Сергей Малицкий - Оправа для бездны

Через едва различимые двери вновь потянуло сквозняком. Вероятно, ночные осенние тучи начали развеиваться, потому что в высоких окнах блеснули звезды, и Айра наконец смогла разглядеть не только искры в глазах зверей, но и их самих. Они действительно оказались собаками, да вот отличались от своих родичей не только размерами, но и поблескивающими в густой шерсти то ли иглами, то ли костяными лезвиями. «Юррги», – почти спокойно вспомнила она рассказы Ярига и тут же поморщилась от ненависти к загонщикам колдовской мерзости, потому что именно они убили Варуха, а для нее Варух оставался Яригом – и всегда будет Яригом, а не Варухом. Ничего в нем не осталось от Варуха. Столетия высушили и развеяли плоть и помыслы древнего убийцы. А вот тот, кто убил ее отца, здрав и спокоен. Спокоен и уверен в себе. Он даже и допустить не может, что кто-то способен бросить ему вызов. Отсюда и открытые ворота в храм. Отсюда и неторопливый магический кровосос на теле Ярига.

Она обратила страх в ненависть. Медленно сошла со ступеней алтаря, миновала отвратительно пахнущих чудовищ, едва не задев оскаленных пастей и растопыренных игл плечами, и не оборачиваясь вышла из храма. В мутном небе плыла бледная Селенга, и серые каменные ступени, скрывающие под собой храмовый холм, казались почти белыми. Ворота ограды остались с другой стороны холма, но с этой стороны сама ограда была ниже, потому что к ней примыкали какие-то строения, и Айра пошла вниз, стараясь не забивать голову мыслями о том, удастся ли ей выбраться из храма, а уж тем более – покинуть Риссус. Юррги, клацая когтями, двинулись следом. Уже у подножия холма Айра почувствовала, что чудовища не тронут ее, но и не дадут ей повернуть к выходу. Где-то в отдалении загудели тревожные трубы, зазвенели жестянки, и за спиной вновь послышался еще неуверенный, но уже раздраженный рык. «Прости меня, мать Сето, – напряженно подумала Айра, подходя к узким ступеням, что лепились к ограде и вели к темной металлической двери на ее верху. – Если жива останусь, надолго забуду и о дурости, и о блажи, и об упрямстве».

Она поднялась к самой двери, провела по железу ладонью, почувствовала крепкий запор с другой стороны. В храме замелькали огни, кто-то протяжно закричал, снова загудели трубы. По загривкам замерших внизу чудовищ прошла дрожь, словно звук обязывал их к чему-то. Айра беспомощно толкнулась в дверь и подняла глаза. Сверху, с высоты двух ее ростов, на нее смотрел молодой мужчина. Его волосы были скрыты матерчатой черной шапкой, очертания тела тонули в плаще, как во мгле, но глаза были ясно различимы. Айре почудилось даже, что она разглядела блеск зрачков.

– Подними волосы со лба, – услышала она твердый, пусть и тихий голос. Мужчина сказал это по-рисски, но Айра готова была поклясться, что этот язык для него не родной. – Хорошо, – кивнул незнакомец, словно мог что-то разглядеть в полумраке на лбу незваной гостьи, одним движением смахнул с плеч плащ и опустил его со стены: – Держись.

К седлу пришлось приучаться заново. Правда, не сразу Айра поняла, что отвыкла от верховой езды. Сначала посетовала на напряжение, не отпускающее ее который день, к обеду прокляла и себя, и лошадь, а на первой же ночевке с трудом сползла с лошади и поняла, что на некоторое время вовсе лишилась способности ходить. Осенний лес вокруг погружался во тьму, быстрые тени ее спутников разбивали лагерь, поднимали походные шатры, твердые руки забрали у нее поводья из рук, кто-то милостиво расставил перед незадачливой путешественницей легкую складную скамью – Айра с трудом опустилась на ставшую упругой ткань и, не сумев разглядеть в сумеречном мельтешении фигуры спасителя, устало закрыла глаза.

Когда же струна, натянувшаяся внутри ее, ослабнет? Вот уж была уверена, что выдохнет облегченно, покинув пределы Риссуса, – так нет: каждая лига, отмеренная прочь от золотых куполов, будто разжигала тлеющий внутри ее огонь. Или то спасение, которое неожиданно пришло к ней в середине прошлой ночи, было предвестием новых испытаний? Что знала она о серых? Ничего, кроме того, что они свирепы и безжалостны, что прекрасно держатся на лошадях, что прячут лица в серой ткани, но ведь одно лицо она разглядела очень хорошо! А уж голос-то и вовсе не забудет никогда!

– Подними волосы со лба, – сказал ей незнакомец прошлой ночью, блеснув глазами над запертой дверью, а когда она неожиданно для себя послушно приподняла пряди, кивнул: – Хорошо, – и опустил сброшенный с плеч плащ.

Он поднял ее как пушинку – удивительно, как она не сорвалась: ведь пальцы дрожали от страха перед чудовищами, ожидавшими ее внизу. И он их тоже видел, потому что, уже подняв ее на стену, долго смотрел вниз. Впрочем, долго ли? Может быть, время остановилось тогда для нее? Или Селенга покрылась осенней росой и пристыла к мутному небосклону? Отчего ей показалось, что мгновения текут, как капли густого меда по крутому боку глиняного сосуда? Не потому ли, что она тут же забыла о грозных сторожах Золотого храма и сама стала разглядывать тонкий профиль, темные впадины глаз и твердую линию губ воина, оценивающего силу врага? Он посмотрел вниз, нахмурился, поднял взгляд к воротам храма, прислушался к тревожным звукам труб и отрывисто бросил несколько слов на незнакомом языке. Темные тени замелькали за его спиной, Айра почувствовала прикосновение тонких пальцев к запястью, но двинулась с места только тогда, когда воин опять обернулся к ней и сказал:

– Иди.

Из темного коридора дохнуло теплом, в округлых нишах замерцали масляные светильники, запахло воском и томленной на пару ягодой. Откуда-то из-под ног донеслось лошадиное фырканье, за стеной звякнули струны, неловкая мелодия возникла как дыхание сквозняка и умерла, оборвавшись. И почти в то же мгновение из-за спины донесся исполненный ужаса вскрик, но сразу погас – еще быстрее, чем угасла мелодия, и только прорвавшийся сквозь шорох сапог Айры скрежет клыков и рычание обдали ее холодом от макушки до кончиков больших пальцев.

– Сюда, – прошелестел мягкий голос.

Айра, согнувшись, шагнула в низкий дверной проем и осталась одна. В крохотной комнате с выбеленными стенами без окон, в заменяющих их нишах, подрагивало пламя четырех ламп, на низком, от стены до стены, застеленном ковром помосте лежали несколько подушек, но согнуть разом ослабевшие ноги Айра не успела. Она лишь поняла, что «сюда» было сказано по-сайдски, как дверь за ее спиной скрипнула вторично, и у ног появилось корыто с теплой водой.

– Раздевайся, – прошелестел тот же голос.

Айра недоуменно сдвинула брови, но незнакомка не произнесла больше ни слова. Она шагнула вперед и, словно показывая, чего ждет от гостьи, распахнула полы одеяния, укутывающего ее с головой. В сумраке мелькнула крепкая грудь, блеснули отраженным огнем глаза.