, обнажив заостренные зубы.

— Когда я убиваю людей, то кое-что от них оставляю себе на память и привязываю к поясу. Скоро там появится и кое-что от тебя.

— Он говорит про твои уши, Геборий, — подсказала Фелисина.

— Я понял, девочка. Он говорит про уши, а ему не дают покоя души тех, кого он зверски убил. Души мужчин, женщин. Он и детей убивал. Скажи, тоблакай, дети умоляли тебя пощадить их? Они плакали, цепляясь за убитых матерей?

— Если и плакали, то не больше, чем взрослые, — пробурчал великан, однако Фелисина видела, как он мгновенно побледнел.

Нет, его взбудоражила не память об убитых детях. В словах Гебория заключалось что-то еще, и тоблакай это уловил.

«Души убитых. Они не дают ему покоя, без конца напоминая о совершенных им злодеяниях. Прости, тоблакай, но ты не вызываешь у меня сочувствия».

— Тоблакай не живут в здешних местах. Что тебя позвало в Рараку? Мятеж, позволяющий безнаказанно убивать кого угодно? Откуда ты сюда приполз, чудовище?

— Я тебе сказал все, что должен был сказать. И не приставай ко мне с разговорами. В следующий раз я заговорю с тобой перед тем, как тебя убить.

Из ямы вылез Леом. Его волосы были опутаны порванной паутиной. На спине в бурдюках булькала вода.

— Убивать ты будешь только по моему приказу, — сердито бросил он тоблакаю, затем сверкнул глазами на Гебория. — А я пока такого приказа не отдавал.

Фелисине подумалось, что этот великан обладает бесконечным терпением и такой же непоколебимой уверенностью в собственной правоте. Тоблакай встал, взял от Леома бурдюк и молча двинулся дальше.

Геборий провожал его невидящим взглядом.

— Его деревянный меч насквозь пропитан болью, — сказал старик. — Думаю, ему тяжко спится по ночам.

— Он почти не смыкает глаз, — ответил Леом. — Так что лучше прекрати его дразнить.

Бывший жрец Фенира осклабился.

— Ты, Леом, не видишь, как призраки убитых тоблакаем детей буквально кусают его за пятки. Я, к сожалению, вижу. Но я обязательно постараюсь держать язык за зубами.

— В его племени не терзались сложностями мира, — сказал Леом. — Признавали только родню, а все, кто к ней не относился, считались врагами… Ладно, довольно об этом.

Возле горы дорога снова расширилась. По обе стороны виднелись продолговатые глыбы из красноватой обожженной глины, длина которых двое превосходила ширину. Пыль ограничивала видимость, но все же Фелисине удалось разглядеть великое множество таких глыб, беспорядочно раскиданных по горе. Они странным образом окаймляли развалины города.

Теперь дорога уже не пряталась под песком. Широкая и прямая, она вела к городским воротам. Время, песок и ветер разрушили их почти до основания. О существовании ворот напоминали лишь белые камни высотой не выше колена. Разрушен был и весь город.

— Медленная смерть, — прошептал Геборий.

Тоблакай уже достиг развалин ворот.

— Нам нужно добраться до гавани, — пояснил Леом. — Там есть тайник с запасами пищи… если только его не разграбили.

Под ногами хрустела мозаика черепков: красно-коричневых, серых, черных и бурых.

— Теперь если я вдруг разобью какой-нибудь горшок или чашку, то обязательно вспомню эти черепки, — сказала Фелисина.

— Я знал ученых, которые хвастались, что по остаткам утвари могут рассказать об исчезнувших государствах, — усмехнулся Геборий.

— Здесь бы они просто визжали от восторга.

— Я бы с удовольствием поменялся местами с кем-нибудь из них, — сказал старик.

— Ты шутишь, Геборий.

— Клянусь клыками Фенира, нет. Знаешь, девочка, я — не любитель приключений.

— Скажи лучше, что поначалу ты не был любителем приключений. Но потом твоя жизнь разлетелась вдребезги, как эти древние горшки и миски. И она уже тебя не спрашивала, любишь ты приключения или нет.