Виктор Кувшинов - Мир, которого нет (Пирамиды Астрала 3)

– "Ми-на-на-кю-ма-тон", "ми-на-на-кю-ма-тон", "ми-на-на-кю-ма-тон" – на что она смеялась и просила:

– Ну, еще раз скажи – это так забавно звучит!

– Если бы забавно! Увы мне – колдовство не работает! – расстроено сообщил Женька.

– Я должен был исчезнуть из видимости!

– Эка проблема! – смеялась Лэя. – Возьми да прыгни на изнанку. Сразу исчезнешь отсюда!

– В том-то и дело, что исчезну! А с помощью этого слова стал бы невидимым, никуда не исчезая.

– Да не расстраивайся ты! Попробуй какое-нибудь другое "слово"!

– Ладно, сейчас! – и подойдя к стогу, в котором они только что очень славно кувыркались, Женька, не рассчитывая на успех, произнес. – "Эс-те-су-ла-уту!" – и сделал отчаянный шаг вперед.

Сзади раздался сдержанный вздох удивления. Пройдя сквозь стог сена, Женька с гордостью посмотрел на свою, онемевшую половину.

– К-как это ты сумел? – наконец она выдавила из себя.

– Ну что ты, право?! Будто сама не самая сильная колдунья на Сэйларе?! – довольный произведенным эффектом, подначил свою принцессу-насмешницу Женька.

– Не-ет, проходить через стог сена я не умею! – растягивая слова, пожаловалась Лэя на свою колдовскую беспомощность.

– Ты забыла. Это не реальный мир, как Сэйлар. Здесь только наведенная действительность, и ее, зная правила игры, можно как угодно изменять.

– А ты уверен, что между настоящим реалом и этим такая уж большая разница?

– Хм… – задумался Женька – А может, ты и права, но как же это проверить?

– Не смеши! Ты опять захотел что-то проверять в мироздании? Разве тебе это еще не надоело на Земле? Ведь, все равно, никакого окончательного ответа просто не существует! Сам же рассказывал мне обо всех этих непознаваемых прелестях… – усмехнулась принцесса, но согласилась, – Хотя, со стогом понятно. Все-таки этот мир не реал с необъятной Вселенной.

– Да, но мы забыли поздравить себя с одним очень важным открытием! – вспомнил Женька.

– С каким это? – насторожилась принцесса, пытаясь сообразить о чем речь.

– Мы можем колдовать! Просто на нас колдовство не действует, так же как и на "рожденных".

Правда, на них – потому что они ангельские сущности, и как бы стоят особняком от всего мира, а на нас – потому что мы вообще выпали из системы пирамиды.

– Я удивляюсь, почему мы тогда можем колдовать?

– Я, кажется, догадываюсь. Колдовство основано на душевной энергии, а не на ангельской, а у нас этой душевной энергии хоть отбавляй, так что мы должны быть очень сильными магами. Жаль, что третье, как и четвертое, слово я не могу проверить.

– А на что они направлены?

– Одно останавливающее – очень опасное, а второе заставляющее тебе верить, когда ты врешь. Но оба слова будут действовать только на "пришедших".

– Давай, проверь на мне останавливающее "слово". Хочу убедиться, что и оно на нас не действует.

– "Си-на-сейс!" – тихонько сказал Женька, боясь остановить Лэе сердце, но ничего не произошло.

Тогда он повторил слово сильней – опять ничего. Лэя только удивленно вертела головой прислушиваясь к своим ощущениям. Тогда Женька крикнул, что было сил, и вдруг Лэю проняло. Она замерла, не способная пошевелить и пальцем. Женька с испугу, чуть не завыл, но вскоре принцесса мигнула пару раз, и ее губы стали разъезжаться в кривой усмешке. Незадачливый колдун подскочил к своей волшебнице и подхватил ее одеревеневшее тело, чтобы оно не упало. Колдовской паралич быстро проходил и Лэя, наконец, сказала:

– Круто!

