Дарелл Швайцер - Маска чародея

— Привратница… — Зубы у меня стучали так, что я не смог договорить. Мне даже не удалось вспомнить, что я собирался сказать.

— Привратница была глупой девчонкой, решившей, что знает и умеет вполне достаточно, чтобы без труда одержать над тобой верх и таким образом сдать свой выпускной экзамен. Она, без сомнения, жестоко ошибалась, как ты уже знаешь, и о чем будешь вспоминать на досуге всю оставшуюся жизнь, Секенр. Но ее попытка, по обычаям нашей школы, была вполне правомочной. Она предъявила на тебя права. Если в нашей школе появляется новичок, один из нас может попытаться вступить с ним в схватку и убить его. Но лишь один. Мне, например, не дозволено убить тебя прямо здесь и сейчас, если тебя это волнует. А я уверена, что волнует. И не виню тебя. Но существуют определенные правила. Мы — разбойники, вынужденные сосуществовать в одной пещере.

Мне хотелось ей верить. Мне хотелось спросить ее, кто эти правила устанавливает. Но в горле у меня горело, словно его долго терли наждачной бумагой, лицо настолько окоченело, что я не чувствовал, как шевелятся губы.

Тьма поднималась, как туман, ну, даже не совсем, как туман, не как облако и не как тень — просто свет словно постепенно убирали, и небо из стального, серого сразу становилось почти черным. Вдали между вершинами дико завывал ветер.

Прячась от ветра, мы спустились в ущелье. Оно постоянно сужалось. Дорога здесь была выложена брусчаткой, за ней нас ожидал деревянный тротуар под скалистым навесом горы.

По пути нам встретилась девочка примерно моих лет, парящая в нескольких дюймах над досками — ее ноги, как это ни было невероятно, заканчивались прямо в воздухе, причем одна ступня была немного длиннее другой. Кисть и предплечье плавали в воздухе перед ней в некотором отдалении. Я так и не понял, соединялась ли кисть с запястьем.

Я потряс головой и часто заморгал, усомнившись, не подводят ли меня глаза: между верхней и нижней частями туловища виднелся внушительный зазор. Ее окружала какая-то почти одушевленная тьма — непонятно, то ли это была тень, то ли черный дым, то ли просто темная ткань, тонкая, как паутинка.

Я прекрасно рассмотрел ее лицо — абсолютно ничего не выражающий плоский профиль, свободно парящий в воздухе.

И снова мы с Пожирательницей потащились по глубокому снегу. Теперь она несла меня на руках, как ребенка, без труда справляясь с моим весом. Я прильнул к ней, одной рукой обхватив ее за спину, а второй прижав к себе обе сумки поверх одеяла.

Пробираясь по снегу, мы встретили еще одного обитателя этого странного места, как я полагал, другого члена Невидимой Ложи: на этот раз седовласого мужчину весьма преклонного возраста с длинной бородой, настолько изможденного, что он казался обтянутым кожей скелетом. Совершенно обнаженный, он неподвижно стоял на ветру и холоде, словно деревянный идол. Руки его были простерты в стороны, а кожа посинела.

Пожирательница Птиц что-то прокричала ему. Он не ответил.

— Этот избрал очень уж своеобразный путь, чересчур от нас всех удалившись, — сказала она. — Не думаю, что у него когда-нибудь получится овладеть тем видом магии, который он для себя выбрал. Он хочет слиться со всем миром. Землю и небо он считает своей плотью, так что уверен, будто может чувствовать все и касаться всего везде и повсюду. Во всяком случае, такова его теория.

Я зашелся в кашле и нагнулся, чтобы сплюнуть.

— Мне не хотелось бы заниматься тем, что он делает, — с трудом выдохнул я.

— Тебе и не придется. Я полагаю, первое, что тебе, как чародею, нужно — это комплект теплой одежды.

Тяжело дыша, я все же попытался сосредоточиться, привести в порядок мысли и подобрать нужные слова:

— Но, если кто-нибудь… если ты… ты можешь дать мне плащ и вплести в него мою смерть. Моя рубашка может загореться на мне, когда я лягу спать…

— Секенр, — сурово прервала она, словно я оскорбил ее. — Ты предпочитаешь замерзнуть?

— Я… — Новый приступ кашля. Голова отказывалась работать. Нос заложило, а из глаз беспрерывно текли слезы.

— Нельзя ходить босиком по снегу, Секенр. Вначале ты отморозишь ноги. Затем обмороженные конечности почернеют, начнется гангрена. Тогда тебе придется выбирать между ампутацией и смертью.

— Такое… действительно… может случиться?

— Ты ведь родился в жаркой стране, не так ли?

— Да.

— Такое действительно может случиться. И обязательно случится, если ты не подберешь себе подходящей пары обуви.

Это было уже слишком. Мне показалось, что я просто схожу с ума. Я так затрясся в ее руках, что она чуть меня не уронила. Я плакал и чувствовал тепло слез на своих щеках. Я катался у нее на руках и истерично хохотал, как сумасшедший. Наконец, задыхаясь, я все же сумел выговорить:

— Да, да… Такова история моей жизни… сага о поисках подходящей пары туфель!

Судорога свела все мое тело, и я выпал из ее объятий. Очнулся я лицом в снегу, наполовину провалившись в сугроб, и принялся жадно глотать горящими легкими ледяной воздух.

Она схватила меня за воротник и вытащила из сугроба. Я сел на снег, отплевываясь, хрипя и дико смеясь.

За все время, что я знал Пожирательницу Птиц, за все мое пребывание в Школе Теней, я больше никогда не видел ее сбитой с толку. Лишь в тот раз. Она стояла надо мной в полной растерянности.

— Разве я сказала что-то смешное?

Я попытался все объяснить ей, но изо рта вырывался один кашель. Горло разболелось еще сильнее. Ощущение было таким, будто я проглотил зазубренную деревяшку.

После этого я совершенно ничего не помню — просто провал в памяти. Наверное, Орканр поднялся из глубин сознания, чтобы принять мое тело и защитить нас от возможного нападения — неважно, по правилам или вопреки им. Я снова пришел в себя в объятиях Пожирательницы: я стоял, уткнувшись лицом в ее платье из перьев. Не думаю, чтобы под ним что-то было. От ее тела не исходило ни тепла, ни холода. Прикосновение к ней не вызывало никаких ощущений.

Вскоре в темноте поплыли громадные фонари, качавшиеся, как волны Реки в полночь, светящиеся во время цветения водорослей. Фонари размером с дом на цепях свисали с облаков. Я слышал, как где-то вдали кричали орлы. Возможно, я даже видел солнце. Далеко-далеко, мерцая, оно светило сквозь облака, как потускневшая, кроваво-красная монета. Оно показалось на миг и исчезло.

С обеих сторон возвышались блестящие мраморные колонны — белые, черные, пронизанные жилками разных цветов. Казалось, что на них держится небо. Каменные колонны, сделанные людьми или богами. Не горы.

Однако Пожирательница Птиц по-прежнему шла вниз по неровному каменистому склону, а между мраморными колоннами параллельно с нами, но на некотором отдалении двигались закутанные в белые меха фигуры.