Александр Нуждаев - Ратибор Новгородец [= Богатырская застава]

Где-то через десять минут Ратибор нашел в себе силы встать, подойти к избушке и осмотреть ее поближе. Как и в прошлый раз, ничто не указывало на присутствие хозяйки дома.

— Как мыслишь, Илья, — повернулся Ратибор к Муромцу, — входить будем али здесь подождем?

Муромец критически осмотрел то, во что превратилась его одежда, и пробормотал:

— В таком виде я бы и в собственный дом постеснялся войти. Но оставаться здесь тоже не очень хочется. Платок от младшей Яги у тебя с собой?

— У меня все с собой, — ответил Ратибор и извлек из мешка платок. Всю дорогу он старался держать поклажу повыше, потому практически ничего из вещей не промокло. И гостинец остался совершенно сухим.

Муромец, кряхтя, встал, повернулся к домику и повторил свое заклинание:

— Избушка, избушка, встань по-старому, как мать поставила — к лесу задом, ко мне передом!

И снова нога поджалась, а переставшая крутиться избушка опустилась в нормальное положение. Ратибор на всякий случай постучал в дверь. Никто, конечно, не ответил, и тогда новгородец вошел внутрь.

А внутри избушки сестер были похожи, словно две иголки с одной елки. Та же печь, тот же стол, та же лавка. Точно так же больше ничего нет.

Путешественники остановились на пороге и немного подождали. Потом Илья ахнул, хлопнул себя по лбу и направился опять наружу — соскребать грязь. Остальные, как меньше пострадавшие, в этом не нуждались — с их сапог грязь сама отвалилась чуть раньше.

О приближении хозяйки они узнали задолго до того, как она вошла в дом. Над болотом пронесся порыв ветра, смявший и разогнавший туман. Земля под ногами чуть заметно задрожала. Избушка начала беспокойно скрипеть и покачиваться.

Ратибор повернулся к двери, держа перед собой вышитый платок, словно щит. Илья и Подосён спрятались у него за спиной. Правда, у Муромца это не особенно хорошо получилось, ибо он был в полтора раза шире новгородца.

Дверь распахнулась с такой силой, словно по ней ударили снаружи бревном. На пороге стояла Баба-Яга. Старшая из трех сестер совсем не походила на мирную старушку. Богатыри увидели нечто неопределенных очертаний, высотой в полтора человеческих роста, закутанное в туман и увенчанное чем-то вроде серебряного сияния — судя по всему, волосами.

Огромная фигура чуть наклонилась, а затем сверху донесся голос:

— Кого это ко мне занесло?

— Вот, матушка, — если при разговоре с младшей Ягой Ратибор старался, чтобы не дрожал голос, то теперь все его силы уходили на то, чтобы не опозориться несколько иным способом, для воина еще более обидным. — Принесли мы тебе подарок от твоей младшей сестры.

И тут старшая Яга начала как-то странно меняться. Ее рост резко уменьшился, туман вокруг ее фигуры превратился в зеленое платье, и спустя мгновение перед изумленными богатырями стояла обычная бабка, каких двенадцать на дюжину в любой деревне. Вернее, такая же точно, как и младшая ее сестра. Только глаза старшей Яги были другой расцветки — не карий и зеленый, а желтый и голубой. Бабка взяла у Ратибора платок, повертела его в руках и осталсь вполне довольна.

— Редко ко мне люди приходят, — скрипуче сказала она, — а еще реже подарки приносят. Ну, раз уж пришли, располагайтесь. Где бы мне вас почистить? — Яга принялась озираться. — А то ведь так мне здесь напачкаете, что неделю потом избу не отскоблишь…

— Да мы, матушка, ненадолго, — вставил Подосён все еще из-за спины Муромца. — Нам только спросить…

— Знаю, — отмахнулась Яга. — Даже знаю, о чем спрашивать будете. Ни в жизнь бы не стала помогать, да уж больно подарочком вы меня порадовали. Давненько я с сестричкой не виделась… Вы из Киева будете? — неожиданно спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Ведь Киев еще не был основан, когда последний раз сестра меня навещала. Ну, коли время не ждет, сейчас я своих птичек и повыспрашиваю.

С такими словами она вышла на крыльцо, но свистеть не стала, а смешно запрыгала и замахала руками. Леший улыбнулся было, но тут руки Яги как-то сразу удлинились, обросли перьями, и спустя мгновение перед друзьями стояла здоровенная цапля. Махнув крыльями, она взмыла в воздух и исчезла в небе.

— Да, — с чувством сказал Илья. — А вот у нас в деревне один мужик хотел было цаплю подстрелить, так она его стрелу клювом поймала и в него же обратно бросила. Еле из ноги вытащил. Он еще потом рассказывал, а ему никто не верил…

Остальные не успели еще пожалеть незадачливого охотника, как вдруг сверху послышался такой гам, словно там решили подраться пять-шесть вороньих стай, а еще пара сотен воробьев и прочих мелких птиц, собравшись вокруг побоища, высказывали свое по этому поводу мнение. У путешественников тут же заложило уши. Немыслимый шум продолжался еще немного, а потом цапля прямо-таки рухнула обратно на крыльцо и стала Ягой.

— Нет, гости дорогие, — сказала она. — В таком деле я вам не помощница.

— Что, — разочарованно спросил Ратибор, — и птицы не углядели нигде?

— В том-то и дело, — сердито ответила Яга, — что видели! Но никто не хочет говорить, где! От меня, своей хозяйки, скрывают. А это может значить только одно. До того нехорошее то место, что вы ищете, что ни за что на свете туда соваться нельзя.

Леший махнул рукой и просительно сказал:

— Но нам-то очень нужно, матушка! Неужели ничего нельзя сделать?

— Можно, — кивнула Яга. — Но для этого придется вам еще кое-кого навестить.

— Среднюю сестру? — немедленно спросил Подосён.

— Типун тебе на язык, болтун, — от души пожелала Яга. — Наша средняя сестричка такая — кто ее увидит, тот трех дней не проживет. К ней бы я никого не послала. А вот тут недалеко живет старый ворон. Старый и мудрый. Прожил он на свете без малого триста лет, вот я его и отпустила. Теперь облюбовал он себе дуб, в его дупле и живет. Птицы ему еду таскают, а он их обо всем выспрашивает. Уж от него-то птицы ничего не скроют. А ворон такой старый, что ничего на свете не боится. Сумеете уговорить ворона, чтобы рассказал вам, где чудо-оружие лежит — ваше счастье.

Дальше надоедать старшей Яге своим присутствием богатыри не решились и немедленно покинули избушку.

Путь к старому ворону оказался неблизкий. Самое плохое было то, что путь этот пролегал уже за пределами Киевского княжества, а значит, люди Владимира не могли уже рассчитывать на помощь и поддержку, опираясь на свое положение. Теперь предстояло всего добиваться самим.

Но если не считать этой неприятности, все шло пока как по маслу. Конечно, дни неумолимо шли, но дело продвигалось вперед столь же быстро. Если ворон согласится рассказать то, о чем молчали другие птицы, дорога к чудо-оружию будет открыта. Другое дело, что добыть искомое может оказаться весьма и весьма непросто, но что уж тут поделаешь…