Саймон Браун - Сын соперника

Автор пьесы заметила, что внимание публики утеряно. Даже актеры почувствовали настроение и стали мямлить и забывать текст.

Впрочем, императрицу это заботило весьма мало. Она и Родин углубились в обсуждение ривальдийских проблем. Принц и Лерена разговаривали о том, как именно обстановка в Беферене может повлиять на ход текущих событий. Можно было сказать, что данная беседа привела правительницу в хорошее расположение духа, если бы не случайно оброненная Родином фраза:

– Будь Мэддин здесь, ваше величество, он рассказал бы о положении дел на границе с Ривальдом лучше, чем я или кто-либо из моих агентов. С его опытом борьбы с врагами империи…

Принц умолк, когда заметил, какой эффект на императрицу произвели его слова.

– Ваше величество? С вами все в порядке?…

Малус Майком, сидевший неподалеку, тоже заметил перемену в лице Лерены и поспешил к ней, несмотря на неодобрительные взгляды членов императорской семьи. Родин открыл было рот, чтобы остановить назойливого канцлера, однако, прочитав на его лице искреннюю заботу о правительнице, промолчал.

Лерена медленно покачала головой.

– Не могу поверить, что до сих пор не послала ему весточку…

Она внезапно смолкла и посмотрела на Родина и Майкома!

– Что случилось?

– С вами все в порядке, ваше величество? – заботливо поинтересовался Майком.

Родин заметил, как рука сановника потянулась к императрице. Это было слишком даже для канцлера.

– Кому не послали весточку? – спросил принц. Он знал, что Лерена собирается сказать нечто важное, то, о чем он непременно должен знать.

Императрица глубоко вздохнула и одарила мужчин улыбкой.

– Вы же знаете, что я не отправила Мэддину ни одной весточки. А он так далеко…

Она нахмурилась.

– Мне нужно срочно написать ему. Принц будет глубоко опечален известием о смерти моей сестры.

Майком и Родин быстро переглянулись. Все при дворе знали, как ненавидят друг друга герцогиня Юнара и ее кузен принц Мэддин. Родин даже представил себе, как Мэддин поднимает бокал за Лерену, благодаря ее за убийство сестры.

– Возвращайтесь к ужину, канцлер. Уверяю вас, со мной все в полном порядке.

Майком поклонился, но по пути к своему столику бросил на императрицу пытливый взгляд.

Родин понимал озадаченность канцлера. В мозгу принца прозвучал тревожный звоночек. Он являлся главой хамилайской службы разведки не столько потому, что был старшим среди Кевлеренов, сколько благодаря своей сверхъестественной интуиции.

Будучи истинным Кевлереном, Родин до предела обострил в себе инстинкт самосохранения и хорошо знал: если тревожный сигнал идет от Лерены, ничего хорошего не жди.

Принц попытался сконцентрировать внимание на пьесе. Ему показалось, что он, Майком и Лерена только что сами участвовали в некоем подобии спектакля, содержание последнего акта которого было известно только императрице.

– Черт бы побрал мое любопытство! – пробурчал принц.

Цитадель Кидана была построена из гранитных блоков, сплавленных по реке Фрей с гор на востоке.

Кадберн, опершись обеими руками о камень, перегнулся через парапет и окинул взглядом восточный склон острова Херрис. Менее чем в десяти шагах от него виднелась брешь в стене, проделанная взрывом пороховых бочек. Детонацию вызвал столб пламени, оставшийся на месте его господина Генерала Третьего Принца Мэддина Кевлерена.

Уже предпринимались попытки заделать дыру, но работа была выполнена поспешно и небрежно. Кадберну не составило бы труда проломить восстановленную стену, реши он так поступить.

Он сильнее перегнулся через парапет. Закружилась голова. Казалось, стены покачнулись и начали трепыхаться, словно флаг на легком ветру, но Кадберн не выпрямился. Еще чуть-чуть, говорил он сам себе, еще всего лишь капельку, и с болью будет покончено раз и навсегда. Создавалось впечатление, что холодный гранит под руками высасывает из него все тепло…

Кадберн, бывший Акскевлерен, бывший Избранный, больше не знал, кто он и что он. Почти всю свою жизнь этот человек был частью Мэддина Кевлерена: он постоянно находился там же, где и Мэддин, разделяя с господином все трудности и опасности. Для принца он являлся товарищем, братом, защитником, другом, советником. Мэддин же был для Кадберна зеркалом – без него Избранный не имел отражения и не видел себя более.

Сильный порыв ветра, вырвавшийся из-за стены, растрепал ему волосы. Ветер оказался теплым. Он дул с востока, из самого сердца Новой Земли.

Кадберн задумался: а есть ли теперь у него самого сердце?… Все, что он почувствовал, – холодный гнев, клокотавший внутри. Именно это ощущение помогало ему выжить и всегда быть начеку. Без него Акскевлерен уже давно растворился бы в воздухе. Воин знал, что нельзя распылять свою ярость по мелочам, поскольку у нее было иное, более великое предназначение.

Он отошел от парапета.

Не сейчас.

Кадберн берег свой гнев, берег для человека, который, как он был абсолютно убежден, являлся причиной смерти его господина. Имя убийцы – Намойя Кевлерен, ривальдийский принц. Он использовал Сефид, чтобы погубить Мэддина, прикрывая свой побег во время штурма Кидана.

Скорее всего теперь Намойя благополучно укрылся в ривальдийской колонии Сайенне, находившейся где-то на южном побережье Новой Земли. Кадберн слишком хорошо знал Кевлеренов. Он не сомневался, что Намойя не простит Кидану неповиновение и обязательно вернется, чтобы отомстить. Это означало, что у Кадберна появится шанс отомстить принцу. Однако шанс представится только в том случае, если у Кидана хватит сил вновь отразить ривальдийскую бурю, когда она нагрянет с новой силой.

От Избранного не укрылось, что в отношениях между хамилайскими колонистами и прирожденными киданцами образовалась трещина. Если непонимание приведет к столкновениям между двумя группами, Намойе это будет очень на руку. Именно поэтому Кадберн был обязан присутствовать на первом заседании нового совета, дабы сообщить о вероятных последствиях размежевания среди жителей. Ему было необходимо убедиться, что город, за который отдал жизнь Мэддин, уцелеет. Когда Намойя возвратится, Кидан будет готов к отражению нового нападения, а сам Кадберн исполнит свой последний долг – убьет Кевлерена.

Эриот Флитвуд поднялась и потянулась, сомкнув руки за спиной. Некоторые уплотнения рассосались, но шишка в основании позвоночника не исчезла и все еще беспокоила, особенно по ночам.

Легкий ветерок потрепал ее по щеке, она инстинктивно повернулась к нему и глубоко вдохнула свежий воздух. Девушка почувствовала запах реки и что-то неуловимо странное.

Ветер дул с востока, что было необычно. В это время дня на Кидан с запада налетал морской бриз, прохладный и освежающий. А восточный ветер – теплый. От восточных ветров не жди ничего хорошего, сказала себе девушка и улыбнулась, поняв, что так рассуждает прежняя Эриот – молоденькая, малограмотная и недоверчивая девочка из бедного квартала Омеральта.