Ансельм Одли - Инквизиция

Трибун стражи, стоящий навытяжку у стены напротив больших окон приемного кабинета Сэганты, заметил:

– К сожалению, они не примут отказа.

– Им придется его принять, во имя Рантаса. – Лиас откинулся на спинку большого кресла, многозначительно глядя на Мауриза и Телесту. – Вы втянули нас в эти неприятности. Не хотите поделиться ценными идеями?

Мауриз не привык, чтобы кто-то разговаривал с ним таким тоном. Тем более что этот кто-то – не фетиец и на несколько лет его моложе.

– Ваш долг – заботиться о нашей безопасности, вот и все.

– Очень ценная мысль. – Лиас постучал костяшками по столу. Он выглядел очень авторитетно, но, в отличие от Персеи или секретаря Сэганты, Лиасу с его представительной внешностью это давалось проще. До сегодняшнего утра я не осознавал, насколько малочислен штат вице-короля. Видимо, несколько служащих уехали в горы или вернулись домой, когда прибыли инквизиторы. – Кажется, для вас «дипломатия» – иностранное слово, хоть вы официально и являетесь чьим-то там посланником. Конечно, мы вас защитим, но если сакри начнут штурмовать дворец, я не гарантирую вашу безопасность. Это все, что я могу сейчас сказать.

– Я хочу иметь возможность в любое время дня связаться с консулом Скартарисов.

– Обратитесь к трибуну. Курьерами распоряжается он.

Мауриз и Телеста круто повернулись и вышли, бросив свирепый взгляд на нас с Палатиной. Я очень мало виделся с ними с тех пор, как мы прибыли. Очевидно, фетийцев возмущало, что у нас в Калатаре больше союзников и сочувствующих, чем у них. Должно быть, они думали, что будут защищать нас, а не наоборот.

Быстро переговорив с Лиасом об отпуске стражников, трибун тоже ушел. Лиас со вздохом облегчения выбрался из-за огромного стола.

– Надо же, как мне повезло. В первый раз Сэганта уехал и оставил меня с этой парочкой. Персея, ты была в городе. Как там обстановка?

– Ничего хорошего. – Девушка встала со стула у стены и оказалась рядом с трибуном. – Инквизиторы схватили не так много людей, поэтому они издали еще один указ. Там говорится, что они откажут в благословении рыболовным флотилиям, если не встретят с их стороны полного сотрудничества. Это «сотрудничество» может означать что угодно.

– Суеверие, – пробормотал Лиас. – Рыбаки не выйдут в море без благословения жреца и его заверения, что им не будут грозить шторма. На самом деле важнее всего второе, но рыбаки – суеверный народ.

– Как будто ты не суеверный, – заметила Персея.

– Но не до такой степени, – зло отрезал Лиас. – Я не верю, что тарабарщина жреца, не имеющего никакого отношения к морю, защитит их и даст им хороший улов. Это просто смешно.

– Ты сам сказал, что важно не это. Они должны консультироваться с океанографами, чтобы узнать, как поведет себя море, и со Сферой, чтобы выяснить насчет погоды. И здесь именно Сфера обладает властью. Это традиция, такая же старая, как Сфера, и ничто, кроме чуда, ее не изменит. – Взглянув на меня, Персея добавила: – Возможно, ты и есть наше чудо.

Это было сказано с такой убийственной серьезностью, что я растерялся. Юмор у Персеи достаточно прямолинеен, и всегда понятно, когда она шутит. В этот раз она не шутила.

– Я рассказала им о твоих вчерашних выводах, до изоволны, – извиняющимся тоном призналась Палатина. – Нам нужна помощь.

Интересно, что еще она им рассказала? Неспроста же Персея выступила с подобным замечанием? Но, похоже, остальные не сочли его нелепым.

– На других островах происходит то же самое?

– Ты знаешь столько же, сколько и мы. Но думаю, что да. Весь Архипелаг работает по одним и тем же общим принципам. За исключением Цитаделей и всех, кто там живет и кто по-прежнему витает в облаках.

– Витают только в Цитадели Ветра, – услужливо указал Лиас, и я не мог не улыбнуться. В последнее время было так мало поводов для шутки.

– Что люди думают об инквизиторах? – чуть погодя спросила Палатина, разрушая краткий миг легкомыслия.

– Их не любят, – ответила Персея. – Людей возмущают их действия, но возражать открыто никто не смеет. Город изменился за последние недели – я достаточно хорошо его знаю, чтобы заметить разницу. Да, и еще одно, мне следовало раньше это упомянуть. Ходит масса слухов. Многие из них о Сфере, о том, что – собирается делать Мидий, но есть куча других, и довольно стойких, утверждающих, что принцесса вернулась. Теперь мы знаем, что она вернулась… – я встретился взглядом с Палатиной в минутной вспышке тревоги, рассеянной следующими словами Персеи, – потому что Равенна ушла, чтобы к ней примкнуть.

– Что говорят эти слухи? – поинтересовался Лиас, резко оживляясь. Маска переутомленного помощника с него слетела.

– Что и следовало ожидать. Фараон снова на острове, она где-то прячется, но собирается вернуться и расправиться со Сферой, и даже что она набирает армию. Я и раньше слышала эти слухи, поэтому пока рано говорить, намеренно их распространяют или нет, но люди хотят им верить. Они хотят думать, что эта девушка, которую они ждали двадцать четыре года, наконец-то собирается занять место своего деда и изгнать Сферу.

– И ты тоже хочешь, – заметила Палатина.

– Это совершенно нелогично, зная, как плохи наши дела, но ты права, я тоже хочу, чтобы это было правдой. Мауриз и Телеста этого не понимают.

– Но ты веришь в самого фараона или просто в кого-то, кто избавит вас от Сферы? Ведь именно этого люди хотят больше всего – увидеть, как Сферу раз и навсегда вышвырнут с островов. Я думаю, ради этого они даже примирились бы со штормами. Здесь они не так сильны, как на континентах, мы вполне могли бы справиться.

– Мы – народ Калатара – могли бы сами вышвырнуть Сферу, теоретически. Но мы – просто неорганизованная толпа. Все здесь выросли на рассказах родителей о том, как великолепен был Оритура, как долгое он держал Сферу в узде, как сопротивлялся ей до самого конца. Наши родители пережили Священный Поход, и это они рассказали нам о его внучке.

– Тебе не выиграть этот спор, Палатина, – заметил я из своего угла. Я был весь разбит, как дряхлый старик, все еще не мог передвигаться без посторонней помощи, но этого мало. Магия Оросия оказалась намного пагубнее, чем я думал, и до сих пор сильно на меня давила. У меня все болело, особенно руки и ноги, и я куда лучше стал понимать Кэросия, атакованного тем же способом в последнем сражении Войны. Его так сильно искалечило, что он и не надеялся когда-нибудь вновь творить магию. Но он все же сотворил ее в последний раз, чтобы спрятать Санкцию от Валдура и вычеркнуть себя из истории. Как он при этом выжил – не понимаю. – Оритура – первый за триста лет фараон из апелагов. И его внучка – тоже апелаг.

– Я понимаю, – согласилась Палатина. – Но если принцесса вернулась, что она собирается делать? Об этом вы подумали? Мидий контролирует гавань, почти все войска, городские стены и маленькие города. Не говоря уже о целой куче магов. У фараона нет никакой военной силы, достойной упоминания. А что будет делать Сэганта?