Патриция Бриггз - Удар Ворона

– Почему ты колеблешься, Бард? – Он произнес это с легкой улыбкой, от которой у Таера холодок пробежал по спине. Это не Ткач. – Сочиняешь ложь, которая могла бы понравиться мне?

– Нет, – правдиво ответил Таер. – Мне только сейчас пришло в голову, что я не знаю, в чем правда. Простой ответ таков: мы знаем только одно имя.

– Итак, вы вызвали меня, потому что не знали имени моего брата? Или есть другой ответ?

Таер решил довериться инстинкту.

– Я думаю, завеса, которую сотворил Ткач, ограничивает Его способность действовать в этом мире. Все, что Он мог сделать, Он уже сделал. Если бы у нас были оба имени, мы призвали бы Ткача. – Он сделал глубокий вдох. – И допустили бы ошибку. Ткач не может помочь нам.

Сталкер поднял руки.

– Ты думаешь, что я помогу? Теперь, когда мой слуга, мой раб ослабил путы, державшие меня? Ему не придется брать больше орденов, чтобы я мог делать все, что мне нравится.

– Он не Твой слуга, не Твой раб, – ответил Таер. – Он вор, пробравшийся в Твою тюрьму и укравший Твою силу, даже не спросив у Тебя разрешения.

– Как ты назвал мое имя, Бард, так и я должен ответить, как пес отвечает на приказ хозяина.

Слова были полны горечи и гнева, но никакие чувства не отразились ни на лице, ни в голосе Сталкера.

– Пока мы разговариваем, моя семья одна противостоит Черному, – сказал Таер и снова глубоко вздохнул. «Ты можешь говорить убедительнее», – подумал он. – Могу только извиниться за свою невежливость. Оскорбить Тебя – это самое последнее, что я мог бы захотеть. Нам нужна Твоя помощь, чтобы одолеть Черного.

– Поистине, – сказал бог. – А что ты дашь мне за помощь? Кого принесешь в жертву? Твою жену? Одного из твоих детей? А может, императора?

– Нет, – ответил Таер, и кровь заледенела в его венах. – Но я отдам тебе себя.

– Правда? – негромко спросил бог. Протянув руку, он обхватил подбородок Таера.

Боль прокатилась по телу Таера, и он услышал собственный крик. Ничто, даже молот Теллериджа, дробивший ему колени, не причиняло такой боли. Он упал, и бог склонился к нему, и его мягкое прикосновение рвало и терзало без физических ран.

– Отступи, Бард, – сказал Сталкер. – Отступи, и боль прекратится.

Таер закрыл глаза. Если он отступит, то потеряет всякий шанс на победу. Он не сделает этого, не может сделать. Наконец бог сам отнял руку и встал.

– Если бы я мог что-то сделать с ворами, которые без спроса берут мою силу, я бы давно сделал. Но я ничего не могу.

– Я Бард, – прошептал Таер, свернувшийся потным клубком на чистом холодном полу. – Я могу определить, когда ты лжешь.

Впервые Таер увидел чувство на лице бога – чувство гнева.

– Ты переходишь границы, Бард. Я повелитель смерти, и ты в моем царстве.

– Привязывание орденов к камням не ослабило завесу, которая держит Тебя в заключении, – отчаянно сказал Таер. Ему это показалось правдой, и он даже находил причины этого. – Я думаю, что если бы завеса ослабла, Ты бы сам уничтожил Виллона. Хиннум говорил мне, что Ты не зло. То, что Черный делает с Твоей силой, оскорбляет Тебя.

Откуда-то он набрался сил, чтобы сесть, хотя мышцы его все еще дергались в ожидании новой боли.

– Если твоя жена уничтожит камни, не освободив ордены, это ослабит завесу, – сказал Сталкер.

– Виллон хочет, чтобы моя жена разделила дух и камни, чтобы их использовать, – ответил Таер. – Он знает об ордене Защитника. Если моя жена не покажет ему, как это делать, он со временем научится сам. В его распоряжении все время мира, потому что смерть не имеет над ним власти. Со временем он захватит все камни и поглотит их силу – силу, принадлежащую Тебе и Ткачу. И тогда он уничтожит Вас обоих.

Он понял это намерение Виллона, когда узнал, что тому нужны не просто шесть очищенных камней разных орденов, а все камни, очищенные от духа.

Сталкер отвернулся, с трудом отвел взгляд, словно Таер имел над ним какую-то власть.

– Ты рассказал ему, как привязать ордены к камням, – сказал Таер. Он не был уверен, что сможет стоять, поэтому не вставал. – Если бы Ты не сделал этого, Странники со временем сами справились бы с ним. Именно такова их задача, они расплачиваются за свое несовершенное, неполное жертвоприношение. Жадность к знаниям, стремление сохранить библиотеки, мермори Хиннума – все это дало Черному возможность существовать. И Странники пытаются исправить это после гибели Колосса. Но из-за Виллона их теперь осталось совсем немного. Если бы Ты не объяснил Черному, как связать ордены, сейчас перед Тобой не было бы угрозы.

– Ты сам это сказал, Бард, – с горечью ответил Сталкер, – смерть не имеет над ним власти. Пока он владеет моей силой, я ничего не могу с ним сделать.

– Так что могу сделать я? – спросил Таер. – Как нам остановить его ради Тебя?

Бог вздохнул.

– Я могу помочь, – сказал он. – Я буду петь для тебя, и на это время мы отнимем у Виллона силу. Ты доказал, что способен выдержать боль, которую вызывает в тебе моя песнь. И пока мы сдерживаем нашу силу, Виллон должен быть убит.

– Лер? – спросил Таер.

– Только бог войны может убить бессмертного, – с сожалением сказал Сталкер. – Для того чтобы Черный погиб, нужна жертва, Таер.

– Защитник считает, что если он убьет кого-нибудь, это убьет Джеса, – сказал Таер.

– Защитник прав, – подтвердил Сталкер. – Хенна мое дитя, как и дитя моего брата, как Джес – твое. Я не стал бы причинять боль, если бы это было возможно.

– Линвите. – Таер слышал, как заканчивает произносить это слово, и понял, что весь эпизод совсем не занял времени.

Все молчали в ожидании каких-то изменений. Таер выпустил руку Ринни, потом – Хенны. Снял со спины лютню и начал подбирать мелодию.

Сталкер сказал ему, что неважно, какой будет песня, но Таер выбрал старую солдатскую, в которой на каждое двустишие следовали восемь строк припева, а количество двустиший ограничивалось лишь тем, сколько рискованных шуток он помнит. Эту песню он мог бы петь до заката.

Он наклонил голову, настраивая струну, и сказал очень тихо:

– Джес, когда я начну второе двустишие, Защитник сможет убить Виллона.

– Ничего не выйдет, – сказал Виллон. – Сталкер не ответил тебе.

– Неужели ты думал, что Он ответит? – спросил Таер. Конечно, Виллон знает настоящее имя бога. Он должен знать оба имени, чтобы иметь возможность красть у богов силу. – Зачем Ему отвечать мне?

– Я могу это сделать, – сказал Лер, который тоже слышал слова Таера.

Таер покачал головой и запел.

– Что ты делаешь? – спросил Виллон, и Таер видел, что Сэра хотела задать тот же вопрос.

Он не мог им ответить, потому что сила бога огнем вспыхнула в его горле. Теперь он понял, почему Сталкер испытывал его: песня причиняла страшную боль; выдерживать силу Сталкера ему не легче, чем Черному, а Таер не хотел жертвовать жизнями, чтобы эта боль стала меньше.