Джордж Мартин - Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света)

«Как прекрасно». — Над ней возвышалась покрытая снегом вершина Копья Гиганта. По сравнению с необъятной громадиной из камня и льда замок казался карликом, недостающим до плеча соседа-великана. Там, где летом стекали Слезы Алиссы, кромку украшали двадцатифутовые сосульки. Над замерзшим водопадом, широко расправив в утреннем небе свои синие крылья, взлетел сокол. — «Ах, если б только у меня тоже были крылья».

Она опустила руки на резные каменные перила и перегнулась через край. В шести сотнях футов внизу она увидела Небесный замок и каменную лестницу, вырубленную прямо в скале, продуваемый всеми ветрами путь, который вел мимо Снежного и Скального замков вниз к подножию долины. Она видела башни и твердыни Лунных Врат. Они казались крохотными, словно детские игрушки. Вокруг его стен засуетилось войско лордов-Истцов, копошась среди расставленных шатров, словно муравьи в разоренном муравейнике. — «Если б только они были настоящими муравьями… Мы бы могли их просто растоптать». — Пожалела она.

Два дня назад к ним присоединился младший лорд Хантер со своим отрядом. Нестор Ройс запер и укрепил Врата, но у него в гарнизоне было всего триста человек. Каждый из лордов-Истцов привел с собой тысячу человек, и теперь внизу собралась шеститысячная армия. Алейна знала имя каждого из них как свое собственное: Бенедар Белмор лорд Стронгсонга, Саймонд Темплтон рыцарь Девяти звезд, Хортон Редфорт лорд Редфорта, Анья Уэйнвуд леди Железного Дуба, Гилвуд Хантер, которого все до единого звали Младшим Хантером, лорд Лонбоухолла. И, наконец, самый могущественный из них — Джон Ройс, внушающий страх Бронзовый Джон — лорд Рунстона и кузен Нестора, возглавляющий старшую ветвь рода Ройсов. После падения Лизы Аррен все шестеро собрались в Рунстоне и составили пакт, поклявшись защищать лорда Роберта, Долину и друг друга. В их иске явно не упоминалось имя Лорда Защитника, однако говорилось про «плохое управление», которому должен быть положен конец, а также про «ложных друзей и дурных советников».

Ледяной порыв ветра проник ей под подол, взобравшись вверх по лодыжкам. Она скользнула внутрь комнаты выбирать платье для завтрака. Петир отдал ей весь гардероб своей бывшей жены — и драгоценные шелка, и атлас, и бархат и меха, куда в большем количестве, чем она когда-либо мечтала, хотя большей частью все эти платья были ей велики. Леди Лиза после долгой череды беременностей, выкидышей и рождения мертвых детей стала довольно полной. Однако несколько сохранившихся старых платьев были сшиты еще для юной Лизы Талли из Риверрана, а другие Гретчель смогла перешить для Алейны, которая в свои тринадцать лет догнала по росту свою двадцатилетнюю тетку.

Этим утром ее взгляд остановился на платье, которое было расшито цветами Талли — красным и голубым — и украшено горностаем. Гретчель помогла ей просунуть руки в расширяющиеся рукава и затянула на спине завязки корсета. Затем она расчесала и заколола ее волосы. Вчера вечером до того как идти спать, Алейна вновь их покрасила. Краска, которую дала ей тетка, изменила ее природный рыжий цвет на темно-каштановый, однако природа быстро брала свое и у корней волос очень быстро становился прежним. — «Что я буду делать, когда краска закончится?». — Ее доставляли из-за моря из Тироша.

Спускаясь на завтрак, Алейну вновь поразила тишина Гнезда. Во всех Семи Королевствах не возможно было найти замок тише этого. Слуг здесь было немного, все они были пожилыми, и кроме того, старались говорить тише, чтобы не волновать юного лорда. На вершине горы не было ни лошадей, ни лающих и рычащих охотничьих собак, ни рыцарей, тренирующихся во дворе. Даже шаги стражников, патрулирующих бледные каменные залы, казались странно приглушенными. Единственное, что она могла слышать — был ветер, который вздыхал и стонал возле башен. Когда она только приехала в Гнездо, еще слышен был шепот Слез Алиссы, однако сейчас водопад замерз. Гретчель сказала, что он будет молчать до весны.

Она застала лорда Роберта в одиночестве в Утреннем Зале над кухней, вяло елозившего деревянной ложкой в большой миске с овсянкой, сдобренной медом.

— Я хотел яйца. — Увидев ее, пожаловался он. — Я просил три вареных всмятку яйца и бекон.

У них не было яиц, впрочем как и бекона. В амбарах Гнезда было достаточно овса, ячменя и зерна чтобы кормить их целый год, но в остальном они зависели от незаконнорожденной девици Мии Стоун, которая поднимала им свежие продукты из долины. Но поскольку лорды Истцы встали лагерем прямо у подножия гор, пробраться мимо них у Мийи не было никакой возможности. Лорд Белмор, который первым из шести прибыл к Лунным Вратам, и отправил Мизинцу ворона с известием, что пока лорд Роберт не будет отправлен вниз, провизия наверх поступать не будет. Это не было настоящей осадой, пока, но на этом все хорошее в их положении и заканчивалось.

— Когда придет Мийя, ты сможешь съесть столько яиц, сколько захочешь. — Пообещала Алейна маленькому лорду. — Она привезет яйца, масло и дыни и прочие вкусные штуки.

Но мальчик был несговорчив.

— Я хочу яйца сегодня.

— Сладкий Робин, ты же знаешь, у нас нет яиц. Пожалуйста, кушай овсянку. Она очень хорошая. — Она съела для примера целую ложку.

Роберт оттолкнул свою ложку и откинулся назад, даже не поднеся ее ко рту.

— Я не голоден. — Решил он. — Я хочу в постель. Я не спал всю ночь. Я слышал пение. Мейстер Колемон дал мне сонного вина, но я все равно слышал.

Алейна отложила ложку.

— Если б было пение, я бы его тоже услышала. Должно быть тебе просто приснился дурной сон, только и всего.

— Нет! Это не сон. — Его глаза наполнились слезами. — Мариллон снова поет. Твой отец сказал, что он мертв, а он не мертв!

— Нет, мертв. — Она испугалась, услышав от него подобные вещи. — «Он и так маленький и болезненный, а что если он еще и сумасшедший?»

— Сладкий Робин, он мертв. Мариллон слишком сильно любил твою леди-матушку и не мог жить после того, что он с ней сделал, поэтому он вышел через небесную дверь. — Алейна сама не видела тело, как и Роберт, но она ни капли не сомневалась в смерти певца. — Он правда вышел.

— Но я же слышу его каждую ночь. Даже когда я закрываю ставни и кладу голову под подушку. Твой отец должен был отрезать ему язык. Я говорил ему, но он не стал.

«Ему нужен был его язык для признания».

— Будь хорошим мальчиком, скушай кашу. — Взмолилась Алейна. — Ну, пожалуйста? Ради меня?

— Не хочу я овсянку! — Роберт бросил свою ложку через весь зал. Она попала в гобелен, оставив на нем смазанный след от овсянки поверх белой шелковой луны. — Лорд хочет яйца!

— Лорд должен есть овсянку, и быть за нее благодарным. — Произнес за спиной голос Петира.