Святослав Логинов - Имперские ведьмы

Неожиданно просто выяснилось, что Шайба вовсе не представитель Новой Земли в имперской ставке, а просто один из членов совета, вздумавший позаниматься этой проблемой. Это было обидно… Не за себя, а за империю. Империю следует принимать всерьез, а подавляющее большинство совета воспринимало ее лишь как даровой источник ступ. Покуда они получали свою долю кораблей, они могли поддерживать развлечения желчной старухи, но едва поток обученных каторжников уменьшится — у империи могут возникнуть серьезные неприятности. Поэтому вдвойне важно изловить или, лучше, просто уничтожить Влада Кукаша с его напарницей.

Размышляя на эту тему, Мирзой-бек порой замечал в мыслях странный сбой. То, что Влада Кукаша следует уничтожить, вроде бы ниоткуда не следовало… Почему же это вдруг оказывается вдвойне важно? Ведь, сгинув, он перестал представлять угрозу империи. Да, нежелательные слухи ходят уже не только среди пилотов, но ведь они не исчезнут, даже если поймать Влада Кукаша и повесить перед императорским дворцом. Скорее, напротив… — мысли Мирзой-бека совершили плавный круг, в воображении представилась картина повешения дезертира напротив дворца. — …Хотя нет, от этого слухи, напротив, усилятся, — Мирзой-бек начинал чувствовать себя матерью Шайбой, лишившейся возможности считывать чужие мысли. Во всяком вопросе он с ходу схватывал суть, а в этом скользил по поверхности, спотыкаясь на игре слов.

В конце концов Мирзой-бек не вынес раздвоенности и поделился сомнениями с Хакимом. Старый слуга, как и в прежние годы, безотлучно находился при воспитаннике. Он не вмешивался в политику, не решал никаких вопросов и, вообще, казалось, впал в старческую дрему, довольствуясь лицезрением чужого триумфа. Однако по самым тревожащим вопросам Мирзой-бек советовался именно с Хакимом. А вездесущая служба безопасности, собиравшая сведения обо всех без исключения, в самом секретном досье хранила разговор дряхлого слуги с доверенным эмиссаром восточного дома. Эмиссар желал знать, какие меры Хаким собирается предпринять для усиления восточного влияния.

— Никаких, — ответил старик. — Если восточный дом будет вести себя тихо, мер не будет принято никаких. — Он помолчал, а потом ответил на незаданный вопрос: — Я выполнил поручение, данное мне когда-то. Империя принадлежит восточному дому. И это значит, что политика государства сменилась… — Старый слуга щелкнул пальцами, и еще один слуга, тень тени, ухаживающий уже за самим Хакимом, внес густой черный кофе, финики и халву. В такой обстановке разговор терял официальный вид и легко мог скатиться к притчам. И хотя притчи не прозвучали, но суть беседы неуловимо изменилась. Это была уже не беседа: один говорил, рассуждая о своем, второй слушал, выискивая в отвлеченных словах приговор пославшим его.

— Вы никогда не замечали, — отстраненно вещал Хаким, — что в языках Запада нет слова «власть»? У них имеется правительство. Оно управляет, направляет, исправляет, но ничем не владеет. Именно поэтому, сколько бы европейцы ни играли в империю, от их империи вечно будет приванивать демократией. За спиной монарха непременно будут маячить истинные хозяева, причем их всегда несколько и интересы их различны. Грубо сказано, но именно из этой грызни и проистекла демократия. В языках восточных слова «правительство» нет, там есть власть. Она не направляет свободных людей, она владеет рабами. И какую бы республику ни навязали нам извне, во главе всегда будет стоять владыка. Грубый западный варвар не сможет понять, как это произошло, ибо в слове он понимает лишь сиюминутное значение. Ему кажется, что «власть» и «правительство» — синонимы, хотя синонимов в нормальном языке не бывает. Правительству нужны граждане, власти — подданные. Так устроен мир: Запад есть Запад, Восток — Восток. И вы хотите, чтобы они сошлись вместе? Такое может быть лишь на стыке культур, у тех народов, в языке которых равно существуют понятие власти и правительства. Но кому нужен такой народ? И зачем восточному дому непрочная западная империя? Один раз мы уже ступили на этот путь и, возжелав управлять, лишились власти. Я не буду повторять давней ошибки. Я вырастил владыку, он стал владыкой и владеет всем… вами в том числе. Постарайтесь быть ему полезными. Нужных подданных хороший владыка бережет.

На том и кончился этот разговор, и служба безопасности, которой известно все, не знала, как его следует понимать. Лучше бы Хаким изъяснялся притчами: этого добра и на Западе хватает, и ее всегда можно истолковать удобным способом.

Выслушав Мирзой-бека, Хаким поднялся, вышел и вернулся с резным ларцом. Открыл, показал Мирзой-беку. Ларец был пуст.

— Высокочтимая госпожа Шайба умеет читать чужие мысли. А тот, кто умеет читать в чужих головах, должен владеть и письмом. Положите чужую мысль в ларец, и пусть она хранится отдельно от ваших собственных мыслей. А я на досуге подумаю, почему госпожа Шайба размышляла именно таким образом.

— А что делать с Кукашем?

— Ловить. Ловить упорно, так, чтобы старая джиния и заподозрить не могла, что ее шутки разгаданы. К тому же Влад Кукаш так и так должен быть пойман. Борьба с Новой Землей идет по правилам. Правила эти тупы и придуманы не нами, но они есть, и с ними следует считаться. А Влад Кукаш правил не знает. Такую фигуру следует снимать с доски. Госпожа Шайба понимает это лучше других, хотя, конечно, она имеет в виду не Кукаша, а его женщину. Женщине и положено думать о женском.

— Получается, что охота за влюбленной парой объединяет силы двух Вселенных, — негромко произнес Мирзой-бек. — Какая страшная судьба! Где вы, Лейли и Меджнун?

— О Владе Кукаше и Чайке когда-нибудь потом непременно напишут поэму, — согласился Хаким. — И это будет самая печальная повесть на свете.

Исполненный аллюзий лирический разговор вызвал практические последствия. Мирзой-бек связался с Шайбой и, когда призрак ведьмы явился в его кабинете, впрямую потребовал:

— Мне нужно знать, как именно вы отслеживаете преступников и почему так уверены, что их нет на Новой Земле. В конце концов, мы не можем работать вслепую, жмурки и кошки-мышки — увлекательные игры, но мы с вами люди взрослые.

— Наши методы у вас не сработают, — проскрипела старуха.

— И все же…

Мирзой-бек знал уже о существовании заклятия Большой Луны, но, не желая выдавать свою агентуру, притворялся незнающим, подталкивая мать Шайбу, чтобы она сама произнесла нужные слова.

И слова были произнесены.

Затем, в какие-то пять минут, Мирзой-бек раскрутил старуху на рассказ о свойствах всевидения.

— И зачем вам все это? — презрительно усмехаясь, закончила рассказ Шайба. — Все равно накладывать заклятия вы не сможете, к тому же над океаном Большой Луны нет.