Андрей Аливердиев - У Лукоморья

— Алло, — ответил знакомый голос на том конце трубки. Несмотря на то, что нас разделяли километры и города, голос, переданный по спутниковой системе, звучал как из соседнего дома.

— Алло, — ответил я, — С Новым Годом!

— Спасибо, взаимно. А кто говорит?

— Не узнаешь? — это было не мудрено, моего земного голоса она никогда не слышала. Мне захотелось повалять дурака, и я песню, не раз слышимую ею у [12] Слишком много гласных подряд, правда? (прим. компьют. ред.) меня,

— Ты, что ли, Алекс, — прервала она. — До Стивви Вандера все равно далеко.

Алекс было последнее земное имя Соловья. Будучи немного мертвым, позвонить он никак не мог. Но все же я сделал вид, что рассердился.

— Так тебе всякие Алексы уже звонят? — гневно спросил я.

— А, это ты — Видар.

— Тише, — опять возмутился я, — это имя не стоит упоминать всуе. Я ведь не называю тебя Гуллвейг. Хотя тебя зовут и Гуллвейг, и…

— Можешь повторить третий раз. Бог троицу любит.

— А я — нет.

— Ты всегда был вредным. А кстати, откуда ты звонишь?

— Со своей кухни. У нас тут идут последние приготовления к Новому Году. Но кухня уже свободна.

— Так значит, Новый Год у вас еще не наступил, — в ее голосе сквозила радость.

— Да, признаю, мой дом — не на Чукотке. И не на Камчатке.

— Это сужает круг. А еще более его сузит междугородний разговор.

Тут наступила моя очередь радоваться.

— Я, честно говоря, предвидел этот вопрос, — ответил я довольным голосом, — и, чтобы ты не тратила лишние силы, сообщаю: я звоню по сотовому телефону.

— Даже так?

— Даже так.

— Так ты — крутой?

— Честно говоря, — черт побери, никогда не могу врать, — телефон не мой. Но надеюсь, это не меняет дело. Хотя нет, меняет. Я не могу долго разговаривать. Тем более, что на кухню уже ломятся. Так что пока. Целую.

— И я. До скорой встречи, — не успел я щелкнуть рычаг, в телефоне раздались гудки.

Тут я вспомнил, что могу позвонить и Линде, и, пользуясь тем, что Ромка не подавал признаков жизни, я начал набирать ее номер. [14] Как говорится, на халтурку уксус сладкий.

Голос на том конце трубки ответил что-то на шведском. Как я уже, вероятно, упамянал, я не являюсь специалистом в области шведского языка, и потому перешел на английский. И не найдя ничего лучшего запел:

Как я уже говорил, эта песня Ствивви Вандера является одной из моих любимых песен, а посему Линда, будучи у меня в гостях, тоже ее слышала. И не один раз.

Голос на том конце опять прервал меня на шведском. Что ж пришлось переходить на английскую прозу.

— Hello! — сказал я по возможности с английским акцентом, — Could you call Linda, please?

— I am. Who is speaking? — донеслось с того конца трубки. Ее английский был не лучше моего.

— Тогда, вероятно, нам лучше говорить по-русски.

Пауза на том конце трубки показалась мне слишком долгой, и я продолжил:

— Радужный мост, Замок, Зеркало Инкарнаций. Две недели назад…

— Од?

— А кто же? — ответил я вопросом на вопрос.

— Я как раз держу твое письмо. Еще не успела вскрыть.

— Тогда спешу восполнить то, чего забыл сделать письменно. Поздравляю с Новым Годом! — сказал я скороговоркой, и добавил. — Наступающим.

— Ты уже поздравил песней. Но, кстати, голос у тебя совсем другой.

— Конечно. И, держу пари, что хуже. Ведь любой из нас, если может выбирать, выбирает лучшее.

— А если не может, довольствуется тем, что есть.

— Ты читаешь мои мысли.

Тут совесть по поводу Ромки стала некстати подавать свои сигналы. И, еще раз поздравив Линду с Новым годом, я сказал, что вынужден закруглять разговор, ввиду его дороговизны.

— Какой твой номер, — спросила она, — Я могу перезвонить.

— Номер, вместе со всеми другими данными указан в письме. И, кстати, я его уже говорил его в Астрале.

— Это было последней проверкой, — сказала она, и попрощавшись повесила трубку.

И вовремя, потому что на кухню направлялся Рома.

— Ну что наговорился, — спросил он с порога.

— Ага. И все с Австралией и Гонконгом.

— Ладно, нормально. Тут я вспомнил, мне надо кое-куда прошвырнуться. Кстати, ты ведь тоже собирался к Ашуровым? Так что можем выйти вместе. Олег уже одевается.

Как я и сам мог это забыть? Тем более, что там у меня был, так сказать, личный интерес. [15] Которому тоже можно было пропеть: «Now New Years day…» Хотя, это уже совсем другая история.

Вообще, какая это серьезная штука — организация большого праздника. Как правило, настолько серьезная, что практически никогда не получается. Как было известно с древних времен, ни одно сражение никогда не идет так, как было спланировано генералами. Так же и не один праздник.

Вот и в этом году спонтанные пьянки, открывавшие преддверие большого торжества проходили намного интереснее, чем само торжество.

Все началось того, что, отправляясь за Ашуровыми мы с Олегом успели принять у них лишнее, а, что самое главное провели там лишних два часа. Когда мы вернулись, Таня и Аленка были уже вне себя. Наташа, Ромкина невеста, была знакома с нами хуже, и потому претензий не высказывала, хотя лицо говорило само за себя. Кроме того, [16] Хотя, в общем-то, это можно было и ожидать. маскарадную одежду взял с собой только один Вася, которого мы тоже застали у Ашуровых, и который тоже принял там лишнее. Точнее не тоже, а именно. Хотя это мелочи.

Но зато как весело мы ехали назад! Нас было пятеро: я, Олег, Вася, Коля и Джульетта (Колина сестра, и тот интерес, о котором я упоминал выше), и потому одного грача нам было мало. А так как разделяться мы не хотели (да и денег тоже у нас было не немеряно), мы стали ловить маршрутку. Уже был вечер. Предпраздничный, предновогодний вечер. И за время ловли этой самой маршрутки мы едва не загремели в другую машину. Благо представители правопорядка оказались знакомыми. Но это было еще ничего. Настоящий комикс начался в маршрутке, когда Вася в своей нудной манере начал рассказывать один длинный, длинный анекдот:

— Один мужик пришел как-то домой. Дома на него налетела жена:

— На вот возьми свое письмо! — Избила и выперла из дому.

Мужик в непонятках стоит на улице. Подходит к нему мент.

— Я никого не обидел, — тут Вася начал вертеть головой, нет ли в маршрутом такси служителей правопорядка. Выяснив, что нет, он продолжил:

— Спрашивает: — В чем дело?

— Да вот, — отвечает мужик. — Прихожу домой. Дома жена ни с того ни с сего набрасывается. Тычет каким-то письмом. Говорит, чтобы убирался.