Петр Верещагин - Книга Теней (Повелитель Теней)

Но катаклизм остался бы незамеченным, когда бы Дворкин остановился на этом. Однако он продолжал говорить, и кровь его образовала на камне узор печати, скрепляющей те слова.

Печать ту несведущие позднее назвали Лабиринтом…

Печать. Узор. Образец для подражания, созданный на основе образов, которых никто более не видел.

Только после этого Единорог сообщила ему, что то краткое время, проведенное ими вместе, принесло свои плоды, и познакомила с юным Обероном…

Эмбер никому не сказала, что свои плоды принесла и ее еще более давняя встреча со Змеем. Та, первая.

Не зря адепты Искусств Хаоса утверждали, что Лабиринт – просто безмозглый узор, в который впечатана личность самого Дворкина (а позднее – Оберона); тогда как Логрус – воистину живое существо, а тот меняющийся рисунок в потайной пещере – лишь его след…

Никогда не верьте сказанному, ибо слова, как и глаза, могут обмануть.

Никогда не верьте написанному, ибо то, что написано пером, легко исправляется с помощью топора (вопреки утверждениям древних).

Но главное – никогда не верьте тому, что выдается за истину в последней инстанции. В девяти случаях из десяти это – откровенная ложь; в десятом же – правда, только та ее часть, которая не принесет никакой пользы знающему ее.

Порою ложь говорит куда больше, нежели могла бы сказать правда.

И еще больше говорит молчание.

А самое точное и достоверное Знание скрывается не в открытых и вседоступных книгах, но и не в тайных и запретных манускриптах.

Больше всего знал тот, кто искренне сказал: я знаю лишь то, что я ничего не знаю… Большего не узнать никому из смертных.

А Всеведущие Боги не знают даже этого.

Когда все средства примирения исчерпаны и враг подступает к самому краю пропасти, на котором стоите вы…

Когда весь ваш мир в очередной раз катится в созданную вашими же долгими усилиями пучину…

Когда ничто уже не в состоянии предотвратить неизбежное…

Тогда в дело вступаем мы. Только тогда.

Не то чтобы мы так любили выкручиваться из невероятно сложных и в принципе нерешаемых ситуаций. Нет, в этом отношении мы, как и нормальные люди, предпочли бы иметь выбор. Но как раз его у нас и нет, впрочем, как и у вас. Наш шеф принципиально не принимает никаких заказов, кроме самых безнадежных, считая, что их выполнение поддерживает нашу (в смысле, его) репутацию на недосягаемо высоком уровне. Тут он, пожалуй, не так уж не прав, однако какой ценой эта репутация приобретается!

Хотя в отношении цен шеф является великим мастером. Обычный его тариф клиенты называют «грабеж средь бела дня», специальные услуги – «разбой на большой дороге», а когда разговор заходит о срочности исполнения, вообще теряют дар речи.

Правда, платят всегда. Не было ни одного случая, когда клиент отказался бы выплатить обусловленную контрактом сумму. Еще до меня, в период сразу после основания команды «Невозможность», поговаривали об одном очень самонадеянном типе, посмевшем противопоставить шефу собственное, с позволения сказать, могущество…

Пока дело ограничивалось отговорками, угрозами и попытками шантажа, шеф попросту начислял проценты на основную сумму; когда в ход пошли наемные убийцы-профессионалы, он вежливо отсылал упрямому клиенту их головы в изысканных упаковках, добавляя к каждой короткую записку с напоминанием о том, что сумма долга к настоящему моменту составляет столько-то и столько-то. Наконец, когда накопившиеся проценты превысили первоначальную сумму вдесятеро, шеф с досадой выдернул страницу из записной книжки и дал команде внеочередное задание, сообщив, что в средствах те могут себя не ограничивать, мол, его интересует только сам эффект.

Ни одна живая душа во Множественной Вселенной не слышала с тех пор ни о том упрямом клиенте, ни об его родном мире…

И, как я уже сказал, теперь все знают порядок и придерживаются его. Поговорить с самим шефом могут только те, кто докажет одному из его многочисленных помощников свою платежеспособность – иначе говоря, будет иметь под полным контролем не меньше целого мира, а лучше – два, чтобы после оплаты услуг «Невозможности» у них осталось достаточно, чтобы не голодать.

О нет, шеф не скупец и не вымогатель. На скупца никто не будет работать, с вымогателем никто не будет иметь дел дважды. У шефа же лучшие агенты во Вселенной и самая высокая репутация (впрочем, об этом я уже имел честь сообщить).

Ну да, к лучшим агентам я причисляю и себя. Не один век был истрачен на подготовку, не одна ошибка была совершена за это время, и далеко не сразу я был включен в официальный состав команды. Однако уже более… хотя не важно, сколько времени прошло с тех пор. В общем, я – полноправный агент «Невозможности», о чем и заявляю без ложной скромности. Или без лишней сдержанности? Черт его знает, у меня ни одной из них и не было-то никогда.

Отчего же, могу рассказать кое о чем. В этом отношении нам ничего не запрещается.

Итак, началась эта история в те далекие времена, когда я (ввиду постигшей меня насильственной смерти) оставил имя Гарет Джакс и стал называть себя просто Гарет…

Тогда я, собственно, еще не был членом команды «Невозможность» и даже не слышал о ней. Я находился в городе, называемом Янтарным (почему – черт его знает), и мой статус там звучал как «очень хорошо охраняемый гость». Местные заправилы никак не могли решить, что со мной делать, вот и держали под замком.

Потом, когда некий маг, именующий себя Повелителем Теней, поставил на уши всю Множественную Вселенную, я смог оттуда удрать. Однако по пути меня перехватил один из тех, кто был причастен к этим событиям – какой-то тип в белом комбинезоне. Если быть до конца откровенным, он чуть не снес мне голову: ни до, ни после того я не встречал парня, который бы размахивал мечом с такой скоростью. Почему он хотел убить меня – не понимаю. То, что я увидел в его глазах, мне настолько не понравилось, что я смотался оттуда как черт от ладана.

И как водится, попал из полымя прямо в огонь.

Точнее говоря, в Лимб, где меня и заарканил некий Роберт, владелец оружейного магазинчика. Я тогда как раз вынужден был проверить свой клинок на одном из местных бандитов, и схватка эта произошла прямо под его заведением, так что неудивительно, что Роберт заинтересовался мною.

После обычного представления – кто, как, откуда, – он сделал мне одно странное предложение, которое, однако, показалось тогда весьма заманчивым. Дело заключалось в том, что я должен был присоединиться к команде Уборщиков Мусора.