Дмитрий Сорокин - Оберег

Теперь не только чувствовалась гарь, но был виден густой черный дым, застилавший половину виднокрая. Руслан торопил Шмеля, в тайне опасаясь, что уже безнадежно опоздал. Вот уже показался объятый пламенем дворец, только башня пока стоит невредима.

— Ну, Шмель, еще быстрее, ты же можешь… — умолял сквозь стиснутые зубы Руслан.

— Я же не двужильный… — прохрипел конь.

Вот и сад. Цветы пожухли, птицы притихли. Не слышно вообще ничего, кроме веселого треска пламени, пожирающего великолепный дворец. Объехав лебединый пруд, Руслан остановил чуть не падающего от перенапряжения коня, соскочил на землю, и, обнажив меч, ворвался в горящие хоромы.

Этот день начался точно также, как и предыдущие. Мила проснулась вскоре после восхода солнца, умылась, подкрепилась фруктами. Лидия и Фатима еще спали, и княжна не стала их будить: пусть поспят, день сегодня будет тяжелый. Что же стряслось с Русланом? Где он? Или он придет лишь тогда, когда опасность станет совсем смертельной? До этого, вообще-то, доводить не хотелось бы. Впрочем, сегодняшняя попытка будет по-настоящему опасной, и, кто знает, вдруг загадочный оберег старых волхвов на сей раз сработает правильно?

Мила вышла в сад, неторопливо прошлась по то и дело ветвящимся тропинкам. Как бы невзначай проверила тайник; обе сабли оказались на месте. Все, решено. Сегодня, или никогда. Так же неспеша княжна пошла обратно. Сзади раздался торжествующий вопль:

— Ага, так вот, оказывается, что вы затеяли!

Мила резко обернулась. Возле тайника стояла Тандза, взор ее сиял торжеством. В руке верная рабыня Черноморда держала саблю.

— Я немедленно расскажу все господину, и он скормит вас крысам! Неблагодарные надменные свиньи! Если вы не в силах оценить, какая благодать снизошла на вас, так не мешайте наслаждаться другим! Я буду радоваться, глядя, как вы корчитесь в зеркальном подвале среди мерзких крыс и змей!

— Иди сюда, тварь. — глаза Милы превратились в две щелочки, из которых, казалось, вот-вот выплеснется фиолетовое пламя несдерживаемого гнева. — Подойди поближе, и повтори все, что сказала, а то я что-то не расслышала.

В этот миг за спиной Тандзы мелькнуло что-то большое и белое, длинные пальцы сомкнулись на горле девушки. Она задергалась, захрипела, но боролась недолго. Очень скоро ее тело обмякло.

— Она следила за тобой. — спокойно сказала Лидия. — Так что я вынуждена была пойти за ней и узнать, что затеяла эта дрянь. Плохо, что так получилось. Ты сама привела ее в наш тайник. Но дело сделано, и теперь у всех нас нет другого выбора. Когда начнем?

— Как и договаривались, часа за два до заката. Он в это время как раз заканчивает послеобеденный отдых, и потому расслаблен. Самое время, здесь ты права.

— А что будем делать с этой? — спросила гречанка, указывая на труп Тандзы.

— Я не знаю. Может, скажем, что она шла, споткнулась, упала да и свернула себе шею?

— На ровном-то месте? И потом, кто в это поверит, когда у нее на шее синяки от моих пальцев?

— А если утопить?

— Где? До моря не донесем, заметят.

— В пруду с лебедями.

— Хм, а что? Давай, лучшего все равно не придумаешь.

Они нашли камень поувесистей, поясом Тандзы привязали его к ее ногам, и, таясь, подошли к краю пруда, примыкавшему к саду. С негромким плеском тело пошло ко дну.

— Ну, и что дальше будем делать? — спросила Мила.

— А почему ты у меня спрашиваешь? — удивилась Лидия. — Я как-то уже привыкла, что решения принимаешь ты.

— Ну, ты самая старшая из нас троих. — покраснела Мила. — К тому же, я только что так опростоволосилась…

— Это ты брось! — сурово сказала гречанка. — всего предугадать невозможно.

— Ладно… Что с остальными делать будем?

— Я, конечно, могу отвести им глаза, моих скромных умений на это вполне хватит, но только ненадолго, поэтому это надо приберечь напоследок.

— Они же шум поднимут!

— Значит, надо их где-то запереть. Убивать мне что-то больше не хочется. Гадкое все же это дело.

— Ладно, пошли, там что-нибудь придумаем. Фатиме пока ничего не говори, ладно? Она у нас такая впечатлительная девочка… Да! — Мила резко остановилась. — А если заметит Черноморд?

— Тогда надо будет начинать немедля. — пожала плечами Лидия. — Хотя, я слышала от этих… — тут она употребила непонятное Миле греческое слово, — что «великий господин» намеревается весь день просидеть в одном из подвалов, где он оживляет какое-то древнее чудовище.

— Древнее чудовище? — дрогнувшим голосом переспросила Мила.

— Да, говорят, нарыл где-то костей, и теперь собирается оживить. А в древности такое водилось… Горгоны, гидры, минотавры… всех и не упомнишь!

Датму и Нарану они нашли нежившимися в бассейне с розовой водой, источавшей нестерпимо сладкий аромат, от которого кружилась голова. Без лишних слов связали обеих, заткнули им рты и оставили возле бассейна. После этого подруги вернулись в сад, вытащили сабли из тайника, прошли в свои покои, где их давно ждала обеспокоенная Фатима. Втроем девушки стали дожидаться назначенного часа, покусывая губы от нетерпения. Даже занятные сказки Фатимы не помогали снять растущее напряжение.

Полдень миновал; медленно, словно издеваясь над затеявшими побег девушками, прополз день. До заката остается не больше двух часов, стало быть, время начинать.

— Где, ты говорила, ваши бывшие покои? — спросила гречанка Фатиму.

— Чуть поодаль. — Фатима взяла на себя роль провожатой. — Я сразу узнала их, несмотря на то, что Черноморд и там многое изменил. Все-таки, я прожила там почти полгода… Видите эти двери? За четырьмя из них — комнаты, где мы жили, а пятую открывать нам было запрещено под страхом немедленной смерти. Но могучий и великий муж мой Ждан Рыбий Сын, не знающий страха, да хранит его Аллах, открыл ее и узнал, что за ней начинается длинный коридор, ведущий прямо в башню. Никто, кроме него, не смог пройти живым по этому коридору, и мы неминуемо погибнем, если пойдем. Так что воспользуемся летающим ковром…

— Фатима, милая, мы все это уже три дюжины раз слышали! — нетерпеливо воскликнула Мила. — Где волшебная хламовка?

— Почти сразу за этой дверью. — улыбнулась Фатима.

Ковер они нашли сразу: он стоял с краю, так как это была последняя из хранящихся здесь вещей, которой пользовался Черноморд. Шапку-невидимку он хранил в башне. Стоило развернуть ковер, как он приподнялся над полом. Слегка побаиваясь, девушки расселись, потом Мила спросила:

— Лидия, а ты уверена, что у тебя получится?

— Как я могу быть уверена? Я же никогда не пробовала! — пожала плечами гречанка, затем нахмурила брови и жестко бросила: — Вперед!

Ковер послушно двинулся вперед по коридору, медленно разгоняясь.