Владимир Перемолотов - Талисман власти

Избор не заметил этого. Все его внимание было поглощено схваткой Гаврилы с местными драчунами. Богатыря прижали к стенке, и дел ему хватало.

Гаврила подхватил пролетавший мимо табурет и несильно, в ползамаха, обрушил его на голову ближнего своего. Тот шарахнулся в сторону, но рука Масленникова оказалась быстрее. Табурет ударился о голову и раскололся. Оставшись с пустыми руками, Гаврила недоуменно смотрел на обломки. Обрадованные враги вновь надвинулись тучей и тогда богатырь, подхватив лысого, бросил его в толпу. Сбитые своим товарищем, нападавшие покатились в разные стороны, а Гаврила рассмеялся. Он повернулся к Избору, и смех застрял у него в горле. Он увидел, что за его спиной возник мужичок с тяжелой глиняной кружкой в руках. Кружка уже летела вниз, и Гаврила сообразил, что даже не успеет крикнуть, что бы предупредить. Глаза его раскрылись, словно два окна и этого оказалось достаточным для Избора. Увидев изменившееся лицо друга, воевода не стал долго разбираться, и попросту нырнул вниз. Кружка грохнулась о стол рядом с ухом спавшего за столом мужика. Он зачмокал во сне губами, замычал спросонья и поднял голову.

— Кузьма проснулся! — проорал кто-то рядом с Избором. В голосе звучал страх. — Кузьма встает!

Мужик, только что так неудачно разбивший кружку заметался хватаясь то за табурет, то за кружку, ухватил, наконец, лавку и с оттяжкой, со всего маху опустил его на кудрявую голову Кузьмы.

Вместо того чтобы упасть под стол, тот затряс головой и начал привставать. Открыв глаза, он посмотрел на покусителя. Тот стоял перед ним парализованный удивлением.

Кузьма медленно, словно раздумывая правильно ли он делает или нет, протянул к нему руку. Оторопь, что овладела покусителем, соскочила с него, он отшатнулся назад, но пальцы Кузьмы, ухватив обидчика за ворот уже тащили его к себе. В предчувствии того, что сейчас должно произойти тот заорал тонким, переходящим в визг голосом:

— Что же ты, Кузьма меня уродуешь? Я ведь тебя лавкой только слегка потрогал.

Избор содрогнулся, увидев как загорелись глаза Кузьмы, и тот потянулся зубами к горлу кричавшего.

Неизвестно, что произошло бы, но тут двери корчмы широко раскрылись и воздух насыщенный «аханьем» и «уханьем» прорезал крик:

— Кузьма!

Люди, только что с ожесточением лупившие друг друга чем попадя, остановились. Казалось, что в раскрывшееся настежь двери корчмы вместе со свежим воздухом и светом заходящего солнца вливаются здравый смысл и отрезвление.

— Кузьма! — снова заорали от двери. — Кузьма!

В дверь полетел табурет, но эта попытка втянуть незнакомца в драку не удалась. Кто другой просто закрыл бы дверь, загородился ей от летящего табурета, но он поступил иначе. Он просто схватил табурет из воздуха и продолжив его движение по кругу крутанул и расколол его об пол… Звук получился при этом очень внушительный. После этого драка остановилась вовсе.

— Кузьма, мыша тебе в задницу! — еще более громко и решительно позвал незнакомец. — Убили тебя там, что ли?

— Кто там? — откликнулся наконец Кузьма, выпуская из зубов клок рубахи. Голос его звучал хрипло от злобы и еще не рассеявшегося сна…

Избор, оглянувшийся на дверной проем так же не узнал кричавшего. Этого не мог бы сделать и трезвый — свет с улицы лился как раз в спину незнакомца и не давал разглядеть ни лица, ни фигуры — а уж пьяный-то, да еще и с подбитым глазом и подавно. Главным тут был голос.

