Джордж Мартин - Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света)

— Прошу, — умоляла она, — Пожалуйста, только не моих детей, не трогай моих детей. — Но Тирион только злобно пялился на нее в ответ. Он был тоже обнажен, и с ног до головы был покрыт жесткой шерстью отчего был больше похож на обезьяну, чем на человека. — Ты увидишь, как их коронуют, — произнес он. — И ты увидишь, как они умрут. — Потом он присосался к ее кровоточащей груди губами, и ее с ног до головы, словно раскаленный кинжал, пронзила боль.

Дрожащая, она очнулась в объятьях Таэны.

— Кошмар, — слабо пробормотала она. — Я кричала? Прости.

— При дневном свете сны обращаются в прах. Снова карлик? Почему он так тебя пугает, этот маленький глупый человечек?

— Он меня убьет. Это было предсказано, когда мне исполнилось десять лет. Я хотела узнать, за кого я выйду замуж, но она сказала…

— Она?

— Майега. — Слово получилось неразборчивым. Она все еще слышала голос Малары Хизерспун, которая настаивала, что если не вспоминать о пророчестве, то оно не исполнится. — «Но в колодце она не была такой молчаливой. Кричала и выла она очень громко».

— Тирион — валонкар, — продолжила она. — Вы используете в Мире это слово? На Высоком Валирийском оно означает младший брат. — После того, как Мелера утонула, Серсея узнавала про это слово у септы Саранеллы.

Таэна взяла ее руку в свою и сжала.

— Это была ужасная женщина, старая, больная и уродливая. Ты была юна и красива, полна жизни и величия. Ты рассказывала, что она жила в Ланниспорте, поэтому она отлично знала про карлика и то, что он убил вашу мать. Эта тварь не посмела тебя ударить, зная, кто ты есть, поэтому она решила уязвить тебя своим змеиным языком.

«Возможно ли, что это так?» — Серсее очень хотелось в это поверить.

— Но Мелара умерла, как она и предсказала. И я так и не вышла замуж за Рейегара. А Джоффри… карлик убил моего сына прямо у меня на глазах.

— Одного сына, — поправила леди Мерривезер. — Но у тебя есть второй, славный и сильный, и никакое зло ему не грозит.

— Не грозит, покуда я жива. — Произнесенные вслух, эти слова помогли вселить в нее уверенность в том, что так оно и будет. — «Да. При дневном свете сны обращаются в прах». — Снаружи утреннее солнце начало пробиваться сквозь завесу облаков. Серсея выскользнула из-под одеяла. — Этим утром я буду завтракать с королем. Я хочу видеть сына. — «Все, что я делаю, я делаю ради него».

Томмен помог ей придти в себя. Никогда прежде он не был с ней таким милым, как этим утром, болтая про своих котят, намазывая мед на ломоть черного горячего хлеба, только что вынутого из печи.

— Сир Зарапка поймал мышь, — поведал он ей. — А леди Усик у него ее стащила.

«Я никогда не была такой невинной и милой», — вспомнила Серсея. — «Как же он думает править этим беспощадным королевством?» — Мать внутри ее хотела только защитить его, а королева понимала, что он должен вырасти жестче, иначе Железный Трон неизбежно его уничтожит:

— Сиру Зарапке нужно учиться отстаивать свои права, — сказала она в ответ. — В этом мире слабые всегда оказываются добычей сильных.

Король, облизывая мед с пальцев, задумался над сказанным.

— Когда сир Лорас вернется, я хочу научиться сражаться копьем, мечом и кистенем, так же, как и он.

— Ты научишься сражаться, — пообещала королева. — Но не у сира Лораса. Он не вернется, Томмен.

— Маргери говорит, что вернется. Мы за него молимся. Мы просим у Матери ее милости, и у Воина — дать ему сил. Элинор говорит, что это самая главная битва сира Лораса.

Она пригладила его волосы, мягкие золотистые кудри так сильно напомнили ей о Джоффе.

— Будущий вечер ты проведешь с женой и ее кузинами?

— Нет, не сегодня. Она сказала, что желает поститься и очиститься.

«Поститься и очиститься… ах, да! Грядет Девичий День».

Уже много лет Серсее не приходилось отслеживать приход этого святого дня. — «Будучи трижды замужем, она все еще хочет заставить нас верить в то, что она девушка». — В скромном белом наряде малютка-королева поведет свой курятник в септу Бейлора, чтобы поставить у ног Девы высокие белые свечи и украсить ее шею пергаментной гирляндой. — «Но, по крайней мере, не со всем курятником». — В Девичий День всем вдовам, матерям и шлюхам было запрещено входить в септу, как и мужчинам, чтобы не осквернить священные гимны невинности. Только невинные девицы могут…

— Матушка? Я сказал что-то не то?

Серсея поцеловала его в лоб.

— Ты сказал нечто очень умное, дорогой. А теперь беги, играй с котятами.

Сразу после этого она позвала сира Осни Кеттлблэка в свои апартаменты. Он явился со двора весь в испарине с самодовольным видом, и, встав на колено, как всегда раздел ее глазами.

— Встаньте, сир, и сядьте рядом. Когда-то вы бесстрашно оказали мне услугу, но сегодня у меня для вас есть суровое поручение.

— Да, и у меня для тебя есть нечто суровое.

— Это подождет. — Она легко пробежала пальцами по его шрамам. — Вы помните ту шлюху, которая наградила вас ими? Когда вы вернетесь со Стены, вы ее получите. По нраву ли вам это?

— Я хочу только тебя.

Верный ответ.

— Для начала вы должны признаться в преступлении. Мужские грехи, если их оставить гнить, могут отравить душу. Я знаю, жить с тем, что вы совершили невыносимо тяжело. Пришло время очистить свое имя от позора.

— От позора? — Он выглядел озадаченным. — Я говорил Осмунду, Маргери только дразнит. Она никогда не позволит мне зайти дальше, чем…

— Как по-рыцарски с вашей стороны ее защищать, — прервала его Серсея. — Но вы слишком хороший рыцарь, чтобы продолжать жить преступником. Нет, вы должны сегодня же ночью направиться в Великую Септу Бейлора и переговорить с Верховным Септоном. Когда у мужчины на душе столь тяжкие грехи, только Его Святейшество лично может спасти его от адских мук. Расскажите ему, как вы переспали с Маргери и ее кузинами.

Осни моргнул.

— Что, и с кузинами тоже?

— С Меггой и Элинор, — решила она. — Но никогда с Аллой. Подобная маленькая деталь сможет представить историю в более правдоподобном свете. — Алла плакала и умоляла остальных прекратить грешить.

— Только Меггу и Элинор? Или Маргери тоже?

— Маргери в особенности. Она у них верховодила.

Она рассказала ему все, что она задумала. Пока Осни слушал, на его лице медленно проступали мрачные предчувствия. Когда она закончила, он произнес:

— После того, как ей снимут с плеч голову, я хочу получить от нее поцелуй, который мне не достался.

— Вы получите все поцелуи, какие пожелаете.

— А потом на Стену?

— Не надолго. Томмен — великодушный король.

Осни почесал покрытую шрамами щеку.

— Обычно, если я вру про какую-то женщину, то я утверждаю, что никогда в жизни ее не трахал, а они утверждают обратное. А здесь… никогда не лгал Верховному Септону. Думаю, за это попадают в какой-нибудь из адов. В худший из всех.