Вадим Кондратьев - Извек

— Ни одного! — добавил Эрзя.

Микулка понятливо кивнул, но, судя по лицу, ответом остался недоволен. Подвигал губами, упрямо покачал головой, наконец, не выдержал:

— Негоже безоружных!

— Что так? — не понял Мокша. — По-твоему, надо было их сюда тащить и кашей из моего любимого котла кормить? Не-ет, дружок, на это я даже пьяный и связанный не пойду. Да и чё ж такого, что безоружные? Я, чай, тоже меча не вынимал.

Дарька с ужасом округлила глаза.

— Всех голыми руками убил?!

— Ага, — скромно подтвердил Эрзя. — Голыми, как ограбленный ромей! Только не убил, а в путь направил, чтобы бежали шибче.

— Эт как? — оторопел Микулка.

— Как, как, — передразнил Мокша. — А так, как водится! Брал голыми руками, пригибал за голый загривок к земле, направлял в сторону голой степи и голым сапогом под зад, чтобы неслись без остановки до самого стана.

— Зады тоже голые были? — еле слышно уточнил Микулка.

— Да ты что! — возмутился Эрзя. — Кто ж захочет потом сапоги мыть?

Вокруг засмеялись. Один Ревяк сморщился, в красках представив мытьё сапог после степняцких задов. Мокша тем временем дожевал полоску мяса и принялся за основательное повествование:

— До того как мы их, стало быть, восвояси проводили, эти батыры немало интересного поведали. — балагур украдкой взглянул на Извека, но тот невозмутимо пялился в звёздное небо и Мокша продолжил:

— Явились сюда эти доблестные хлопцы… с кем бы вы думали? С Радманом сыном Кури.

Удивлённое молчание было наилучшим поощрением рассказчику и круглое лицо Мокши победно засияло.

— Так вот… нет больше Радмана-Бешенного! Подмолодил его наш Сотник! Потому то и гнались за Векшей как штоломные, едва всех коней не сгубили. О как!

Взгляды устремились на Извека. Ерга задумчиво хмыкнул.

— Выходит, те роды и семьи, что он собрал теперь разбегутся? Гоже! То-то наши обрадуются…

— Не обрадуются, — посмурнел Мокша. — Если верить этим чумазым батырам, выходит, что Радман, перед походом, полонянку одну заикрил. Теперь будут ждать рождения великого отпрыска. Звездочёт ихний напророчил, что соберёт это дитятко войска невиданные и что потопчут они всю Русь изрядно…

— Всё одно, в ближайшие годы поутихнут, — вмешался Эрзя. — А к той поре и наши сыны подрастут. Так что, поживём увидим.

Микулка глядел на усталого Извека. В глазах горело неудержимое любопытство. Наконец, окликнув Сотника, спросил:

— Как же ты Радмана оприходовал? Возле него же всегда не меньше двух сотен сабель.

— Он меня ещё пьяного не видел… — улыбнулся Извек, но Мокша перебил.

— Значитца так. Их и тут было под три сотни. И хотели они, поначалу, нашего сокола живьём взять. Однако Векша их так потрепал, что Радман решил уже просто убить стервеца. Да не тут-то было. Ворон их лошадок скорее бы насмерть загнал, ежели бы догонять взялись. А тут ещё как на зло Киевские земли рядом. Вот Радман и вызвался на двобой, пока Сотника окружать будут.

И всё бы хану удалось, да только бой не в его кошель пошёл. Хотя… — Мокша поглядел на Извека. — И герою нашему тоже не сладко пришлось.

— Сбавляй, почтенный, — в шутку возмутился Сотник. — Что ж мне было, по всем правилам, до вечера с ним волтузиться? Ну подставился маленько, чтоб его на лихой удар вытянуть, ну не рассчитал с устатку, ну схлопотал по башке. Только я же вот он, лежу как живой, а Радман где? И всё его войско?

Мокша кивнул, поднял указательный палец.