– Но подействовало раз в тысячу слабей, чем обычно. Таким воплем, я бы, наверно, толпу "пришедших" сразу умертвил, ведь сил-то у нас раз в десять, если не в сто больше, чем у обычных душ.

– Возьмем на заметку. На нас колдовство все-таки действует, но очень слабо.

Другой раз Женька нырнул на изнанку и явился оттуда с двумя настоящими катанами в ножнах.

– Смотри, каковы?! – горделиво спросил он у своей подружки по приключениям.

– Да, Моа о таких мечтала… но прошу тебя, старайся ими поменьше махать!

– Ну что ты, в самом деле?! За кого меня принимаешь? Я ведь страшный трус, и в драку ввязываюсь только тогда, когда другого выхода нет, – попытался успокоить свою подругу по оружию, владелец новеньких катан.

– Если ты и был трусом, то очень давно. Меня, по крайней мере, никогда в беде не оставлял.

– Это тебя! А когда некого защищать… ты просто не знаешь, как быстро я умею бегать!

– Ладно, уговорил, трусливый мой защитник! Владей этим страшным оружием! – Лэя задумалась и спросила. – А интересно, здесь, что, нет огнестрельного оружия?

– Я не знаю точно, но мне сдается, что порох здесь просто не работает, так как другие технологии сравнимы с девятнадцатым веком на Земле, а пистолетов или мушкетов я не видел. Максимум, что они используют – это довольно примитивные арбалеты.

Лэя только согласно кивнула, вспоминая пиратское вооружение:

– А и правда, зачем бы тогда была нужна магия, если любого мага из автомата Калашникова за полкилометра расстрелять можно? Весь мир насмарку бы пошел.

Так они и продвигались на север, минуя деревеньки и расспрашивая: не останавливался ли у них слепой сказитель. Несколько раз ребятишки признавали в Женьке Яна. Как им это удавалось – было совершенно непонятно. Все-таки Ян был выше, с более светлыми волосами и крупными чертами лица. Но от детворы не скрывалось их сходство.

В последней деревне, где они остановились, уже слышали о двух очень добрых и милых молодых людях, поселившихся в одном селе в нескольких часах верховой езды.

Ночью на сеновале, Женька рассказывал Лэе, какие забавные и милые ребята были Саши, какие таланты в музыке и живописи они проявили, как хорошо относились друг к другу и как Лэе будет интересно с ними познакомиться.

А на утро он, потрясенно обнаружил, что Лэи нет больше рядом с ним. Его сердце захлестнул приступ тоски, но тут же внутри раздался тихий знакомый голос: "Не рано ли опечалился? Лучше прислушайся, кто с нами говорит!" и Женька ощутил радостную и звонкую волну любви, буквально смывшую его тоску и захлестнувшую теплом сердце. Ему слышалось ликование их маленького ангелочка, истосковавшегося по родителям. Элия выражала всю свою ласку и нежность, и кто бы ей мог отказать в ответных чувствах? Поэтому Женьку тут же бросило из холода отчаяния в эйфорию теплых чувств. Жаль, что никто не видел его глупую физиономию, умудряющуюся одновременно кукситься от расставания с Лэей и расплываться в блаженной улыбке от общения с доченькой…

Утреннее солнце вышло из-за дальнего горного хребта, синеющего в сонной дымке тумана, и сразу озолотило своим светом противоположный склон долины. Коснулось оно своей теплой ладонью и его щеки, словно кто-то мудрый и всепонимающий погладил непослушное дитя в немом одобрении. Он стоял и встречал восход, как и неисчислимое множество раз до этого, зная до каждой мелочи, как будет развиваться цветовая гамма зари. Каждый рассвет повторял почти в точности предыдущий, и все же в каждом было еле заметное отличие: то облако оттенит синевой небосвод; то листва меняется от нежной зелени весной, темнея летом и раскрашиваясь красками осенью; то, выпавший вечером дождь, к утру поднимется зыбкой молочной дымкой тумана; а то влага наоборот, выпадет серебристой росой, украсив бисером листву лугов.