Юлиана Суренова - Книга 3_Город богов

Тот какое-то время молча смотрел на караванщиков, затем, все такой же мрачный и хмурый, тихо проговорил:

– В таком случае нам больше нечего обсуждать, – он двинулся к пологу, но Евсей остановил его:

– Шамаш, дай слово не использовать силу! – ему казалось, что он идет на уступку – что значит дар для бога, чья воля направляет действия людей, готовых повиноваться Ему во всем? "Главное, чтобы Шамаш не вступил в открытое противоборство с госпожой Кигаль…! Богиня простит брату все, но только не это…!" Атен и Лигрен смотрели на Евсея, широко открыв от удивления глаза, в которых читался ужас, когда караванщики считали, что их спутник давно перешел грань дозволенного.

– Не заставляй меня делать это, – колдун нахмурился, становясь мрачнее тучи.

– Ты должен, – Евсей и сам не знал, что давало ему силы так говорить с повелителем небес, но неожиданное и яростное возражение бога солнца лишь подогревало в караванщике стремление добиться своего.

– Нет!

– Шамаш…

– Ты ничего не добьешься, лишь свяжешь мне руки!

– Так надо, пойми! – тихим глуховатым голосом, исполненным душевных мук, проговорил Евсей. – Прошу, заклинаю: что бы ни произошло в этом городе, не прибегай к помощи божественных сил, священного дара! Оставь простым людям самим вершить свои судьбы! Так должно быть!

– Это невозможно.

– Но почему?!

– Я могу назвать сотню причин, – Шамаш смотрел на летописца в упор. Его немигавшие глаза, казалось, были готовы открыть врата в иной мир. – Одна из них заключается в том, что в городе живут не только лишенные дара. В нем есть Хранитель, который наделен даром чтения мыслей. Без помощи магии ваши души будут беззащитны перед ним!

– Но неужели нет другого способа? – Евсей лихорадочно искал выход.

– Ты лучше знаешь свой мир. Я буду признателен, если ты подскажешь мне, что делать, – однако произнесенные им слова не оставляли никаких сомнений, что иного пути нет.

– Подожди, подожди… – караванщик потер подбородок. – Но ведь если Ты прибегнешь к помощи силы, чтобы скрыть наши мысли, Хранитель все равно узнает правду, ощутив дыхание магии…

– Ты так считаешь? – по губам Шамаша скользнула усмешка.

– Но…

– Евсей, – остановил его хозяин каравана, который быстрее брата докопался до истинных причин. – Если бы все было так просто… Но кто Он, – Атен кивнул головой в сторону Шамаша, – в наших мыслях? Маг?

– Нет… – прошептал помощник, чувствуя, как холод подбирается к его душе. – Мы не можем позволить им узнали эту правду!

– Тогда вам ничего не остается, как позволить мне позаботиться о том, чтобы этого не случилось! – Шамаш, не мигая, глядел на него в упор.

– Нет, – Евсей скрипнул зубами. Он, наконец, понял, почему так упрямо настаивал все это время на своем: Госпожа Кигаль рассказала простому смертному о том, что последнему без Ее помощи было бы никак не узнать не только потому, чтобы, став летописцем, он описал все это в своих легендах, но и чтобы предупредить… предостеречь не только его самого, но и своего потерявшего память брата от поступков, которые могли бы изменить божественные пути, нарушая планы и изменяя будущее не только земли, но и высших сфер. – Прошу Тебя, не прибегай к помощи силы даже для этого!

– Брат, но как же правда… – попытался возразить Атен.

– Так или иначе, она все равно станет известна, – качнул головой помощник. – Подумай лучше о другом. Да, горожанам будет не особенно трудно поверить в то, что в караване идет маг. Ничего подобного никогда не случалось, однако это вполне возможно. Но они никогда не поверят…

– Мы же поверили.

– Вам не кажется, что сейчас не лучшее время для споров? – спросил вдруг Лигрен.

Оба караванщика с удивлением взглянули на него. – И о чем? – продолжал тот. – Как поступать Ему?

Вздохнув, Евсей опустил голову на грудь. Да, несомненно, в любом другом случае он не посмел бы и дальше стоять на своем, но сейчас не было ничего способного поколебать его уверенность в своей правоте. И он повернулся к повелителю небес:

– Прости, что настаиваю на своем. Поверь, это не глупое людское упрямство. У меня есть причины… О которых я не могу сказать вслух, но которые имеют надо мной власть, не позволяя отступать… А потому я прошу Тебя: пусть все, что должно произойти в этом городе, произойдет. Не вмешивайся. Мы же станем вести себя так, будто нам ничего не известно. И тогда Госпожа Кигаль не позволит своим слугам причинить нам зло, ибо Ей известно… Известно, что руководит нашими.

– Неужели ты не понимаете, что это не спасет караван, когда в нем есть…

– Я очень прошу Тебя, – он подобрал под себя ноги, готовясь встать на колени…

– Хорошо. Если ты этого хочешь, – наконец, процедил тот. Отвернувшись от караванщика, он пододвинулся к пологу, приподнял его, однако, все же, задержался на миг, бросив через плечо: – И, все же, один совет. Закупите мясо заранее и предупредите людей, чтобы они, начиная с третьего дня, не ели в городе ничего мясного.

– Но почему…

– Он объяснит, – кивнув на Лигрена, Шамаш вылез из ставшей ему невыносимо тесной повозке.

– Тебе не следовало так говорить с Ним, и уж тем более вынуждать идти против Своей воли… -лекарь качнул головой.

– Брат, я не понимаю… – начал Атен, но летописец не дал договорить ни одному из них:

– Что там такое с мясом? – Евсей был мрачен, но на его лицах не было ни тени сомнения в своей правоте. И, все же, он не хотел больше возвращаться к сказанному, спеша перевести разговор на другую тропу.

– Жизнь приносится в жертву смерти, душа – пустоте, дух – забвению…- не дожидаясь новых вопросов, поспешил ответить на них лекарь. – Хранитель выпивает кровь. А тело делят на маленькие кусочки и…

Караванщики стали белее снега: они поняли, что делают с трупом.

– Людоедство – это… это же дикость! Да, в пустыне, возможно, бывают случаи, когда оно хотя бы кажется оправданным, но в городе… Зачем совершать… подобное? Чтобы повязать души всех горожан грехом, которого нельзя искупить?

– Таковы условия договора с госпожой Кигаль. Я не один год думал, почему они именно такие., но так ни к чему и не пришел.

– И ты тоже ел… – караванщики невольно отодвинулись от собеседника, словно тот был поражен страшной болезнью.

– Нет. Я бы не смог, зная… На мое счастье, служителям запрещается употреблять в пищу мясо, и…

– При существовании подобных обрядов – удобный запрет, – Атен с трудом выдавил из себя кривую усмешку. Ему было совсем не смешно. Хозяин каравана и представить себе не мог, что они живут рядом с таким кошмаром, с которым не могли сравниться даже ужасы подземных пещер, предназначенных для нескончаемого мучения душ преступников…

– Что-то мне расхотелось быть служителем… – пробормотал Евсей.