Ольга Денисова - Придорожная трава

Чудовище выбросило руку вперед и цепко ухватило его за кадык. Залесский попытался крикнуть, но из горла вырвался только сдавленный хрип.

– Никто не услышит твоих криков, – медленно проговорило чудовище, – и никто не придет тебе на помощь.

Залесский, задыхаясь, вцепился в его руку, пытаясь освободиться, но силища в ней была нечеловеческая. Рука была холодной и гладкой как корень дерева. И такой же твердой. Залесский почувствовал, что задыхается, страх смерти заставил его забиться изо всех сил, но рука приподняла его над землей как игрушку, обхватив горло под подбородком. Он успел вдохнуть, но понял, что еще немного, и шейные позвонки не выдержат веса его грузного тела и переломятся, как прут. От боли и ужаса из глаз побежали слезы, он захрипел, пытаясь попросить о пощаде, но не смог издать ни одного членораздельного звука.

– Ну что? – чудовище притянуло его лицо к своей морде, – по-моему, разговор у нас получается.

Залесский снова захрипел, болтаясь на могучей руке как тряпичная кукла.

– Вот и отлично. Повторяй за мной и запоминай хорошенько. Я никогда…

Залесский попытался выжать из себя эти два слова, изо всех сил ворочая языком, но услышал только жалкий сип.

– Хорошо. …не причиню зла…

Залесский попробовал повторить и это, задыхаясь.

– Молодец. …хозяину избушки.

– Хозяину избушки… – прошамкал Залесский, потому что чудовище ослабило хватку и опустило его на землю. Если бы оно не сделало этого, он бы задохнулся.

– Я доволен.

Рука разжалась, и Залесский мешком повалился к его ногам, хрипя, кашляя и размазывая слезы по лицу.

– Ты понял, что ты сейчас сказал? – чудовище опустилось на четвереньки, пригнуло голову и пристально посмотрело ему в глаза, – ну-ка повтори на всякий случай.

– Я никогда… – глотая слюну, хрипло и торопливо начал Залесский, – не причиню зла хозяину избушки.

Он всхлипнул и прижался к земле как можно теснее.

– Заметь, я не требую от тебя ничего невозможного. Свои участки ты все равно не продашь. А теперь – прочь отсюда! Ну?

– Да, – Залесский боялся поверить, что его прогоняют, и не собираются убивать, – я сейчас… Я сейчас…

Он неловко поднялся на четвереньки – конечности плохо слушались. От страха, что чудовище может передумать и остановить его, из глаз с новой силой побежали слезы. Он отполз на пару шагов назад, выпрямился, цепляясь за еловые сучья, и побежал к долине, не разбирая дороги. Дважды споткнулся и упал, рывком поднялся, и побежал снова, боясь оглянуться. Ему все время казалось, что чудовище гонится за ним на четвереньках, загребая землю человеческими руками, и от этого видения волосы шевелились у него на голове.

Он остановился только когда уперся в собственный высокий забор, тяжело дыша, всхлипывая и дрожа всем телом. Что это было? Как такое могло с ним произойти? То, что набросилось на него в лесу, не могло быть человеком. Не бывает людей ни такого роста, ни такой силы. Может быть, он сходит с ума?

Надо сесть, успокоиться и подумать. Только не здесь. Здесь – слишком опасно. Но не возвращаться же домой в таком состоянии и в таком виде? Что он скажет Веронике? Что в лесу на него напало чудовище и чуть не задушило?

Залесский медленно побрел на трясущихся ногах вдоль забора, опираясь на него рукой, чтобы не упасть. Что это было? Как он мог настолько потерять самообладание? Но кто бы не потерял его в такой ситуации? Нет, он никому не расскажет о происшедшем, иначе его примут за ненормального. Но то, что прячется в лесу – опасно, очень опасно. Он не станет пренебрегать опасностью. Это чудище хочет, чтобы он не трогал плотника? Только и всего? Пусть плотник живет, не так уж сильно он и мешает. В конце концов, пусть ремонтирует избушку, может быть, она перестанет быть такой уродливой. Пусть рубит свои замечательные дома спокойно, на нем можно заработать еще немало денег. Зачем создавать проблемы там, где их можно избежать?

Он сел на землю у калитки и как следует вытер лицо носовым платком. Если Веронике не нравится плотник, это еще не повод расправляться с ним столь грубо и жестоко. Может быть, все еще утрясется само собой. Может быть, он сам согласится продать избушку, когда хорошенько подумает. А если не согласится – то Залесский сэкономит на этом немалую сумму, что тоже не может не радовать. Нет, снос избушки – блажь, которую его жена вбила себе в голову, без этого вполне можно обойтись.

Залесский долго ждал, пока уймется дрожь. Но едва вспоминал горящие в темноте глаза и оскаленную звериную пасть, говорящую человеческим голосом, его снова охватывала паника, и в животе скручивался тугой комок, заставляя его сгибаться и прижимать колени к подбородку. Не думать, об этом просто не стоит задумываться, чтобы не сойти с ума. Принять все как есть и больше никогда об этом не вспоминать.

Он вернулся в дом, когда Вероника уже спала, поэтому ему не пришлось объяснять, почему он так жалко выглядит. А на следующее утро проснулся в твердой уверенности, что ему приснился нехороший сон, не более чем. Ведь не может человек в здравом уме верить в лесных чудовищ, нападающих на людей.

Залесский недолго размышлял о своем отношении к плотнику – утром, как это обычно и бывает, все его беспочвенные подозрения рассеялись. Зато появилась очень важная и продуктивная мысль: если с плотником поссориться, кто будет рубить дома, которые являются главным козырем при продаже участков?

Стоило посмотреть правде в глаза – никакой плотник, будь он семи пядей во лбу, не может повлиять на продажу участков. Здесь произошла какая-то странная ошибка, и произошла, скорей всего, еще на стадии проектирования и привлечения инвестиций. Что он мог сделать не так? Чего не предусмотрел? Никто из клиентов не назвал по-настоящему веской причины отказа от покупки, но эта причина была, наверняка была. Ее не могло не быть. Может, он просчитался, и элитная застройка в такой близости от дачного поселка не вызывает у состоятельных людей интереса? Или их волнует удаленность от города?

Ведь все остальное сделано безупречно. Чудесное место, с первого взгляда вызывающее восхищение, густой лес, широкая глубокая река – гораздо лучше, чем мелкий и грязный залив и ничуть не хуже озер на севере области. И всего в двух шагах от участков.

Залесскому казалось, что лучшего проекта он еще ни разу не создавал, он возился с ним, как с любимым детищем, два года остальные дела спихивал на подчиненных, самостоятельно контролируя проблемы долины. Он был уверен в успехе, он ни секунды не сомневался в том, что продаст все участки за месяц, максимум – за полтора. Но прошло уже два месяца с начала первых просмотров, а ни одной сделки еще не состоялось. В начале апреля, когда вокруг лежал снег, это можно было объяснить, но в мае, когда долина имеет наиболее «товарный» вид?