Дмитрий Гаврилов - Дар Седовласа, или Темный мститель Арконы

Но, видать, Матушка-Яга, была не из тех жен, что страшатся прогневать мужа:

— Ах ты, Седая Борода! Разве ж можно так! Я привычная, вроде, но и то не по себе стало? Уж напустил, напустил дыму! Да! Колесо мое, дурень, мигом запусти, как оно себе вращалось! И впредь — чтоб не лапал, о чем не ведаешь!

— Подумаешь! Ну, приостановил немного. Всяк проказит на свой манер. А чего оно все тики-таки, тики-таки? — оправдывался седовласый, — На тебе, пожалуйста!

Старец хлопнул в ладоши и чудо — за окном вновь застучало, заскрипело, понеслось Колесико.

— Надо бы смазать чуток! — ухмыльнулся хозяин, и от него пахнуло рыскучим зверем, лучшим из охотников, что недавно забил добычу.

— Смазать? Это дело! Только зубы мне на заговаривай, а лучше-ка ответь, изверг — чем таким околдовал ты парня одного несчастного!? Имя ему будет Ругивлад? Роду не распутать твои заклятья.

— Где бы он был, герой, кабы не Дар?

— Ах, вот оно что? — всплеснула Мать-Яга руками.

— Ничего, не пропадет! Меч я тому словену ладный справил. Может, вспомнишь — им я Свентовиту пятую глупую башку оттяпал?!

— Я молю Рода, что волхву не все про клинок твой ведомо.

— Так оно и есть. Молодой ещо, обо всем знать!

— Так, ведь, Дар его поисконее?! — продолжала корить мужа Яга.

— Он лишь части часть, а потому и не вполне тот подарок, о котором все думают. Просто внутpи волхва есть такое, что и ведет по пути особенному. Давно я парня приметил, и дар черный с младых лет холил. И не к чему эти бабьи разговоры! — стукнул хозяин кулаком по столу, — Как сказал — так и будет! «Делай, что должен» — и назад ему хода нет, пока не воссоединит разрозненное! Дареное не дарится.

— Но, ведь, случается, что теряют, старый! Ты все можешь! А он и сам как-нибудь без подарков-то разобрался! — взмолилась к мужу хозяйка.

— Чтоб кто-то потерял, надо сперва найти охотника — подобрать! — отрезал Седобородый.

— Есть такая охотница! — молвила девушка, выдав себя.

— Эх, Мать! Уж не один век вместе, а не научилась-таки мужика своего обманывать! — укоризненно бросил Старец Яге, — Выходи-ка на Свет, красна девица, дай я на тебя полюбуюсь!

Делать нечего, спустилась Ольга с печи, да так и встала, и слова не в силах молвить, точно обмерла.

— Говоришь, согласна Дар мой Черный да Навий на себя принять? А хорошенько ли поразмыслила, девонька, прежде чем речь держать? Слово — не воробушек, назад не воротится! Ведаешь ли, кто я таков есть? — спросил Бородатый и как зыркнет на нее филином.

— Ты Злодей, старик! Скверный Шут! Погубитель ты! — отвечала Ольга, и сама от смелости опешила.

— Верно, девочка! Угадала, — послышался ей голос Матушки-Яги.

— Так пойдем-ка со мной, во двор выглянем — может одумаешься… — пригласил Седобородый.

Он и шага не сделал, а уж на крыльце стоят.

Видит Ольга — мимо терема тени призрачные следуют, всяк, кто ни проходит мимо — хозяину кланяется. И спешат они толпами к реке великой. Ее девушка раньше и не приметила. И туман стелится над теми водами, а может смрадный дым клубится там. Тут ей и вовсе страшно стало, потому как Седая Борода еще длинный острый посох взял, и путь нелюдям указывает. Мол, туда ступайте. Смотрит она, что чертами навии на людей похожие, только вот странность, будто слепцы это, а не зрячие. И толкутся, точно убогие. Но лишь посохом взмахнул Колдун — так они дорогу и приметили.

И запел Старик тулу, [56] [56] тула — здесь цитируется дословный перевод знаменитого перечня имен Одина из «Речей Гримнира» (пер. В.Тихомирова) — его обличий, что соответствуют различным свойствам бога зарокотал тяжелым басом, и Пространство содрогнулось да ходуном заходило, а по реке, и отсюда видать, валы покатились пенистые:

— Ты сойди-ка вниз, красна девица, — говорит хозяин ей, — Поздоровкайся со знакомцами, ну, а лучше, попрощайся.

Дрожа от страха и холода, Ольга приблизилась к призрачным толпам. Прямо на нее шагал седой одноглазый воин. Тело его было так иссечено, что представляло собой одну рану, сплошную рану с запекшейся коркой крови. Навий брел к реке, и единственное око мертвеца было столь же черно и пусто, как Тьма, разверзшаяся по ту сторону заветных вод. Следом, не приминая травы, ступал несостоявшийся тесть — она признала Буревида с трудом. У жупана, вернее у того, кто им когда-то являлся, была начисто снесена половина лица. Третьим знакомым оказался именитый боярин, да только, вот само прозвище она забыла, и сколь ни старалась — не могла назвать. Под сердцем у мертвеца торчали обломки двух стрел, а рваная рана, точно от когтей бера, легла через грудь.

И тогда Ольга вновь обернулась к Седовласу, и ужаснулась, узрев Его истинный лик…

— Говорил же Радигошу, что силенкой он слаб! Не Ему, князю альвов, со мной Силою меряться! — раздался голос бога.

— Тяга Земли! Тяга земли! Будь она неладна. Вон, Святогор, тоже думал превозмочь, а нет — не вышло, сам в камень обратился! — под стать перелескам мелькали мысли.

Словен не щадил ни себя, ни кобылиц. Пятнистая пала, едва Девичье гульбище скрылось за обзором. Он пересел на гнедую и погнал, сливаясь с ней воедино. Но вот вдали померещилась темная полоска. Пустив лошадь шагом, словен прищурился. Заходящее слева солнце еще вполне освещало нивы, и волхв узрел темно-зеленую полосу могучих деревьев без конца и края. Чем ближе он подъезжал, тем шире и шире расползались дубравы, а вскоре и вовсе густой, непролазный лес преградил путь.

Спешился. Вечерело. В ночи тропу уж не сыскать, а соваться по такой темени да в самую чащу — бррр…! Заслышав журчание, он пошел на звук и вскоре набрел на болотце — не болотце, ручеек — не ручеек. Волхв решил остановиться здесь и спутал ноги лошадям. Вскоре уж весело потрескивал огонек — первый защитник от напасти.

Его слегка подташнивало — не ел, поди, со вчерашнего дня. А зря, зря отказался — Царь-Девица дело советовала! Он обследовал седельные сумки печенегов, и найденные черствые лепешки, уже мало пригодные для сытого, вполне удовлетворили измученного человека. Ругивлад решил, что завтра сменяет одну лошаденку в ближнем хуторе на какую-нибудь снедь.