Андрей Посняков - Шпион Темучина

Подойдя ближе, друзья переглянулись.

И с криком: «Хэй-гей, йисуты!!! Мы с вами!» – выхватив ножи, бросились в гущу боя…

Вжик!!!

Каменное лезвие топора со свистом пролетело над головою нойона. Едва успел присесть… Хорошее это оружие, каменный топор, убойное… только вот инерция у него такая, что… Баурджин не стал дожидаться, покуда вражина занесет топор вновь, просто быстро ударил ножом в печень. Оп! С противным хлюпаньем лезвие впилось в тело охотника. Тот дернулся и, выпустив из руки топорище, стал медленно оседать на землю. Баурджин, присев, подхватил топор и, раскручивая его над головой, словно палицу, бросился на других вражин.

Р-раз!!!

С каким грохотом столкнулись в воздухе топоры! Так, что посыпались яркие искры, а в глаза полетела каменная крошка. Еще замах – и новый удар. И еще замах… Без размаха действовать каменным топором никак не получалось. Хотя, кроме топора, у нойона имелся еще и нож… о котором никак не следовало забывать.

Охотник – здоровенный парняга с невозмутимым лицом индейца – с хэканьем взмахнул топором, направляя его прямо в голову Баурджину. Словно дрова рубил. Оп!

Князь отскочил в сторону и, теперь уже без замаха, нанес короткий удар вражине в живот. Прямо обухом!

Ага! «Индеец» дернулся, и в этот момент Баурджин острым клинком ножа достал его печень.

Обернулся – похоже, счет был в пользу «наших» – трое врагов уже были повержены, а с двоими схватка еще продолжалась. Нойон хотел вмешаться – но тут сабля йисута поразила вражину в сердце. И другой каннибал повалился наземь, получив хороший удар палицей по голове.

– У вас есть какое-нибудь оружие? – вежливо поинтересовался князь.

– У Гаранчи был клинок, – сверкнув глазами, отозвался тот, что с саблей.

Баурджин осмотрелся, подмигнул Гамильдэ-Ичену и, наклонившись к третьему пастуху – да-да, был и третий – с торчавшей из груди стрелою, поднял валявшуюся рядом саблю. Так себе, конечно, оружие – зазубренное и старое, но за неимением лучшего…

– Да, – подойдя ближе, с некоторой завистью произнес Гамильдэ. – Сабля все ж лучше, чем каменный топорюга. Рука оторвется махать!

Правая рука юноши и впрямь «устала» – с предплечья густо сочилась кровь, видать, задели все-таки.

– На! – без лишних разговоров нойон протянул ему клинок, сам же вновь поднял топор. Ухмыльнулся: – А я уж привычным оружием буду. Кстати, – князь повернулся к йисутам, – советую вам отойти от костра, враги метко стреляют.

– Мы тоже не в поле найдены, – засмеялся второй пастух – высокий нескладный парень с вытянутым, словно бы лошадиным, лицом. – Бедняга Гаранчи успел-таки спустить собак.

– И все же…

Из лесу вдруг раздался клич – как видно, нападавшие собирали последние силы.

– Их осталось шестеро, – улыбнулся Гамильдэ-Ичен. – Всего-то.

Баурджин нахмурился:

– Никогда не нужно недооценивать врагов, Гамильдэ! Они отличные воины.

– Да уж, я убедился, – поигрывая саблей, хохотнул молодой парень. Лицо его, ничуть не скуластое, прямо-таки дышало благородством и уверенностью в себе. Приятный молодой человек. И одет не как простой пастух. Но и не как нойон. Кто же он? Попавший в опалу воин? Впрочем, пасти скот – достойное занятие для любого мужчины. Собственно, кочевники этим и живут.

– Что-то долго идут, – тихо промолвил длинный. – Может, все же решили не связываться?

– Нет, – резко возразил Баурджин. – Они обязательно придут сюда. Для того чтобы убить нас. Впрочем, вы можете уйти – время будет.

