Юлиана Суренова - Книга 6_Путь тени

– Мати! – дыхание обожгло щеку, а резкий крик резанул слух.

"Зачем он кричит? – она болезненно поморщилась. – Словно что-то перекричать пытается. Неужели мои мысли? Вот бы он смог прочесть их! Тогда мне не пришлось бы ничего ему говорить…искать слова…" -Метель! Она усиливается!

– Метель? – девушка огляделась. Вокруг кружили ветра, поднимая в воздух снег, швыряя его в лицо, словно крошечные кинжалы. "Но при чем тут метель? – Мати растерянно глядела вокруг и никак не могла взять в толк. – Она ведь больше не нужна! Зачем задерживать караван, если я все равно его покидаю? Она теперь будет не помогать, а мешать мне, замедляя шаг". – Прекратись! – крикнула она. Ее голос звучал твердо, даже резко, давая понять, что это не просьба, которую можно выполнять, а можно и нет, не заклинание – длинное и витиеватое, а краткий приказ – холодный и властный – нарушив который ослушник жестоко поплатится. И ветра, подчиняясь ей, поспешили уползти в свои норы. Снег лег на землю, застыв покровом, сверкавшим под лучами яркого солнца чистым золотом.

– Чудо! – прошептал Киш. Его глаза смотрели на Мати с восхищением, граничившим с обоготворением.

А та даже не заметила этого. Оглядевшись вокруг, она удовлетворенно кивнула:

"Так-то лучше".

Все случившееся она восприняла как должное. Хотя, задумайся она… Ну с чего она решила, что метель послушается ее? Да, прежде ветра выполняли ее просьбы. Но это были именно просьбы, не приказы.

– Метель подчинилась тебе! Ты… – заворожено проговорил Киш. – Ты действительно дочь повелительницы снегов!

Мати взглянула на него с усталым сочувствием. В ее глазах грусть мешалась с жалостью.

Она вздохнула:

"Он готов преклонить передо мной колени. Словно я – сама госпожа Айя! Но я – обычная караванщица. Потому что иначе мне не пришлось бы искать дорогу в снегах.

Достаточно было бы закрыть глаза – и перенестись за многие дни пути. Я даже не настоящий Творец заклинаний, ведь тогда госпожа Айя услышала бы мою молитву и помогла… А если бы я была Ее дочерью – Она вообще не позволила бы, чтобы со мной случилось что-то подобное, понимая, какую боль все это мне причиняет. – Мати качнула головой, не то осуждающе, не то с неприятием, а может – и так, и так. -Во всяком случае, теперь я понимаю Шамаша, почему Он не хотел, чтобы в нем видели бога. А ведь Он – настоящий небожитель, не то что я. Вообще-то, надо признаться, я мечтала – вот было бы здорово увидеть на коленях Нани и Инну. Но не Киша. Не друга. Не того, кто не безразличен. Потому что… Только что я потеряла друга, который был мне нужен, и вместо него получила служителя. И что теперь? Что дальше? – она уже думала о том, чтобы найти способ уйти, не простившись, убежать, едва караванщик отвернется. – Но мы ушли уже далеко от каравана. И метель, сколь краткой она бы ни была, успела замести следы. Он сам не найдет дороги назад. И замерзнет в снегах. Нет, так нельзя. Вот если бы прибежали волки, тогда, может быть…" И тут с губ застывшего рядом с ней караванщика сорвалось полное ужаса и восхищения:

– Великие боги! Смотри! Священные звери госпожи Айи! Я вижу их! Они бегут к нам!

– Киш, стой на месте и не двигайся! – быстро приказала она.

