Константин Бояндин - Издалека

Итак, что делать?

Странный вопрос! Идти в Моррон, конечно. Науэр сумел вспомнить всё — от своего плачевно закончившегося эксперимента с Речной водой до того момента, как увидел быстро испаряющееся тело Владыки Моррон у своих ног. Как там говорил музыкант? Моррон находится за первым же деревом, за первым же холмом? Вот и прекрасно. Сейчас же туда и направлюсь.

Только вначале оставлю записку самому себе.

Вон там находится та отвратительная поляна, со множеством следов пребывания предыдущих Гостей. Память его не обманула; Зивир, действительно, оказывался необычайно постоянным местом. До одури постоянным. Вот оно, неприметное дупло… Сейчас напишем записку…

Вкратце Науэр изложил, кто он, и что с ним случилось после «победы» (что заняло по крайней мере четверть часа) и засунул руку в дупло. Тут его пронзило жуткое предчувствие: сейчас он пошарит в дупле и найдёт там массу таких записок, жёлтых от времени, содержащих одни и те же слова.

Предчувствие обмануло: дупло оказалось пустым.

Так. Теперь все магические побрякушки — в Реку. Навеки. С глаз долой. Довольно долго Гость осматривал себя, словно в поисках забравшегося в складки одежды клеща, и остался доволен. Всё своё. Ничего от Зивира. В путь!

Сейчас спущусь к брёвнам, подумал Гость, а там «найду» Замок сразу же за поворотом, есть там один холмик. А то как–то трудно представить себе Замок, скрывающийся за тонким стволом дерева…

Отличное настроение мало–помалу возвращалось. Это, конечно, не победа; но лучше уж чем–нибудь заниматься, чем безучастно переживать одну и ту же бесконечную историю, лишённую всякого смысла.

(Показалось ли ему, или он слышал вялые аплодисменты, пока Зивир возвращал его на сцену?)

Науэр бегом пробежал до спуска, за которым начиналась излучина; там–то он и услышал знакомый стук, от которого всё хорошее настроение моментально прошло.

Звук ножа, глухо врубающегося в дерево.

И увидел… Науэра — полупрозрачную тень, усердно собирающую плот. Этот Науэр был иным — всё ещё обвешанный могущественными артефактами, с сосредоточенным взглядом и осознанием выполняемого долга на лице.

И Гость припомнил последние секунды их беседы с Норруаном. Всё шло нормально… затем Норруан заметил Воинство Иглы (как, кстати, оно там очутилось?), а затем…

Так вот что означала призрачная тень, которую увидел Гость за миг до того, как яркая вспышка затмила собой мир и рассеялась, оставив его одного, в растерянности, перед поверженным врагом. Вот оно что! Игле не нужен он , собственно Гость, личность, способная думать самостоятельно. Им нужен Гость из легенд, который свято верит в предсказания и выполняет их дословно.

Вот как всё это происходит…

Гость–второй то становился «плотнее», то вновь протаивал; однако брёвна он таскал и обрабатывал вполне успешно. С той же сноровкой. С тем же старанием. Гость–первый скрипнул зубами. Интересно, а увидит ли он меня?

Он подошёл к двойнику… камень с треском вылетел из–под подошвы.

Гость–второй резко обернулся и некоторое время разглядывал окружающее пространство. Несколько раз встречался глазами с двойником. Но… волей ли случая, или благодаря слепой удаче, Гость–второй, Гость Правильный, Гость Истинный, не замечал свою своенравную тень.

Тем лучше. Потому что тень попадёт в Моррон тайным путём — схитрит, иными словами, а Гостю Подлинному придётся, следуя легенде, преодолевать массу трудностей. Как это там ему рассказывали… Тут Науэр вздрогнул. Судя по всему, чем ближе он к двойнику, тем сильнее влияние последнего. Стоило встать поближе (ступая очень осторожно), как тело норовило начать заниматься тем же, чем занимался полупрозрачный двойник. Слиться с ним. Подчиниться ему. Но едва лишь Науэр отошёл в сторону, как наваждение развеялось.

Ну что же, прощай, подумал он и отвернулся. Позади весело летели стружки, скрипела верёвка, и плот был уже совсем близок к завершению. Счастливого пути.

Гость зажмурился и представил себе, что за этим холмиком находится опушка мёртвого леса, а за ней болото, а за ним…

Он перебежал через гребень холма, не открывая глаз.

Долго стоял и прислушивался.

И открыл глаза.

Тяжёлый запах гнили и болотных газов ударил в нос; небо потемнело — здесь, на юге, солнце никогда не всходило в полном смысле этого слова. Оглянувшись, Гость увидел бессильно воздетые к небу высохшие многопалые руки и понял, что пока идёт правильно.

Но радоваться рано. Улита едет, когда–то будет. Так что вперёд — к Норруану. Гость вздохнул, поморщился и осторожно ступил на едва различимую тропинку, петляющую среди тяжко вздыхающей трясины.

О том, что он будет делать, если Норруана там не окажется, Гость предпочитал не думать.

— Честно признаться, я как–то по–другому представлял себе тихое место с выпивкой и закуской, — заметил Унэн, поморщившись.

На укромный уголок это, действительно, никак не походило. Мрачная комната, довольно прохладная; крохотный очаг, у которого едва–едва смогли бы устроиться два, от силы три человека. Каменные двери. Каменный пол. Каменный же стол и каменные скамьи. Проклятие, кто тут живёт?

— Мы глубоко под землёй, — заметил флосс нервно. Унэн ощущал его беспокойство. Ну да, его пожелание вновь воспринято буквально. На худой случай пожелаем оказаться где–нибудь… нет, клянусь всем Воинством Хаоса, не «где–нибудь»! А у себя дома! Назову всё с крайней точностью, думал монах, неприятно улыбаясь, и пусть только попробует не услышать.

Пока, во всяком случае, не слышала. Вполне возможно, как часто говорят жрецы, что боги слышат только высказанные слова — иначе давно уже не осталось бы ничего живого. Найдите хоть одного нормального человека, который в минуту слабости, в порыве гнева или по иным причинам не поминал бы богов к месту и не к месту!

— Действительно, — монах поёжился, и это было принято одеждой, как руководство к действию. Стало существенно теплее. Долго одежда греть не сможет, для этого нужно чаще бывать на солнце, но на час–другой станет лучше. Шассиму, вероятно, ещё холоднее… да только флосс попросит о помощи, только когда примёрзнет к насесту.

В комнате со множеством встроенных шкафов нашлось немало интересного. Например, брикеты для разведения бездымных костров — которые, вообще–то, всем подряд не продают. Поскольку делать их трудно, реагенты нужны редкостные, да и желающих слишком много. Очень немногие счастливчики располагают таким снаряжением. И он, Унэн, располагал бы, не собирайся он в спешке.

Несколько десятков флакончиков: метательное оружие. Стоит потянуть за серебряную оплётку горлышка, как та начинает светиться, и через несколько секунд флакончик взрывается. Об этом монаху поведал флосс, тонкое обоняние которого учуяло грозную силу, скрытую в опалесцирующей тяжёлой жидкости. Бомба.