Владимир Перемолотов - Талисман «Паучья лапка»

На хрип умирающего сбоку, из темноты, выскочил еще один стражник.

— Разворошили гадюшник… — подумал Избор.

Страж был то ли глуп, то ли спросонья. Словно не доверяя своим глазам, он потрогал копье, попытался выдернуть его из стены, и только после этого повернулся посмотреть, кто же его бросил.

Виноватый нашелся сразу. Да Шкелет и не стал прятаться. Перебросив меч в правую руку не спеша — давая время стражу сообразить кто он такой, испугаться и сбежать — пошел по коридору. У него был только меч. У стражника кроме меча были еще щит и копье. В своем испуге он не выглядел страшным и Избор не боялся за себя и уж тем более за Доброго Шкелета. Впереди него, нежно розового от падающего света, шествовал ужас.

К сожалению, ужас был нем. Добрый Шкелет не мог издать ни звука. Он всего лишь шел. Тишину нарушали только сухие щелчки, получавшиеся от ударов рукояти меча о высохшие кости, а как кстати было бы что-нибудь проорать… Избор, на которого тишина давила как могильный камень застонал так, словно сам был приведением. Ужас подхватил стража, как ветер подхватывает сухой лист, и выбросил его вон из коридора.

Поле боя осталось за ними.

Шкелет оглянулся на Избора. Тот злобно рассмеялся. Всегда приятно сознавать, что враг трусливее тебя и сбежал, даже не попробовать сопротивляться. Но радость была преждевременной. Через несколько мгновений стражника вынесло обратно. Шкелет озадаченно встал, не понимая, что там может быть еще более страшное, чем он сам.

Страж пятился, не оборачиваясь к врагам лицом. Все внимание его было сосредоточенно на том, кто шел к ним из темноты.

В круг света вошел еще один стражник. Он был выше и дороднее того, которого напугал Шкелет.

В одной его руке была кружка, в другой — кусок мяса. Вид сбежавшего стража был настолько плох, что пришедший смотрел только на него.

— Куда это ты собрался, собачья совесть? На кол захотелось? Думаешь, что раз такой смелый, что тебе со стражи сбежать не страшно, так на тебя и страха не припасено?

На глазах Избора только что раздавленный страхом человек распрямился и перестал дрожать. Страх перед десятником выдавил страх перед Добрым Шкелетом и выпрямил его спину. Ни слова не говоря он ткнул себе за спину. Десятник перестал крушить взглядом своего дружинника и посмотрел на причину переполоха. Добрый Шкелет скромно стоял, не зная, что делать. Уж больно не по человечески вел себя десятник

— Что тут? — спросил он. Только тут напуганный стражник повернулся к Избору и Шкелету и сказал.

— Мертвяк!

Он ткнул пальцем в сторону Доброго Шкелета, словно десятник и сам не видел, кто стоит перед ним. Десятник был тертым калачом. Он только вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Перед ним стоял враг и совершенно не важно какой он — живой или мертвый.

— Ну и что? — сказал он. — Вижу что мертвяк.

Десятник отхлебнул из кружки, рванул зубами кусок мяса.

— Вечно вокруг тебя, Шерга, всякая дрянь вертится. То мухи, то скелеты… Почему допускаешь?

— Мертвяк же — попробовал втолковать своему начальнику страж — Он же мертвый…

— Ну так что же? Ничего! Его не съел — он кивнул на Избора — и нас не съест…Убей обоих.

Голос десятника оказал волшебное действие на стражника. Он развернулся, и, оскалившись, пошел на Доброго Шкелета. За его спиной десятник в размышлении приложился к кружке, сунул в рот недоеденный кусок мяса, потом медленно поставил кружку на пол. Оставаться в стороне от драки он явно не хотел. Вытащив меч, он одним быстрым движением оказался впереди Шерги. Оглядев с близкого расстояния Доброго Шкелета и Избора, он выбрал для себя соперника.

— Ты давай из живого мертвого сделай, а из мертвяка прах повытрясу…

Он взмахнул мечом, словно волшебной палочкой, и на Шкелета обрушился первый удар…

…С тем же выражением озверелости на лице Шерга шагнул мимо дерущихся. Добрый Шкелет попробовал достать его мечом, но десятник не дал ему сделать это.

Шерга не стал тратить время, что бы выяснить силы своего противника. Он был уверен в успехе. Залогом этой уверенности были два обстоятельства. Во первых за спиной был непобедимый десятник, которому противостояла всего-навсего горсть каких-то костей. Это значило, что через несколько мгновений он присоединится к нему и их станет двое против одного. А во вторых… Во вторых его противник был безоружен.

…Избор не двигался, прикидывая какой прыти можно ожидать от Шерги. Первый удар он не раздумывая нанес сверху — Избор принял его на скрещенные кисти. Тупая боль дернула руки вниз, и он отступил. Это спасло его от второго удара. Шерга, развернув меч в воздухе, быстро махнул им уже поперек живота.

— Александрийская школа — с невольным удивлением подумал Избор — Ай, да десятник тут. Такого не только бояться. Такого уважать надо…

Он сделал вид, что замешкался и Шерга повторил связку из двух ударов. На этот раз Избор не стал отступать. Цепь, свалившаяся с поднятой руки, встретила лезвие рядом с его боком. Он выдержал тупой удар и стремительно шагнув назад, крутанул рукой, оборачивая цепь вокруг меча. Шерга дернулся, пытаясь поднять оружие вверх, но Избор не позволил ему взмахнуть клинком. Дальше все произошло стремительно, словно полет стрижа. Кулак, утяжеленный цепью, ударил Шергу в голову. Он успел прикрыться щитом, но Избор был готов и к этому. С быстротой молнии он повторил удар, выпустив из кулака несколько тяжелых бронзовых звеньев. Этого как раз хватило, что бы достать стражника по незащищенной спине. Шерга заорал, выгнулся от боли. Инстинктивно он поднял щит над головой и тут Избор ударил его ногой в грудь. Стражника отбросило к стене, и он сложился там, как небрежно брошенная одежда.

Избор был уверен в своем ударе. Он даже не подошел проверить, что с ним стало, а повернулся к десятнику и Доброму Шкелету.

Десятник разошелся так, что от его ударов Доброго Шкелета бросало из стороны в сторону. Скелет был похож на ветхий варяжский драккар, попавший в бурю, потерявший парус и теперь, раскачиваемый демонами моря так, что голая мачта чертила в небе странные фигуры. Шкелет не сдавался. Он старался не отбивать удары, а ускользать от них. То, что он был до сих пор цел, говорило больше о его проворстве и удачливости, чем о чем-то другом. Его верткость и самое главное отсутствие мяса на костях страшно мешало десятнику и выручало Шкелета. Два поперечных удара, что развалили бы живого человека на две половинки Добрый Шкелет даже не стал отбивать — просто пропустил их через грудную клетку.

Избор не стал ждать конца. Конечно, можно было бы постоять посмотреть, чем кончится дело, но Избор подумал о Гавриле, которого еще предстояло найти и решил действовать. Размотав цепь на правой руке, он захлестнул ноги десятника и дернул их на себя. Увлеченный схваткой он не видел что творилось у него за спиной. Шкелет быстро отпрыгнул назад. Десятник дернулся за ним и плашмя — мордой, грудью, коленями грянулся об пол. Такой удар доброму войну не помеха. Он должен был подняться, но за мгновение до того, как грохот падения прокатился по коридору Добрый Шкелет взвился в воздух и вскочив падающему десятнику на плечи трижды, с проворством трудолюбивого дятла нанес противнику удары рукоятью меча по затылку.