Джуд Деверо - Рыцарь

– Нет, – буркнул себе под нос Николас. Он не хотел оказаться рядом с этой женщиной, не хотел, чтобы она вызывала в его воображении образы того, что, как ему было доподлинно известно, никогда не могло происходить. Если бы он стал проводить с нею время, то того и гляди еще начал бы прислушиваться к ней, даже принялся бы верить кое-каким ее абсурдным россказням насчет прошлого и будущего!

– Нет, я не приду, – сказал он Киту. – Я буду работать.

– Работать? – с иронией переспросил Кит. – И никаких женщин, да? Я вот все думаю: а затаскивал ли ты хоть одну бабенку к себе в постель с тех пор, как к нам прибыла леди Дуглесс?!

– Она не… – начал было Николас и замолчал: ему вновь вдруг представилось, как Дуглесс сидит и улыбается ему, а ее мягкие волосы рассыпаны по плечам!

– Стало быть, все к тому и идет?! – засмеялся Кит. – Что ж, я не могу винить в этом тебя: женщина и впрямь прекрасна! И как же ты думаешь с ней поступить: взять в любовницы после свадьбы, да?

– Ни в коем случае! – воскликнул Николас. – И женщина эта для меня – ничто! Можешь взять ее себе! А я бы только и желал никогда впредь ее не видеть и никогда впредь не слышать ее голоса! Я вообще хотел бы, чтобы она никогда не появлялась в моей жизни!

– Так-так! Стало быть, гром таки грянул! – воскликнул, дразня его. Кит и, все еще улыбаясь, на всякий случай отступил чуть назад – он явно получал удовольствие, наблюдая за тем, как страдает он, Николас!

Николас вскочил с кресла: его бесил насмешливый тон всепонимающего брата, и он был готов уже полезть в драку. Однако Кит отскочил к дверям, и, стоило Николасу двинуться в его сторону, как он, громко хохоча, выскочил из комнаты, захлопнув за собой дверь перед самым носом Николаса!

Вновь усевшись за стол, Николас попытался было целиком сосредоточиться на лежавших перед ним счетах, но все его мысли были заняты той, рыжеволосой. Она там сейчас смеется, радуясь собственным деяниям! Но если расстроится, он сразу это почувствует.

Встав из-за стола, Николас прошел к окну и, распахнув его, выглянул в сад. И вдруг, безо всякого желания с его стороны, перед глазами его возникло еще одно видение: какой-то иной сад, ночь, идет дождь, и женщина взывает к нему! Он видел огни – странные какие-то пурпурно-голубые огни, высоко на столбах! И видел себя самого, начисто выбритого, в какой-то причудливой одежде, устремившегося куда-то в дождь!

Николас с силой захлопнул окно и потер глаза, как бы пытаясь изгнать видение. Нет, он не может допустить, чтобы эта женщина околдовала и его! Он не должен позволять ей целиком овладевать его мыслями!

Выйдя из конторы, Николас прошел в спальню, налил себе в высокий кубок сухого испанского вина и залпом осушил его. Потом, точно так же торопливо наполняя кубок, выпил второй и третий, пока наконец не почувствовал, как разливается по телу тепло. Ладно, все эти связанные с нею видения он просто утопит в вине! Будет вот сидеть здесь и пить до тех пор, пока не перестанет слышать ее, видеть ее, чувствовать ее запах… даже помнить о ней!

Через некоторое время вино сделало свое дело и приглушило эти так мучившие его видения. Вполне удовлетворенный и успокоившийся, он развалился на постели и тотчас погрузился в сон.

Однако ее образ вновь настиг его – на этот раз в сновидениях.

– Ты должен сказать мне, показывал ли уже Кит тебе потайную дверцу! – услышал он во сне женский голос, – И еще скажи, не поранил ли ты себе руку? – настаивал голос. – Кит погиб, и причиной этого был тогда ты! А что, если ты и теперь ошибаешься? – Голос сделался громким, настойчивым. – Что, если ты ошибаешься и Кит умрет из-за того, что ты не желаешь слушать?! – восклицала женщина.

Николас проснулся весь в поту и остаток ночи лежал с широко открытыми глазами, боясь вновь уснуть. Надо все-таки что-то делать с этой женщиной! Точно, надо что-то делать, если она и впредь не станет давать ему спать! Да-да, что-то нужно делать!

Утром в четыре часа Дуглесс тихонько выбралась из дома, намереваясь пройти к фонтану и принять душ. Вчера двое дам обсуждали друг с другом появление мыльной пены в бассейне, и леди Маргарет при этом бросила на Дуглесс всепонимающий взгляд. Покраснев, Дуглесс отвернулась от нее и подумала: а есть ли хоть что-нибудь, происходящее в семействе Стэффорд, о чем леди Маргарет не ведает?

И Дуглесс улыбнулась, вспомнив эту сцену, разумеется, если бы леди Маргарет всерьез полагала, что с ее, Дуглесс, стороны дурно использовать фонтан в качестве душа, она обязательно сообщила бы ей об этом!

Несмотря на то, что было еще довольно темно, Дуглесс тотчас увидела фигурку поджидающей ее Люси. Несчастный одинокий ребенок! – подумала она. Дуглесс уже успела порасспросить окружающих и узнала, что Люси вместе с гувернанткой привезли в Англию, в имение Стэффордов, когда девочке было всего лишь три года. Считалось, что она станет более приличествующей Киту супругой, если хорошенько узнает Англию и еще до замужества получше познакомится с членами семейства Стэффорд.

Но с самого первого дня после приезда сюда Люси леди Холлет, под предлогом того, что дитя переутомилось и заболело из-за переезда через пролив и последовавшей тряски по дорогам Англии, никого к ней не подпускала. А потом, когда Люси подросла и вполне пришла в себя, никто, похоже, уже и не замечал, что рядом проживает этот ребенок.

Примечательной особенностью людей шестнадцатого века, как заметила Дуглесс, было то, что они вовсе не пытались превратить детей в каких-то идолов, как это делают американцы в веке двадцатом. К своему удивлению, Дуглесс обнаружила, что большинство из дам – приближенных леди Маргарет – женщины замужние, и две из них оставили дома маленьких, причем одна женщина ушла в поместье, которое находилось за сотни миль от владений Стэффордов! При этом они вовсе не сходили с ума из-за того, удается им или нет проводить «лучшие в жизни часы» со своими чадами! Как-то раз, за вышиванием – в котором все дамы были необыкновенно искусны, тогда как Дуглесс демонстрировала абсолютно безнадежное тяп-ляпство, – она упомянула о том, что в ее стране многие женщины проводят со своими детьми целые дни напролет: развлекают их, обучают чему-нибудь и, в общем, изо всех сил стараются не уставать от их постоянного присутствия. Сообщение это всех собравшихся дам привело в ужас. Они полагали, что, пока дети не достигнут брачного возраста, их можно попросту не замечать – ведь в конце концов, они и умереть могут запросто, так как души их, пока они не сделались взрослыми, еще не сформировались!

Дуглесс тогда молча продолжила вышивание. Как ей представлялось до этой беседы, родители всегда, в любые времена, должны бы относиться с обожанием к собственным детям! Ей казалось, что матери всегда испытывают необыкновенные душевные терзания, размышляя над тем, достаточно ли они дают своим чадам. Но, оказывается, между шестнадцатым и двадцатым столетиями существуют расхождения, касающиеся не только проблем питания или же политики!