Звякнул сабля:

– Не оскорбляй нас, незнакомец!

Нойон примирительно улыбнулся:

– Беру свои слова обратно. Кстати… Слышите – шаги? Враги уже идут.

– Идут за своей смертью, – мрачно уверил йисут.

Людоеды появились с разных сторон. Четверо самых здоровых – впереди, и двое сзади. У тех, что сзади, были приготовлены луки.

Первая же выпущенная стрела поразила зазевавшегося длинного парня. Он упал, словно бы поскользнувшись на льду, и выпавшая из рук палица с глухим стуком ударилась о землю.

Остальные четверо, подбадривая себя воинственными криками, начали бой.

И снова перед Баурджином оказался достойный противник, вернее даже – двое. Ну да, двое на одного – так теперь и выходило. Жаль, собаки не помогали – наверняка уже убитые.

Оп!!!

Как лихо!

Вот только недостаточно резко. Хар-роший удар, такой рубящий, сверху вниз, как на идущего буром медведя. Только вот Баурджин – не медведь, и дожидаться удара по черепу вовсе не собирался, а резко отскочил влево. И достал-таки второго… точнее, попытался достать, да тот тоже оказался ловким и увертливым. Ладно… Пока заняться более опасным… Хорошо бы их выставить на одну линию, чтобы друг другу мешали. А ну-ка…

Шаг влево. Теперь вправо. Ух, какой ты резкий! Вот только замах, замах, он-то ведь и портит все дело – ну никак не ударишь резко. Ну, замахнись еще! Как блестят глаза! Красные, как у оборотня. Или – это просто в них отражается пламя костра?

Ну, замахнись же!

Махнув секирой, Баурджин шагнул вперед и, вроде бы поскользнулся, хотя босые ноги хорошо чувствовали землю. Ну тем не менее поскользнулся, замешкался, подставился под удар… Ух, как захохотал вражина! Как засвистел, падая вниз топор!

И не отскочишь – не успеть.

А князь и не стал отскакивать… наоборот, бросился на грудь врагу, словно к любимой женщине после долгой разлуки, с силой всаживая под ребро узкий нож.

Не стал смотреть, как падает наземь мертвое тело – оставался еще второй. Ха! Совсем молодой сопляк! Какое знакомое, однако, лицо… Каир-Ча! Ну, точно, Каир-Ча! Ну, змей жукоглазый! Попомнишь теперь и праздник, и свое «ам-ам» над трупом убитого медведем товарища.

Мальчишка бился достойно, хотя Баурджин уже с первой секунды почувствовал – секира для мальца тяжела! Утомится. Надо только измотать, выждать…

Что замахнулся? Хочешь ударить? Да, пожалуйста, со всем нашим удовольствием. Только не по голове… вот, в землю. Ну, что встал? Давай еще раз…

В какой-то момент Баурджин вдруг осознал, что парень этот, юный людоед Каир-Ча, тоже чувствует свою обреченность. Чувствует, но яростно борется, явно не собираясь сдаваться. Ему бы, дурачку, лук использовать, а не тяжеленную каменную секиру! Но уж взялся за гуж…

Скосив глаза, князь немного понаблюдал за общим ходом битвы. Ох, как сверкала сабля! Там – все понятно, там – без проблем. Но вот нужно помочь Гамильдэ. А потому – пора кончать с этим. А ну-ка…

Каир-Ча как раз раскрылся, по-глупому подставив под удар голову. Баурджин размахнулся… И вдруг понял, что не хочет бить. Ну, нечестно это было бы – все равно что детоубийство.

Йэх!

Отклонившись назад, нойон просто-напросто уронил тяжелый топор на ногу юному вражине. Не прикладывая к этому почти никаких усилий. И, когда Каир-Ча согнулся с искаженным гримасой боли лицом, просто пнул его ногою в пах. Пока парню этого хватило.