Татьяна Устименко - Лицо для Сумасшедшей принцессы

– Посмотри на меня! – властно потребовала женщина низким грудным голосом.

Аберон робко поднял взор. Густые вьющиеся цвета беззвездной ночи локоны обрамляли узкое лицо, каскадом падая на плечи и спускаясь до пояса. Умопомрачительно глубокое декольте являло почти не закрытую тканью грудь, казалось, выточенную из бесценного розоватого мрамора. Огромные черные, опушенные самыми длинными в мире ресницами очи смотрели холодно и высокомерно. Вишневые губы, пухлые и аппетитные, сложились в насмешливую улыбку. В мертвой тишине было слышно, как притаившийся в углу Гнус жадно сглотнул и шумно перевел дух, завороженный недоступной красотой нежданной гости. Женщина правильно расценила услышанные звуки и весело расхохоталась:

– Нравлюсь?

– Госпожа! – Урод на карачках подполз к красавице и униженно распростерся у ее ног, лобызая острый кончик кокетливо выставленной туфельки. – Твой смех напоминает стук бесценных алмазов по золотому блюду…

Женщина довольно усмехнулась и милостиво протянула Гнусу свою лилейную кисть, позволяя безобразным губам запечатлеть на ней верноподданнический поцелуй.

«Да она всего лишь самовлюбленная эгоистка! – с ужасом понял Аберон. – И этой пустоголовой женщине повезло встать у кормила власти, выпала возможность вершить наши судьбы? Спаси нас, благое провидение!»

И правда, было от чего испугаться. Женская глупость во много раз превосходит мужскую, ибо всегда найдутся корыстные льстецы, ей бесконечно потакающие. Женская жестокость во много раз превосходит мужскую, ибо даже самый жестокий мужчина способен пощадить женщину, но женщина мужчину не пощадит никогда. И наконец, женская ненависть во много раз превосходит мужскую, потому что озлобленная женщина чаще всего быстро забывает справедливую причину, движущую обидчиком, но саму обиду помнит вечно. Спасите нас, боги, от дур и еще более спасите от красивых дур, дорвавшихся до власти, опасных вдвойне…

Все эти мысли с быстротой молнии промелькнули в мозгу расстроенного Аберона, потому что он уже понял, кем на самом деле являлась его незваная гостья.

– Ну, – требовательно прикрикнула женщина, – а ты чего ждешь?

Усилием воли король заставил себя склониться и вскользь чмокнуть кокетливо подставленную руку. Женщина откинулась на спинку кресла с видом сытой кошки, объевшейся жирной сметаной.

– Итак… – Теперь в ее голосе явственно слышались удовлетворенно-мурлыкающие нотки. – Кто-то совсем недавно упоминал, как сильно он ненавидит принцессу Альзиру!

Аберон недовольно покривился. Как ни недолюбливал он свою умалишенную сестру, но все же с родственниками предпочитал разбираться сам, без вмешательства вездесущих демонов. Грязное белье на людях не стирают, сор из избы при посторонних не выносят, а тем более из избы королевской. Но гостье, похоже, оказались неведомы куртуазные правила приличия, хотя бы показные, которых так любил придерживаться щепетильный и брезгливый эльф.

– Госпожа Ринецея! – Король старался совместить всю доступную ему вежливость с минимально отпущенными ему в данной щекотливой ситуации крохами собственного потрепанного марионеточного авторитета. – Я полагаю, что члены королевской семьи рода эль-Реанон ни в коей мере не подходят в качестве объекта для грубых шуток.

– А мне начихать, чего ты там полагаешь, – нахально, нарочито грубо почти выплюнула демоница. – Ты сейчас находишься совсем не в том положении, чтобы что-то полагать. Это ты полагаешь, а я располагаю! – И она демонстративно поставила острый каблучок туфельки прямо на горностаевую мантию коленопреклоненного эльфа.

Аберон опять поморщился. Все-таки дурные манеры госпожи Ринецеи являли разительный контраст со всегда безупречным поведением ее брата принца Астора. Но, разумеется, об этом король предпочел умолчать.

– Вот так-то! – довольно резюмировала демоница. – Впрочем, я пришла не для того, чтобы ссориться. Я хочу помочь.

Альбинос недоуменно склонил голову набок. Ринецея состроила капризную гримаску, словно удивляясь его недогадливости.

– Не скрою, – нехотя призналась она, – ситуация складывается в высшей степени непонятная. Око времени в последние дни показывает сплошную галиматью, и мне трудно спрогнозировать хоть что-то более или менее правдоподобное. Поэтому я нашла другой способ, позволяющий заглянуть в будущее, а именно использовать твою сестру! – Острый коготь демоницы уткнулся в грудь короля.

– Но ведь она давно утратила рассудок! – растерянно напомнил король.

– Тем лучше! – жестоко хмыкнула Ринецея. – Разум сумасшедших всегда сильнее прочих подвержен различным ментальным движениям и влияниям. Достаточно обкурить Альзиру дымом зерен травы янт, и она тут же увидит пусть не совсем четкие, но вполне достоверные картины ближайшего будущего!

– Но это способно заметно усугубить степень ее умственного расстройства, – подчеркнул Аберон, вовсе не желая привлекать сестру для столь опасной церемонии.

В глубине души он понимал, что дым наркотического вещества может перевести тихую стадию помешательства в буйную, что в свою очередь приведет к вынужденной необходимости уничтожить опасную больную. А это почти гарантированно вызовет негативный отклик среди всего разнородного населения Поющего Острова. Принцессу на острове любили и жалели.

– Ты смеешь мне противоречить? – угрожающе прошипела Ринецея. – Ты мой слуга и сделаешь то, что я тебе приказываю. А иначе посмотрим, долго ли ты продержишься на троне без помощи моего войска. Веди сюда свою сестрицу и прикажи подготовить все необходимое для обряда!

– Но ваш брат… – заикнулся альбинос, – он не простит мне издевательств над матерью его воз…

Однако демоница ничего не желала слушать, начиная сдавленно рычать от клокотавшего в ней гнева.

Аберон бессильно скрипнул зубами, но был вынужден подчиниться безоговорочно.

После того как мы согрелись, обсушились и немного перекусили, Арбиус вынес из недр пещеры высокую бронзовую жаровню, наполненную едва тлеющими углями. Два молодых некроманта мрачной наружности, сопровождавшие архимага, усадили меня на жесткий коврик, испещренный непонятными письменами, и жестами предложили принять необычную позу – скрестить согнутые в коленях ноги, руки расслабленно положить на колени ладонями вверх и плотно сомкнуть подушечки мизинцев и больших пальцев. Я недоуменно приподняла брови, ожидая разъяснения магистра. Арбиус удовлетворенно кивнул, целиком и полностью одобряя действия безмолвных помощников:

– Это особая каста нашего клана, служители богини Аолы, жрецы-янтры, давшие обет молчания, нарушаемый только ради изречения воли Дарующей жизнь, снисходящей на них под воздействием одурманивающего дыма.