Александр Прозоров - Дикое поле

— С этого балкона мурза своим гаремом любуется, когда те гуляют, — шепнул, обернувшись, Тирцу англичанин, и в голосе его послышались нотки зависти.

— А ты не в Англию возвращайся, — неожиданно посоветовал русский, — а где-нибудь в Бафре поселись. Прими ислам, и заводи себе хоть два гарема, никто слова не скажет.

— Ну, скажешь… — отрицательно покачал головой купец, но как-то неуверенно.

— Вот сюда, почтенные, — привратник распахнул дверь, ведущую в угловую, как раз под башенкой, комнату, и снова низко поклонился.

В помещении, в котором царил прохладный полумрак, пахло кофе и яблоками. Полы, разумеется, устилали наложенные в два, если не три слоя, ковры, по стенам извивались, причудливо переплетаясь, утолщаясь и утончаясь, разноцветные линии, напоминающие изящную арабскую вязь. Тут и там валялись набросанные в беспорядке толстые подушки. Посреди помещения стоял низкий продолговатый столик, на котором теснились вазы с персиками, виноградом, абрикосами, грушами и яблоками, среди которых потерялись два блюда с копченой рыбой и высокий кувшин с тонким, изогнутым наподобие лебединой шеи носиком.

У стола полулежал, откинувшись на спину, хорошо упитанный мурза в расстегнутом парчовом халате — под которым, впрочем, проглядывал другой, атласный. На вид султанский наместник выглядел далеко за сорок — мешки под глазами, складки около рта, проседь в черных волосах. Вдобавок он тяжело дышал, словно только что очень долго рубился с кем-то на мечах.

— Почему Андрей не забрал у вас оружия? — удивился хозяин дворца. Русский в ответ презрительно рыкнул, и мурза, поморщившись, покачал головой, явно делая далеко идущие выводы. — Так это вы привезли мне послание от Франческо?

— Да, оно у меня, — подступил ближе англичанин и вытянул конверт из-под обшлага камзола. Мурза приподнял руку, и купцу пришлось перегнуться через стол, чтобы вложить послание в пухлые пальцы. — Мое имя — Артур Вильсон.

— И как поживает мой друг Кроче? — перешел на английский язык мурза, крутя конверт перед собой, но не торопясь его вскрывать.

— Он решил основать новый торговый дом, собирается перебраться в Милан. — Англичанин отступил немного назад, не решаясь сесть без приглашения. — Заказанную каравеллу продал семье Гальдони прямо со стапеля, свой старый неф отдал мне.

— Отдал? — приподнял брови мурза.

— Продал в долг, с отсрочкой на три года, — уточнил Вильсон.

— Наверное, ты очень понравился Франческо, если он не содрал с тебя три шкуры, причем вперед, — рассмеялся хозяин дома. — И это прощает многое. Но только почему ты являешься к друзьям своих друзей со столь внушительной охраной? Так можно потерять расположение даже самых хороших товарищей.

— Это не охранник, — поспешил оправдаться купец. — Этот наемник хочет служить султану. Точнее, он хочет подружиться с крымским ханом и вместе с ним уничтожить Московию.

— Русский, что ли?

— Да, о мудрейший паша.

— Просто удивительно, как много предателей рождает московская земля, — удивленно покачал головой хозяин дома. — И каждый стремится смешать свою родину с грязью и уничтожить как можно скорее. И еще: не нужно называть меня пашой. Я — мурза великого султана, милостью его получивший чин наместника Балаклавы, и не желаю ничего большего. Наш род служит Великой Порте двести лет и никогда не искал званий и почестей.

— Простите, Кароки-мурза, — понятливо кивнул гость.

— Так ты хочешь вступить на службу нашему всемилостивейшему и мудрейшему султану Сулейману Великолепному? — перешел мурза на русский язык, обращаясь к Тирцу.

— Нет, — мотнул головой воин, положив руку на меч. — Я хочу найти Девлет-Гирея и вместе с ним за десять лет полностью разгромить и покорить Россию.

— А почему именно Девлета? — задумчиво почесал нос уголком конверта мурза.

— Потому, что он крымский хан, — пожал плечами русский.

— Милостью султана Сулеймана крымским ханом является Сахыб-Гирей. — Мурза наклонился вперед, подобрал с одной из ваз большую сочную грушу и вонзил в нее редкие желтые зубы.

— В тысяча пятьсот пятьдесят первом году султанским фирманом он смещен с ханского престола и вместо него назначен хан Девлет-Гирей, — уверенно отчеканил Тирц.

— Может быть, вам, русским, этого и хочется… — с ухмылкой начал мурза, как вдруг его гость взревел дурным голосом:

— Я не русский! — выхватил меч и шагнул вперед.

— Андрей! — завопил хозяин дома и швырнул в воина грушу, которую тот резким движением меча прямо в полете рассек на две половинки. В стороны брызнул сладковатый липкий сок.

— Магистр! — кинулся на своего «дракона» англичанин, но рослый кандидат наук, не один десяток лет любовно оттачивавший мастерство рукопашного боя и рубки на мечах, легко стряхнул его в сторону, перебросил меч из руки в руку и сделал еще шаг.

— Андрей!

Привратник влетел в комнату, с ходу огрел русского по спине своей палкой, потом вцепился в нее зубами, рванул, и в руках у него оказался длинный тонкий клинок.

— Кацап!

— А-а, — обернулся на звонкий удар по кирасе воин, по-звериному зарычал и спрятал в ножны меч. — Жмудин?

— Х-ха! — резко выдохнул однорукий, приседая в длинном выпаде, но русский просто подставил под укол левую ладонь. Клинок пронзил ладонь, войдя в нее на всю длину, и Тирц сжал кулак, зажимая в нем руку врага вместе с эфесом потайного оружия. А потом принялся мерно бить привратника кулаком по лицу.

Тем временем мурза, с неожиданной для оплывшего тела резвостью, на четвереньках отбежал к стене, выковырнул из-под ковра лук, несколько стрел, быстрым движением воткнул большой палец в наперсток и выпрямился во весь рост, изготовившись к выстрелу. Ощущение в руках оружия несколько успокоило хозяина дома — даже одышка исчезла, — и он, вместо того, чтобы выстрелить, всего лишь окрикнул распоясавшегося гостя:

— Отпусти моего раба!

— А-а? — Русский отпустил обмякшее тело и, не обращая внимания на капающую с руки кровь и на нацеленный в грудь граненый наконечник стрелы, двинулся на хозяина дома.

— Не смей! — опять кинулся вперед и повис на русском купец. — Стой, не то не получишь письма к Гирею!

Угроза подействовала. Воин остановился, оглянулся на измочаленного однорукого, прокашлялся и хрипло заявил:

— Извините, погорячился.

— Он совсем безумен, Вильсон? — не опуская лука, по-итальянски спросил мурза. — Почему ты позволяешь, чтобы он ходил с мечом? Как ты не побоялся взять его на корабль?

— По дороге я показывал его в портовых кабаках, — осторожно отступил от воина англичанин, — и за все время на нас не рискнул напасть ни один пират, и на судно не пролез ни один воришка.

— Я бы тоже не полез, — кивнул мурза, поводя по тетиве наперстком. — Он больше не кинется?