Александр Анисимов - Игры богов

— Это ты сделал? — тяжело выдохнул Салзар, морщась и растирая саднящее плечо, медленно приближаясь к женщине.

— Нет! — резко ответил Халиок. — Ребенок защищается сам. Удар был направлен не на гвардейцев, а на тебя, но нам с тобой повезло — он промахнулся. Я был прав, он устал — мы почти загнали его.

Салзар промолчал, все так же неторопливо направляясь к кормилице. За спиной слышались чьи-то крики, но воин не оборачивался — он целиком сосредоточился на кормилице и ребенке.

— Быстрее! — нетерпеливо зарычал призрак, но Салзар лишь крепче стиснул меч.

— Не лезь, маг, я знаю, что делаю.

Наконец завал остался позади, но расстояние между воином и женщиной почти не уменьшилось, их все так же разделяло полтора десятка шагов. А потом кормилица побежала. Окровавленная тряпка выпала у нее из руки, позволив Салзару на краткий миг полностью увидеть женское лицо, искаженное нечеловеческим ужасом. Ребенок заревел очень громко, но воин почти не слышал его. Салзар бросился следом, вскинув клинок и не сводя глаз со спины кормилицы, приближающейся с каждым мигом: женщина не могла тягаться с ним в беге. Не обращал он внимания и на радостные крики мага, отдающиеся в висках тупой ноющей болью:

— Он наш! Он полностью выдохся. Он больше не может защищаться!

Салзар уже почти настиг кормилицу. Острие его меча находилось на расстоянии вытянутой руки от спины женщины. Лезвие поблескивало, отражая льющийся в окна рассеянный дневной свет.

А потом произошло то, чего никто ожидать не мог. Женщина резко бросилась в сторону к ближайшему окну и, прыгнув, врезалась в яркий витраж. Раздался громкий мелодичный звон разлетающихся осколков. Куски стекла упали Салзару под ноги, разбиваясь на еще более мелкие. Тонкие обломки свинцовой рамы обрушились на подоконник.

Салзар закричал скорее от неожиданности, чем от страха. А еще и от злобы. В единый миг все изменилось. Вопли за спиной стали громче, теперь в них звенели яркие нотки ужаса, но Салзару было не до невольных зрителей трагедии. Подбежав к окну, он оперся о подоконник, стараясь не исполосовать ладони осколками, и, перегнувшись, выглянул вниз.

Женщину он увидел не сразу. Выбросившись из окна пятого этажа, она при падении ударилась о балкон, находящийся двумя этажами ниже, и была отброшена ударом чуть в сторону, на вымощенную розовым мрамором дорожку, ведущую в небольшой парк, который выглядел почти черным из-за полностью облетевшей листвы. Кормилица лежала на спине, неестественно повернув голову, под которой быстро расплывалась темная лужа. Осколки, усеявшие все вокруг, блестели, словно маленькие злые звезды.

Ребенка в первый момент Салзар не заметил и, лишь приглядевшись, понял, что кормилица все еще прижимает его к груди, стиснув в объятиях последним судорожным движением. До воина долетел принесенный порывом ветра надрывный плач.

— Он жив! — вскрикнул Халиок. — Убей его! Убей, пока не сбежалась стража!

На улице слышались встревоженные крики, да и по коридору кто-то спешил к замершему у окна воину, изрыгая проклятия и бряцая оружием. Салзар стиснул меч и начал разворачиваться, готовясь с боем пробиваться к выходу, но тут какая-то непреодолимая сила повлекла его назад, к окну. Он заорал, пытаясь противиться чужой воле, но руки сами собой ухватились за оконный переплет, а ноги вскочили на подоконник. Меч зазвенел, падая на пол прямо перед преследователями, уже почти что настигшими Салзара.

— Да будь же ты проклят, маг!!! — из последних сил завопил воин, чувствуя, как отрывается от подоконника. На какой-то краткий миг во всем теле наступила странная, никогда не испытываемая раньше легкость, а потом земля стремительно начала приближаться. Казалось, она летит быстрее брошенного камня, быстрее выпущенной из боевого лука стрелы. Но полет этот был нереально краток. Салзар еще успел заметить невероятно укрупнившиеся мраморные плиты дорожки, а затем на его тело обрушился страшный удар, обернувшийся короткой, но обжигающей вспышкой боли…

И все превратилось в пустоту.

Салзар упал совсем рядом с кормилицей, и его ороговевшая голова перебила младенцу шейные позвонки. Самому воину повезло, он умер почти мгновенно, сломав позвоночник о выступающий на краю дорожки бордюр.

Люди подались в разные стороны, лишь бы оказаться подальше от мертвецов. Они были так напуганы случившимся, что никто не заметил, как из груди Салзара вылетело маленькое светлое облачко, быстро сжавшееся в точку и исчезнувшее в вышине. Никто не увидел, как незримый громадный кулак, появившийся в небе, пробил редкие тучи и, схватив крошечную искорку, растворился, обернувшись ничем. Никто не услышал тихого и полного отчаяния крика, умершего, едва успев народиться:

— За что, Незабвенный?!

Паррот не знал, что и думать. Он не мог объяснить случившегося во дворце. Прибыв на место происшествия сразу же после того, как ему доложили о трагедии, Паррот внимательно осмотрел тела. Не было никакого сомнения, что перед ним находились потерянная кормилица и королевский сын. Оба были безнадежно мертвы. Младенец — богоравный младенец — оказался убит. Как могло это произойти, Паррот не понимал: ему казалось невероятным, что кому-то удалось причинить вред ребенку. Однако глаза говорили яснее слов и разума. Возле кормилицы и младенца лежала еще одна жуткая фигура. Парроту хватило лишь одного беглого взгляда, чтобы убедиться, что это существо не было родом с Изнанки Мира. Скорее всего это был человек, подвергшийся действию невероятно сильного заклятия, которое могло быть наложено лишь одним из величайших магов Империи. Паррот знал одного из них, но тот был мертв — казначей сам видел тело, хоть и недостаточно близко.

У него на минуту помутилось в глазах. Смежив веки, Паррот постоял, пытаясь прийти в себя и решить наконец, что же делать. Скрыть происшедшее не удастся, к тому же кое-кто из присутствующих узнал кормилицу. Но с другой стороны, виноватых нет: убийца совершил свое черное дело, но при этом погиб сам, так что разыскивать его не придется. Казначей прекрасно понимал, что никогда уже не узнает всех обстоятельств этого дела. Уйдя в размышления, Паррот не сразу обратил внимания на то, что кто-то торопливо и резко дергает его за руку. Обернувшись, он увидел молодого мужчину, одетого в курьерские одеяния. Тот, пытаясь восстановить дыхание, тихо произнес:

— Господин, золониане сломили наше сопротивление. Солдаты бегут!

Интермеццо

СПОР

Высокий острый утес был почти полностью скрыт за пеленою тумана. Плавные изгибы камня прорезали глубокие трещины, из которых кое-где торчали реденькие пучки травы. Далеко внизу плескалось море, сюда же брызги не долетали, хотя ветер был довольно силен. Изредка покрикивали чайки. Сквозь туман едва пробивалось солнце, только-только поднявшееся над горизонтом и еще не успевшее разогнать белесую муть.