Дмитрий Казаков - Логово тьмы

Два гнома перекрыли коридор спереди, Олен и Саттия развернулись к тварям, атаковавшим сзади, Бенеш и Арон-Тис оказались посредине.

– Эх, ха-ха! – ударил «годморгон», и самый шустрый кальмаропаук отлетел с вмятиной на голове.

А потом Олену стало не до того, чтобы глядеть себе за спину. Он проткнул первого «ската», а сам прикрыл Саттию, что взялась за лук. Рыжий бросился на какую-то плоскую многоножку, прижал ее к полу и принялся драть когтями. Когда от гадины осталась кучка вяло трепыхавшихся ошметков, оцилан схватился с кальмаропауком, и тут коту пришлось очень нелегко.

Саттия рвала тетиву, стрелы одна за другой находили цель. Олен рубил и колол, и лезвие его меча не встречало сопротивления. Оно резало уродливые туши, будто те были из воды или дыма. Но разорвавший рукав коготь длиной с палец был самым настоящим, как и пасть, что едва не откусила ухо.

Чудовища тупо перли вперед и умирали одно за другим, издавая лишь тонкое, еле слышное шипение.

– Эй, маг, не вздумай! – донесся испуганный голос Сарисара. – И так справимся, без магии твоей!

– Э… ладно, – смущенно ответил Бенеш, очевидно собравшийся пустить в ход какое-то заклинание.

Но как это его намерение почуял рыжий гном, оставалось только гадать.

Стрелы у Саттии кончились, она взялась за меч. Олен чуть подвинулся, скрипнул зубами при мысли о том, что тварей на маленький отряд навел именно он, точнее – клинок и кольцо, на пару притягивающие неприятности не хуже, чем высокое дерево в степи – молнии.

Схватка тем временем затихала, тварей становилось все меньше, новые уже не лезли из стен, а сами отверстия потихоньку затягивались.

– Получи, морда! Ха-ха! Куда усы высунул? Засунь их себе в задницу! – Гундихар, судя по воплям, развлекался вовсю.

Сражавшийся с Саттией краб размером со стол, вооруженный, помимо клешней, тигриной головой, проворно отскочил. Девушка, азартно взвизгнув, бросилась за ним. Олен не успел даже сказать «Нет!», когда прямо с пола прыгнула разодранная, казалось, многоножка. Блеснуло членистое тело. Клацнули длинные жвала, легко разрывая куртку, вонзаясь в бок…

– Нет!! – Олен заорал так, что едва не оглох сам.

Мгновенный выпад, и многоножка лишается головы. Но и Саттия падает, очень медленно, и удивленное лицо ее белеет. Глаза закрываются, дыхание затихает…

– Нет! – Рендалл бросился вперед, точно впавший в боевое неистовство орк. Нескольких ударов ему хватило, чтобы раскромсать панцирь «краба» и завалить парочку его более мелких собратьев.

Последнее чудовище убил Рыжий.

Олен повернулся и ринулся туда, где лежала Саттия. Наклонился и прислушался, надеясь уловить шум дыхания. Вздрогнул, когда понял, что не слышит ничего, пришел в ужас, осознав, что девушка холодеет. На голову словно обрушились все Огненные горы рядом, на мгновение перестал ясно соображать. Смог только горестно взвыть, как зверь, потерявший детеныша…

– Нет, этого не может быть… она не может погибнуть… – бормотал он, держа Саттию за руку. – Нет, не может быть…

Он не видел, как схватка закончилась и с другой стороны коридора, как спутники подошли и встали вокруг. Не услышал, как приблизился Рыжий и как жалобно, тихонько замяукал.

– Поганое дело, – сказал Гундихар, глядя на рану, оставленную многоножкой: надрез был небольшим, но кожа вокруг него стремительно синела, текла из него не кровь, а черная слизь. – Яд, не иначе.

– Э… да. – Бенеш сглотнул. – Олен, дай я попробую чего-нибудь сделать… Ну, магия… она…

– Не может воскрешать мертвых, – безжалостно закончил Сарисар. – Она уже не дышит. Адерг имеет доступ даже сюда, на Темный путь, так что он, я думаю, унес ее душу.

– Нет, этого не может быть… она не может погибнуть, – продолжал бормотать Олен, точно в прострации. – Нет…

– Проклятье! – неожиданно произнес Арон-Тис. – Я всегда думал, что этот день не наступит. Разрази меня десять тысяч молний, сожри меня все темные боги! – и старый гоблин начал ругаться на своем языке, одновременно развязывая мешок.

Бенеш вытаращил глаза, гномы удивленно переглянулись.

Завязки поддались ловким пальцам, и в руках алхимика появился стеклянный флакон с узким горлышком, запечатанный сургучом. Арон-Тис закряхтел, взламывая пробку, вытащил вторую, деревянную, и стало ясно, что во вместилище из стекла – багровый, мягко поблескивающий песок.

– Берег на крайний случай, – сказал гоблин. – Похоже, что сегодня именно он и наступил.

– Но это… этого… не может быть! Это он, да? – рот Бенеша открылся так широко, что в него влетел бы даже альбатрос.

– Именно так. – Арон-Тис торжественно кивнул. – Это то, что мудрые именуют маслом земным, истинным лекарством, витриолом, питьевым или жидким золотом, а профаны – философским камнем.

Сарисар скептически хмыкнул, а Гундихар нахмурился, но гоблин не обратил на это внимания.

– И камень этот, который не есть камень, а плоть от плоти мира, очищенная от скверны, – проговорил он, высыпав мягко поблескивавший песок на ладонь, – способен врачевать любые болезни и раны, даже возвращать тех, кто почти пересек врата Адерга…

Олен неожиданно прекратил бормотать, уставился на алхимика полным надежды взглядом.

– Это… поможет исцелить ее? – голос Рендалла прозвучал глухо, искаженно.

– Я надеюсь, что да. Вот сюда, – и Арон-Тис высыпал немного песка на рану. – И еще вот сюда, – три или четыре крупинки цвета красного золота упали в приоткрытый рот Саттии. Девушка вздрогнула, точно ее ударили, забилась в судорогах. Рана на боку стремительно набухла свежей, ярко-красной кровью, которая словно вскипела и застыла уродливой коркой. – Вот и все.

– Все? – не поверил Олен.

Саттия перестала дрожать и открыла глаза, и взгляд ее оказался вовсе не мутным, а осмысленным.

– Что со мной случилось? – спросила девушка. – Я ощутила укус, а потом словно рухнула в темную бездну.

Олен глядел на нее во все глаза, и сердце его переполняла радость. В этот миг он готов был простить Саттии все что угодно, и тот неприятный эпизод в воинском лагере, и прочие недоразумения. Только бы она была жива и невредима, ходила, разговаривала и улыбалась…

– Ты чуть не умерла, – ответил алхимик не без нотки самодовольства в голосе. – А выжила лишь благодаря моим знаниям. На изготовление этой порции философского камня ушло более десяти лет. Боюсь, что никакое другое лекарство и даже магия не справилась бы с ядом этой твари.

– Философский камень? – Саттия не обратила внимания на протянутую руку Олена, села. – Это он, да? Никогда бы не подумала, что подобная диковина существует. В любом случае, спасибо тебе, Арон-Тис.

– Ничего, – алхимик кивнул и принялся закрывать флакон. – Теперь, соприкоснувшись с воздухом, состав начнет слабеть и примерно через год совсем потеряет силу. Придется изготавливать новую порцию…