Пол Андерсон - Сага о Хрольфе Жердинке

Свипдаг остановился за спиной Ирсы и прочистил горло. Она повернулась к нему, как только сумела овладеть собой, и сказала:

— Приветствую тебя!

— Мне кажется, мы могли бы немного поговорить, моя госпожа, — ответил воин.

— Как в старые времена? Нельзя воротить ни прошедшие года, ни умерших людей. Но, конечно, я рада тебе. Давай пройдемся вдоль реки.

Воины отошли подальше от них. Ирса и Свипдаг молчали, пока шли по суетливым шумным улицам Упсалы. За воротами Ирса направилась на юг вдоль берега реки. Хотя тропинка подмерзла, лед на реке уже тронулся, и коричневый поток уносил прочь огромные серые льдины. Долина Фюрис была пустынна, если не считать пары хуторов, трубы которых словно подпирали черными столбами дыма морозную пустоту небес. Правый отвесный берег зарос кустарником, а поверху возвышался лес, ощетинившийся голыми ветвями деревьев.

— Моя госпожа… — наконец заговорил Свипдаг, проглотив ком в горле. — Моя госпожа, нам следовало бы забрать вас отсюда домой… Ведь так?

Она смотрела в сторону. Он едва расслышал ее сдавленное «нет».

— Но ведь это безумие! Адильс…

— Я не испытываю страха перед тем, что он может причинить мне. — Ирса выдержала пристальный взгляд старого воина и взяла его за руку. — А вот Хрольф… Свипдаг, ты должен как можно быстрее убедить Хрольфа в том, что вам нельзя здесь долго оставаться. Адильс может поднять против вас весь Свитьод. Он прибегнет к самому страшному колдовству, чтобы победить вас. Вы не можете даже представить, как он богат и как сильна его ненависть!

Свипдаг настолько крепко сжал обух своей секиры, что суставы его пальцев побелели.

— Могу ли я… Может ли твой сын бросить тебя одну, когда над тобой нависла опасность?

— У меня есть свои воины. — Она кивнула головой в сторону города. — Не только те, которых ты видел. Гораздо больше. Хотя они открыто не клялись мне в верности, но они у меня в долгу и помнят об этом. Семье одного из них я помогла в голодную зиму, других я по справедливости рассудила или даровала свободу рабу, когда увидела, как его глаза следят за парящим в небе орлом — да ты и сам знаешь, что может сделать знатный человек. — В ее голосе сквозила непокорность, хорошо знакомая Свипдагу по речам ее сына и брата. — Богатые и сильные бонды всегда рьяно заботятся о себе. А им хорошо известно, сколь безжалостен и жаден их конунг. Я стараюсь сдерживать его. И он знает, что всем это известно, поэтому он не осмеливается тронуть меня. Более того, он постоянно живет в страхе, что меня может одолеть какой-нибудь недуг, и все решат, что он вызван его колдовскими чарами. И тогда его дни будут сочтены! — Ее смех был резок и пронзителен. — Неужели ты думаешь, Свипдаг, что дочь и жена конунга Хельги Скьёльдунга не знает, как о себе позаботиться?

Дальше они шли опять молча, пока Свипдаг не заговорил:

— Пусть так, но здесь тебя ничто не держит. А в Дании тебе была бы оказана высокая честь… и ты была бы окружена всеобщей любовью.

Она сжала его пальцы:

— Я знаю, мой дорогой, старый друг! Я это очень хорошо знаю. Но у меня есть свои обязанности. Я связана со многими клятвами до конца дней — разве теперь я могу бросить их? А что касается войны против вас, которая, несомненно, вскоре начнется, то наступит такой момент, когда я больше не смогу давать вам советы и удерживать ваших врагов. — Она указала в сторону. — Что до моего Хельги — он и его воины полегли, даже не успев спешиться, в нескольких десятках шагов дальше по реке. Без меня кто станет совершать жертвенные обряды над ними и заботиться об их могилах? — Ее била дрожь, — Кто удержит Адильса от того, чтобы вырыть их черепа и сделать из них чаши для вина, а лопатки покрыть колдовскими рунами?

Свипдаг сжал ее локоть.

— Говорят, — продолжила она вскоре, — однажды, когда этими землями правил Домальд сын Висбура, урожаи были слишком скудными. Чтобы вновь заслужить милость богов, шведы принесли им в жертву много быков. Но на другой год стало еще хуже. Тогда они принесли в жертву людей: но голод продолжался. На третий год они убили самого конунга Домальда и окропили алтарь и своих идолов его кровью. За этим последовали добрые времена в мире и достатке.

— Понимаю. Ты — воистину королева, Ирса.

— А ты — побратим моего брата, Свипдаг.

Они дошли до того места, где был захоронен Хельги, задержались там на миг и повернули обратно.

В этот и следующие два вечера Ирса делила трон с Хрольфом. Хотя она редко улыбалась, но никто не видел, чтоб лицо ее выражало скорбь. Воины были счастливы. Все чаще они называли своего конунга «Жердинкой». Вёгг был слегка смущен этим и носился стремглав, выполняя все их поручения. Поскольку жизнь юноши подвергалась серьезной опасности, а сердце рвалось в путь, Ирса убедила сына взять мальчишку с собой.

В течение этих дней она готовила себя к тому, что вскоре Хрольф должен будет уехать домой. Она старалась проводить как можно больше времени с ним, слушая его рассказы о том, что произошло с тех пор, когда он был мальчиком со взъерошенными волосами, которые она так любила целовать, желая ему спокойной ночи.

В то утро, когда был назначен отъезд, много народа собралось со всей округи. Люди заполонили улицы Упсалы, гудя как пчелы в ожидании отбытия датчан. За частоколом королевской усадьбы воины и многочисленная челядь стояли сплошной стеной. Погода была ясная и холодная, хотя ветер принес первое смутное дыхание весны.

Конунг Хрольф и его люди собрались в середине двора, одетые в самые лучшие свои одежды и кольчуги, пестрота красок их облачений и блеск оружия распространяли сияние вокруг. Все это были подарки Ирсы, желавшей возместить им то, что уничтожил пожар. Стараясь оказать честь Хрольфу, она хотела, чтобы все видели, что датчане увозят с собой. Во главе отряда ехала повозка, запряженная восемью лошадьми, которыми правил Вёгг. В повозку были сложены многочисленные сокровища: золото, серебро, драгоценные камни, янтарь, слоновая кость, меха, ткани, кубки, оружие, медные монеты и заморские товары. Дух захватывало при виде этого великолепия.

Следом конюхи вели под уздцы двенадцать высоких рыжих скакунов из Южных стран, в сбруе, под седлами и кольчужными накидками, а за ними еще одного — белого как снег, предназначенного для конунга Хрольфа.

Затем ехала королева, богато одетая, в сопровождении своих воинов. В каждой руке она держала по серебряному рогу, в два локтя длиной, богато украшенных фигурками богов, зверей и героев. Она остановилась перед сыном и крикнула ему против ветра:

— Владей тем, что тебе принадлежит.

Как слышали многие свидетели, и, никто не мог оспаривать эти слова после, он спросил ее:

— Отдаешь ли ты мне только то, чем я и мой отец имели право владеть?