— Ты кто? — повторил Кузьма. Он разжал кулаки и выпавший из них покуситель неслышно отполз подальше.

— Совсем сдурел… — ответили из проема. — Там народ варяжских купцов грабит, а они тут друг другу задаром морды бьют. Нечего сказать — нашли, чем заняться.

Кузьма ничего не сказал, только неопределенно воскликнул:

— Ну?

— Точно! — подтвердил голос. — Казну разбили. Золото по все улице валяется. Только нагибаться не ленись… Винища — хоть портками черпай!

— Ну?

— Вот тебе и ну! Пока ты тут кулаки чешешь, глядишь, и твою долю унесут.

— Ну?!

В голосе Кузьмы послышалась обида на свою судьбу, но с места он не сдвинулся. Потеряв терпение, голос из двери спросил:

— Макара-телятника знаешь?

— Ну!

— Маленький такой.

— Ну!!

— Кривой.

— Ну!!!

— Едва в бочке с ромейским не утоп. Еле-еле откачали.

Толпа завистливо и едино выдохнула.

— Ну-у-у?

Все нукали, но стояли на месте. Там, куда их звал голос, было вино, и была драка, но и тут и того и другого было ничуть не меньше.

— Да что я тут с вами… — досадливо воскликнул голос. — Деритесь. Вот вам дуракам на бедность!

Незнакомец взмахнул рукой, и по полу застучали монеты. Это походило на чудо, словно солнечный свет налету превратился в золотые монеты и теперь лежал у ног застывших в нерешительности людей.

— Золото! — крикнул поверженный на пол Гаврилой лысый — Золото!

Монета подкатилась ему прямо под нос, и он теперь держал ее в высоко поднятой руке. Это решило дело. В дверях началась свалка — теперь каждый хотел выбраться из корчмы быстрее других.

— Дурни! Там этого золота на всех хватит. Айда за мной.

Он отпрыгнул в сторону, освобождая дорогу людям и солнечному свету. Через нескольких мгновений корчма очистилась о людей. На полу остались только оглушенные и мертвецки пьяные да Гаврила с Избором.

— Слава Богам, обошлось без трупов, — облегченно вздохнул Избор. Вытирая чужие сопли с кулаков, Гаврила оглядевшись окрест спросил.

— А хазарин? Исин-то куда делся…

— С народом, верно, побежал. За золотом …

Тут дверь скрипнула, и в корчму вошел Исин.

— Где тебя носит?

— Нигде не носит, — обиделся Исин. — Я в дверях стоял…

Гаврила не понимая, посмотрел на него.

— Ты?

Хазарин даже не ответил. Просто кивнул. И тогда Гаврила захохотал. Он смеялся до тех пор, пока Избор на сунул ему в руки кружку.

— Кончай. Потом отсмеешься. А то вернуться еще… Придется додираться.

Пить и смеяться одновременно Гаврила не мог, поэтому он выбрал одно и перестал смеяться.

— Как же «вернутся»… Это после того, что он им наобещал? Да ни в жизнь!

— Вернутся, — возразил Избор. — Не найдут ничего из того, что он им посулил и вернутся.

— Нет — уверенно сказал сотник. — Не вернутся. Ежели им драки мало, то они там новую затеют. Зачем им возвращаться?

Он повернулся к Исину и спросил.

— А чего это ты вдруг варяжских купцов приплел? Откуда знаешь?

— Гаврила рассказал…

— Я? — удивился Гаврила. — Да я тут раньше ни разу…

— Ты, ты. Ты же мне в пошлый приезд про Киев рассказывал. Ну, а я им рассказал.

Избор одобрительно кивнул.

— То-то я думаю, откуда в этой дыре варяжские купцы… Радхониты еще куда ни шло, а варяги…

Исин поставил рядом с ним мешок с едой. Кожаные бока мешка раздулись, и он стал похож на осеннего бобра — толстого, и лоснящегося от своего нутряного жира.