Анастасия Пак - Путь тени

Он задумался, перебирая в голове все возможные варианты ответа, но отказать не смог.

– Хорошо, но недолго, – предупредил Семин. – Постояльцев у меня пока мало, да и дичь все таки ты принесешь, я знаю. А комнату Горянка покажет.

Воислава устало пошла за девушкой, спотыкаясь о каждую ступеньку, самую верхнюю задела так, что едва удержала равновесие. Провожатая поглядывала насторожено, но ее это мало волновало, на короткое мгновение ей даже показалось, что всем было бы хорошо, если б она сейчас упала и свернула себе шею, но мысль быстро улизнула, оставив только горький туман в голове, да всплывавшие в нем теперь мало что значащие картины. В каждой из них почему-то было много темного… Воислава попыталась ухватиться за это слово, но оно ушло безвозвратно, совсем как те, кого она любила.

Следующее утро Воислава начала с охоты, благо лес был не далеко. Стрелы быстро находили цель и к обеду Воислава получила от Семина, не пожелавшего ничего взять за ночлег тощий кошель с монетами, при этом он странно посмотрел в ее застывшие черные глаза, словно подозревая что-то, но тут же отвернулся. Этот колючий незнакомый взгляд напугал его, в глазах словно умерла вся теплота, даже та капля, что прячется в дальней глубине у самых жестких и холодных людей.

Народу в корчме заметно прибавилось, как и шуму. Между тяжелыми скамьями сновала Горянка и пара работников, разнося еду и питье. Воислава тронула ее за плечо:

– Не подскажешь, как тут можно побыстрее прикупить одежды?

Девушка оглянулась, в глазах появился интерес:

– А тебе какой? Я могу принести, – живо ответила она.

– Мне бы простую рубаху, штаны, плащ, – задумчиво перечисляла Воислава. – Примерно, как сейчас на мне, только поновей.

– Это можно, – кивнула Горянка, окинув ее взглядом. – Я принесу тебе в комнату.

Воислава поднялась к себе, села на постель и взъерошила короткие волосы. Оставаться здесь дальше было нельзя, но и идти дальше без цели тоже глупо. Горянка влетела как ветер. Запыхавшаяся, вывалила ей на колени одежду, крепко сжала в ладони плату и вылетела за дверь. Кошель перестал вообще что-то весить, оставшейся пары монет хватало только на еду. Закинув старую одежду в угол и набросив плащ, Воислава спустилась вниз. Народ, явно празднуя счастливое спасение от стихии, решил погулять на славу: с пьянкой, дракой и, под конец, разнесением корчмы на щепки. Буянивших было много, еще больше валялось на полу. Все ближние места были заняты, но чуть поодаль, у стены Воислава разглядела только двух сидящих за большим столом. И это при забитой-то корчме?! Одни они сидели явно неспроста, но других свободных мест не было и она, вздохнув, направилась прямо к ним…

Расставшись со спутниками, Титамир, нахлестывая коня, помчался в Миронол. Перед глазами стояла улыбчивая Малита, говорившая строго на прощание: "Я дождусь тебя. Да смотри, вернись, я хоть и верная, но сто лет все же дожидаться не стану. Забудешь, как-нибудь и без тебя проживу". Влетев в деревню он направил Вихря прямо к дому ее родни. Соскочив с коня, пинком распахнул дверь и крикнул:

– Малита, гостя встречай! Вернулся я, ненаглядная.

Всплеснув руками к нему подбежала Залишна, крепко обняла и уткнулась ему в плечо. Лицо женщины было одновременно и радостным и напряженным. Глаза она отводила, пряча взгляд

– Титамир! Приехал таки, – вдова потянула его на скамью. – Устал, поди, с дороги… А Малиты нет. Не живет она здесь больше. И хорошо, что так.

– Это как "не живет"?! – напрягся богатырь. – Да где ж она?

– Полторы недели тому замуж вышла, – медленно проговорила Залишна, до конца не уверенная, а правильно ли она сейчас поступает, говоря ему все это с порога, и успокаивающе погладила его по плечу. – Сказала, что зря тебя ждала. А тут такое счастье под боком, что сразу не разглядела. Это ничего, все правильно. Пусть лучше его мучает, чем тебя.

Титамир недобро прищурился, обронил лишь одно слово:

– Верну.

– Зачем? – удивилась вдова. – Не стоит.

Она сказала это так спокойно и уверенно, что он понял – дороги назад нет. И тут же растерялся:

– А ведь обещала…

Некоторое время они сидели молча. Титамир пытался вникнуть в сказанное и не мог.

– И кто муж? – оскорбленно спросил он и заскрежетал зубами от боли предательства, хотя в глубине души еще теплилась слабенькая надежда, что все было не так.

– Вирон Милонянович, – осторожно ответила женщина.

– Купец?! – поразился Титамир. – Но ведь она отказала ему три года назад. Меня когда повстречала.

– Тогда отказала, а теперь приняла, – Залишне сделалось не по себе от его вспыхнувшего взгляда. – Один ты в ней хорошее видел. А я, мать, знаю, кто она самом деле, хоть и дочь мне. Глядя на любовь твою, думала, переломится, получше станет, ан нет.

– Но почему? – вновь спросил Титамир. – Понимаю, два года не виделись, большой срок. Может, сам виноват, что так произошло, но все равно…

Он вскочил со скамьи, поправил меч, задержав руку на широкой рукояти.

– Узнаю, – твердо сказал богатырь, – пусть сама все скажет.

Вдова ухватила его за руку, судорожно соображая, что бы такое сказать, лишь бы не дать уйти.

– Не пущу! Ты мне всегда как сын был, – из глаз доброй женщины вмиг брызнули слезы, – дороже родной дочери. Не хочу, чтобы она и тебе жизнь поломала. Элина вон на тебя заглядывается, только вчера прибегала, спрашивала: не вернулся ли.

– Элина? – Титамир невидяще уставился в окно. – Пусть так, но я все равно спрошу.

Осторожно отодвинув Залишну, он вышел из избы. Хоромы купца соседствовали с домом старосты и выделялись вычурностью среди простых деревенских домов.

Подойдя к воротам, Титамир со всей силы грохнул по ним кулаком, только щепки полетели. Жалобно завыли собаки, попрятавшись под крыльцо. Выбежавшая челядь вооружилась кто чем мог. Хлопнула дверь и растолкав людей во двор вышел Мирон.

– А-а-а, – протянул он. – Титамир… Буянишь? Чего тебе?

– Малиту видеть хочу, – зло бросил богатырь и начал обходить его стороной. Купец сделал шаг в сторону и заступил ему дорогу. Титамир угрожающе потащил меч из ножен.

– Уходи! – вдруг звонко крикнула появившаяся на пороге молодая женщина. В ее глазах испуг смешался с виной, застыл на секунду и исчез, уступив место злости. – Мать передала тебе мои слова? Передала, знаю. Я ничего нового не скажу, не надейся.

Сбежав по крыльцу, она встала у мужа за плечом, чуть склонив голову набок. Злость во взгляде мигом испарилась, по губам скользнула непонятная улыбка.

– Я ведь предупреждала, думала, прислушаешься. А теперь поздно. Так что уходи, Титамир, и зла не держи. Все прошло.

Неприятные нотки проскользнули в ее голосе. Будто жалела его эдак злорадно. Мстила. И это как хлыстом стегнуло богатыря. Повернулась и пошла обратно, а Вирон поглядел сначала ей вслед, а затем перевел взгляд на него. Наглая ухмылка купца стала для Титамира последней каплей, прямо таки швырнувшей его вперед.