Владимир Перемолотов - Внешний враг

— Ну, слава Богам, закончилось! — с удовольствием сказал Муря.

— Одно закончилось — другое начнется! — обрадовал его Масленников. — Давайте хоть разберемся кто нас в гости звал.

Еще придерживая рукой вертевшуюся голову он прошелся среди стонущих и беззвучно лежавших, выбирая того, с кем можно было бы поговорить. Раненым на забрызганной кровью поляне было не до него, мертвым — тем более, но он нашел одного целого. Посадив его перед собой приказал:

— Ну, а теперь давай рассказывай.

То ли плохо соображая, то ли не расслышав тот переспросил:

— Что?

Гаврила не дал ему собраться с мыслями.

— Все, что знаешь. Про себя, про того, кто нас в гости звал, про мальчишку нашего…

Пленник, хоть и понимал свое положение присутствия духа не потерял.

— На все времени не хватит.

Масленников слегка потрепал его по щеке. Он еще не остыл от схватки, но сдерживал себя.

— А если я тебя сейчас на куски резать начну? — ласково поинтересовался Гаврила. — Тогда как?

Воин поморщился, передернул плечами, словно вспомнил какую-то гадость.

— Тогда плохо будет. Неприятно, во всяком случае… — признался он. — Только ведь мальчишке вашему от этого легче не станет?

Он помолчал, давая Гавриле освоиться с этой мыслью.

— У колдуна ваш малец.

Масленников был зол настолько, что не понял ответа. Сейчас самым главным для него было то, что неважно кто посмел поднять руку на ребенка.

— Что же вы, сволочи, за детьми-то охотитесь?

— Так понятно ведь зачем им Иосиф… — понимающе усмехнулся Исин. Он подошел и встал у Гаврилы за спиной. — Понятно. Не мытьем, так катаньем…

Пленник побагровел и, что бы о нем плохо не подумали, объяснил:

— Последние пять дней мы ему туда всех проезжающих таскаем. И маленьких и больших.

Избор вспомнил, как молнией ударило, Мурину избушку и частокол богатырей вокруг нее.

— Ворота, что ли подпирать?

— Это нам не ведомо.

Воин уже понял, что люди перед ним сидят бывалые, послужившие сильным мира сего и ему нет необходимости объяснять им что такое приказ хозяина. Богатыри кивнули, а Муря, не подверженный чувствам, спросил о том, что в этот момент ему казалось самым главным.

— Что за колдун? Как звать?

— Турсун.

— Как сюда попал?

— Не знаю. Живет тут.

Гаврила посмотрел на Мурю. Тот пожал плечами.

— Вот видишь, и колдун тут есть. Как раз кстати. Люблю смотреть как колдуны дерутся!

— Смотреть и я люблю, — ответил Муря на хазарскую подначку. — Только ведь колдуна проще талисманом усмирить. Вы только коробку откройте.

— Ага. Нам тут только остроголовых не хватает. Только стоит ковчежец открыть, как они на голову посыплются.

И отгоняя даже самою мысль об этом Избор покачал головой.

— Давай уж как-нибудь без талисмана обойдемся. Ты, раз уж в компанию напросился, так давай хоть харчи отрабатывай — бейся с волшебником!

Муря поскучнел.

— Легко сказать…

— Ты же колдун! — напомнил Исин.

— Я колдун, — согласился Муря. — Да ведь и он тоже!

— Ну и что? — Хазарин явно не понимал старика. — Вот и посчитайтесь, кто сильнее! Все по честному — один на один. Мы тебе даже помогать не будем!

Взгляд у старика стал странным. Он смотрел на сотника так, словно раздумывал не шутит ли тот над ним. А когда понял, что шутками тут и не пахнет, ответил:

— Ничего ты хазарин в волшбе не понимаешь!

Он хотел стукнуть сотника по лбу, но тот отдернул голову назад и нахмурился.

— Что, струсил?

По Муриным губам ершиком скользнула улыбка.

— Трусят, когда не знают чем дело кончится. А тут все ясно.

— Что ясно? Мне, например ничего не ясно! — вспылил хазарин.

Муря вздохнул и скучным голосом объяснил неумехам, что собрались вокруг него.

— Когда колдун у себя дома, то с ним никто не справится! Тут свои законы. У себя дома я чужой магии разгуляться не дам. В своей избушке я стократ сильнее, чем тут. Так что тут не один на один, сто на одного выйдет. Никакой справедливости. Ясно?

За всех сразу ответил Гаврила.

— Ясно пока только то, что колдуна у нас нет.

Он повернулся к Муре спиной, как к пустому месту, переглянулся с друзьями, потом посмотрел на пленника.

— Ну и где этот твой Турсун обитает? Дорогу покажешь?

— Провожу! — воспрянул духом стражник. — Впереди пойду!

Он поднялся. Глаза его быстро обежали поляну и он прикусил губу. Уцелевших в этом побоище осталось не много, а победители, бродя от тела к телу стаскивали с кого штаны, с кого сапоги.

— Скажите хоть кто вы такие… — попросил уцелевший. — Чтоб в следующий раз не налететь…

— Князя Владимира богатыри, — ответил за всех Масленников. — Не тяни. Веди, собака…

Пройдя сквозь кусты они вышли к цепочке здоровенных валунов, что один за другим лежали в траве, указывая путь в сторону от дороги. Они шли вдоль них не меньше получаса и с каждым шагом их проводник делался все меньше и жалобнее. Там, где цепочка камней обрывалась, они нашли поляну, а на ней толстенького лысого человечка. Он стоял на камне и смотрел на землю у себя под ногами.

— О великий! — с жалобным всхлипом простонал проводник, упав перед стариком на колени. — Они убили всех, но я все-таки привел их к тебе, устрашив твоей силой!

Не сводя взгляда со старика на камне Избор сказал в полголоса:

— И чего убивается? Другой бы радовался, что жив остался, а он…

— Кто знает, с чего он плачет? — прошептал за спиной Исин. — Может быть по тому, что с ним завтра будет?

Колдун спрыгнул на землю и подошел ближе. Избор увидел, как по бритому затылку воина потекли струйки пота и понял, что старик перед ними серьезный и сквернохарактерный.

— Всех? Опять? — удивился он, разглядывая Мурю.

— В прошлый раз нас было всего двое, — осмелился возразить воин волшебнику.

Тот махнул рукой затыкая тому рот.

— К несчастью те, что убили тебя в прошлый раз оказались слабее, чем я думал. У них ничего не вышло.

Он пересчитал взглядом стоявших перед ним богатырей, опять посмотрел на Мурю, и хотел того о чем-то его спросить, но Избор, уже догадываясь о чем пойдет разговор, задал вопрос первым.

— Что скажешь, морда? И тебе талисман нужен?

Турсун быстро посмотрел на него.

— Чего?

— Талисман, говорю, нужен? — тоном ниже спросил озадаченный Избор.

Старик, наконец, сообразил.

— Что, продать хотите? — в его голове мелькнуло пренебрежение. — Не до того мне.

Он вдруг встрепенулся, что-то сообразив.

— Постой, постой… Мальчишка ваш?

— Наш, — ответил Избор сбитый с толку. То, что творилось у него на глазах он ничем объяснить не мог.

— Я его убью! — негромко сказал Масленников, сжимая и разжимая пальцы в кулак.

— Это само собой, — отозвался Исин. — Только пусть сперва расскажет, куда Иосифа дел.