— Да! Однако не всё войско! Когда все за тобой рванули, с десяток следопытов в другом месте ошивались. Их к реке отправили. А позже ещё один ушёл, сообщить, в стане, что Радмана нет. Аман-Гельтулей, кажется. Ты его, сказывали, ещё раньше встречал.

Сотник хмыкнул.

— Жив, значит, акын! Ну, вольному воля, а следопыты почто утекли?

— Да, сдури! Взялись для хана русалку изловить. Намедни, видать, кумысом обожрались, вот она им у реки и примерещилась. А откель тут русалки, да тем паче, на берегу. Хотя, — Мокша хохотнул. — Вишь, повезло дурням, живы остались…

Сотник вмиг оказался на ногах и вперился в рассказчика дикими глазами.

— Где! У какой реки?

Мокша вытаращился в ответ, икнул от неожиданности. Когда из-за плеча Извека высунулась морда Ворона, оторопело пожал плечами:

— Да вона, она тут одна извивается… река-то. А следопыты, вроде недалече от того места, где Радман полёг. Хотя, я точно…

Извек отшатнулся, бросил взгляд в сторону реки, с места прыгнул на Ворона. Из под копыт коня взлетели куски дёрна и фигура всадника растаяла в ночи.

Когда дробный топот затих, тишину нарушил обалделый голос Мокши:

— Не знал, что кто-то резвей Лёшки сигать может… Ну и рванул, Ящер задери-прожуй-выплюнь!

— И растопчи. — добавил Эрзя, многозначительно глядя на друга.

Тот беспомощно развёл ручищами.

— А чё я такого сказал! Он чё бешенный, или не навоевался ещё? Нахрена ему следопыты?

Эрзя терпеливо похлопал друга по плечу, безнадёжно покачал головой. На обиженный взгляд великана медленно объяснил:

— Думаю, за девкой поехал. Может знакомы, или друзья. Бабка Агафья помнишь что ляпнула?

— Что?

— Что русалку возле него видела. Её-то, видать, степняки и ловют, или уже поймали. Следопыты у кочевников гораздо хороши…

— Так какого Ящера мы тут спим! — взревел Мокша, вскакивая.

Все, включая раненых, рыпнулись вставать, но балагур вновь рыкнул, будто Новгородский Вепрь:

— Цыть, торопыги! Ревяке с Микулкой — лежать! Остальным — обихаживать до времени! Ерга, Эрзя — седлать коней и вдогон! Со мной естественно!

Скоро топот трёх коней смешался с криками ночных птиц. Дарька обвела взглядом оставшихся, покосилась на мятый доспех Сотника, напоминающий изорванную рыбью шкуру, беспокойно глянула на Микишку.

— Ничё, — успокоил ополченец. — Векша муж здоровый, да и остальные не парубки…

…От сумасшедшего прыжка на спину Ворона в глазах Извека померкло. Измученный не меньше хозяина, конь покачнулся от неожиданности, но в тот же миг сорвался с места и рванул вдоль подошвы холма. Почувствовав, как хребет коня выскакивает из-под него, Сотник на ощупь сцапал гриву и сдавил ногами конское брюхо. В голове со звоном кувыркалось отчаянье и страх: неужели она?

Обрыв промелькнул мимо и навстречу, в призрачном свете понеслась прибрежная полоса песка. Тело пока мирилось с новым испытанием, но разум бурно бил тревогу. Когда понял, что не так, застонал от досады. Сбруя, доспехи и, главное, меч — всё осталось в лагере! О возвращении не могло быть и речи: сердце рвалось от одной мысли, что может быть, в этот самый миг к Лельке тянутся руки степняков. Из горла вырвался жуткий рык, когда вспомнил, что вытворяют кочевники с полонянками.

Со стороны давешнего поля битвы донёсся волчий вой. Запах крови пропитал ночной воздух и выманил зверей из недалёкого леса. Серые и мечтать не могли о столь щедром угощении и теперь обалдело рыскали меж трупов, сбитые с толку невиданным изобилием.