– Но… – он-то как раз собирался броситься им навстречу, спеша сократить разделявшее их расстояние. Наверно, караванщик не стал бы ее слушать, решив на этот раз поступить по-своему, отнеся странное поведение своей спутницы к страху перед мечтой, которая стала обретать исполнение. Но пальцы Мати крепко держали его за рукав, не давая сдвинуться с места. Нет, конечно, он был сильнее худенькой девчонки, но боялся, что, если рванется, она не устоит на ногах и упадет. А ведь она – полубог. С ней нужно вести себя почтительно. И все же…

Его душа разрывалась на части, мечась от Мати к золотым волкам, не зная, кого слушать – госпожу Айю, приславшую за ними своих слуг, или Ее дочь.

– Замри! – развернув юношу к себе, она поднялась на цыпочки, чтобы заглянуть ему в лицо, уверенная, что так – глаза в глаза ей будет легче его убедить. – Страх может заставить их напасть!

– Но я не боюсь их! – воскликнул Киш. – Это правда! Ну почему ты мне не веришь?

– Я ничуть не сомневаюсь в тебе, – качнула она головой, не скрывая тоски во взгляде. – Но дело в другом. Не в тебе. В них! Неужели ты не понимаешь: волки сторонятся людей. Большинство из них знает людей только по их запаху, по следу на снегу!

– Но священные звери не могут бояться обычных смертных! – смешок сорвался с его губ, хотя уже через мгновение Киш стиснул зубы, понимая, что сейчас не подходящее время для смеха. Да и смеяться над священными зверями – не приведи боги! Все знают, что это может очень плохо закончится.

– Все незнакомое пугает!

– Ты сама рассказывала – снежные волки хранят память предков! Должен же хоть кто-нибудь из них когда-нибудь встречать людей! Хотя бы… Да, в легендах о Гамеше! Вспомни, ведь у него тоже были спутники-волки!

– Я говорю правду! – не выдержав, воскликнула Мати. Ее лицо запылало, в глазах зажглись алые всполохи – искры костра. И она продолжала, распаляя свой гнев:

– Я лучше, чем все остальные смертные вместе взятые знаю золотых волков! Я слышу их мысли! И сейчас я чувствую страх! Тот, что исходит от стаи! Они боятся! Может не людей, не знаю! Это ничего не меняет! Потому что они все равно набросятся на первого, в ком увидят угрозу! – она собиралась сказать еще… Но, удивленная, замолчала: вместо того, чтобы отступить назад, караванщик, наоборот, вышел чуть вперед, становясь между Мати и спешившими к ней от горизонта волками, заслоняя ее от них.

– Ты что, не понял, что я тебе сказала?

– Понял. Волки могут быть опасны!

– Для тебя!

– Для тебя.

– Да они же мои друзья!

– И слуги госпожи Айи, твоей божественной матери, – понимающе кивнул Киш, однако при этом не сделал и шага в сторону. А между тем время уходило. Еще несколько мгновений бесполезного спора – и волки окружили их со всех сторон, при этом взгляды рыжих глаз, обращенные на караванщиков, были отнюдь не доброжелательными, полные настороженности и затаенной злости.

Чувствуя себя неуютно под этими взглядами, Мати поежилась, нервно дернула плечами, открыла рот, чтобы что-то сказать, но в последний миг опомнившись, с силой стиснула губы.

"Ашти, Хан! – на языке мыслей закричала она. – Остановите стаю! Скажите…

Скажите им, что этот человек не опасен! Он почитает священных волков и не сделает им ничего плохого!" – она сжала ладони одну в другой, сложив их как в знаке мольбы, чувствуя, что руки начинают дрожать.

Волки молчали, застыв на своих местах, не приближаясь, однако и не отходя. Они выглядели настороженными, затаились, словно не зная, что им делать: напасть на тех, в ком видели опасность, или повременить, подождать, что будет дальше, храня себя от ошибки. Но и страх, и неуверенность проявлялась у них одинаково: спины ощетинились, губы раздулись, обнажая острые кривые клыки. Они пугали, небезосновательно считая: когда тебя бояться, собственный страх уходит, ведь для него остается меньше причин.