Наталия Касторф - Осторожно – Питер! – Свежераспечатанные тайны

Что хочешь, то и думай…

Ладно, хотите памятники прятать – прячьте. Но покажите, хотя бы, спальные районы.

Что, тоже нету?! Кроме княжеских особняков, где живут благородные дворники и девочки в ушанках, уже совсем ничего не осталось?! Словом, памятников нет, влюблённым, "хошь – не хошь", приходится под Чкаловым встречаться.

С третьей попытки Юрик вдруг понял, что дело тут вовсе не в лётчике. Дело в размере. Бюстик крохотный, невзрачный – потому и подошёл. Когда в фильме по сюжету есть влюблённые, им обязательно надо где-то встречаться. Во всех приличных городах они встречаются под памятниками. Традицию нарушать не годится, вот и Маше с дворником подобрали стрелку, чтобы было как у людей. Памятничек плохонький, так ведь и дворничек не граф!

Раз так тщательно скрываются все памятники, значит это кому-нибудь нужно? Кто-то намеренно заставляет нас от них абстрагироваться. Забыть о памятниках в Питере невозможно – они ведь на каждом шагу…

Выйдя из зала, Юрик снова помчался к кассам и купил билет на последний сеанс. Он чувствовал близость разгадки.

Свет погас, Юрик уставился на экран и поплыл. По экрану снова побежала девочка в ушанке. Шапочка серенькая, но без меха. Почему-то ситцевая. "Облегчённый вариант", – усмехнулся Юрик. – "Надо будет старику на лето посоветовать".

Девчушка бежала-бежала, пока с ноги не слетела туфелька.

Питерские Золушки теряют туфельки не во дворцах, а в зачуханных дворах-колодцах.

Знакомый дворик! В таком дворе находится подъезд, где постоянно пахнет харитоньей.

Переселяясь в коммуналку, Юрик ещё не знал, что будет жить в знаменитом Гадюшнике. Все знакомые тогда за голову хватались:

– Что, кроме Гадюшника, ничего другого не нашлось?

Набегавшись по гадюшникам, Золушка сменила курс и стала носиться вдоль дорогих особняков. Побегает-побегает, потом присядет на подоконник, свесив маленькие ножки, поболтает ими над Фонтанкой и дальше побежит.

Поболтать ногами над Фонтанкой или над Мойкой – это всё равно, что в Москве на Красной площади, выйдя на крышу ГУМа, снять сандалии и помахать ими толпе зевак.

Арестовать не арестуют, но подумают очень нехорошо…

Весь фильм люди с камерами только и делают, что носятся за этой полоумной, а она всё бежит, бежит, показывает здания… Как надоеда-маклер, пытающийся втюхать клиентам жильё, которое они давно передумали покупать.

А квартирка у девчушки клёвенькая, двухэтажная! Эта шмакодявка, эта шкурка от яблока может позволить себе такую шикарную норку? Впрочем, разве только она одна.

Её знакомый дворник, он же будущий жених, он же архитектор, он же честный человек, обитает в двухэтажной мансарде, откуда виден весь Город, как на ладони, но почему-то снова без памятников.

Неумолимо лезет в голову вопрос – зачем? Зачем лепить из Великого Города клоуна?

Юрик напрягся мозгами. Всё ясно! Наконец-то, дошло! Он даже на сидении подпрыгнул. Поедет народ! Поедет! Повалит!

Камера бежит туда-сюда, девчонка-зазывала трудится, не покладая ног. Надо же глупой рыбёшке показать её будущий аквариум! Дома-дома-дома… Красивые, нарядные фасады…

Кадры мелькают так быстро, что облупленных фасадов не видно. Все они будто только что покрашены. А накой рыбёшке некрасивые подробности? Тут вспоминаются призывы конца 1970-х: "Вы шо, в Америке не были?! Так давайте все сюда!" Тот же оптимистический надрыв. Кто ещё не пожил в питерской коммуналке, кто не окунулся с головой в достоевскую экзотику, дуйте скорей сюда, пока места не кончились.

Приезжайте из Нижнего Новгорода, как наш герой, да хоть из Нижнего Тагила, какая разница! Здесь вам навстречу выйдут румяные дворники – прямо из пентхаусов. А если вы им приглянётесь, то и в Германию пошлют. Вместо себя.

Дворницкая-студия нашего героя – ну, чисто тебе тусовочный рай, рассадник авангардного искусства. Всем бы так устроиться. А что? И будет так! Не верите? А зря! Всем так будет, абсолютно всем. Вы только приезжайте, не стесняйтесь…

Форма и величина всякой питерской мормышки зависит от величины Глотка, который Город собирается сделать. Кассовый фильм – огромная, дорогая, эффективная блесна, мормышка с аппетитной насадкой и крючком наивысшего качества.

Вы снова вспомните про забытые киношниками памятники, снова спросите, чем они-то не угодили? Они ведь так долго заманивали в Город людей! Да в том-то и вся соль, что долго. Этот тип мормышки безнадёжно устарел, вышел из моды. Фильм о Петербурге с памятниками – чистый нафталин. Насмотревшись на памятники в кино, народ уже не озвереет, как раньше, и не кинется на ПМЖ в СПб.

Сегодня памятники только отвлекают от главного. С ними риэлторская мормышка не сработает в полную силу. Все побегут на памятники смотреть, хотя уже видели по сто раз, а кто в пентхаусы селиться будет?!

Из фильма явствует, что в Городе живётся супер. Особенно приезжим дворникам-интеллектуалам.

И лишь непонятная тяга к Германии, в частности к немецкой архитектуре, может заставить дворников бросить мётлы и рвануть вон из Города. А создателям фильма невдомёк, кто их оформил в крутые зазывалы. Здесь были первичны не они, а их детище – хитрая, своенравная и вполне самостоятельная мормышка. Фильм о дворнике-подвижнике…

"Ляля-Муму" Итак, очередной Большой Глоток нужен был Городу в силу каких-то его тайных, подземных планов. Юрику он тоже был нужен, в силу его личных, сугубо шкурных интересов. Чем больше приезжих, тем больше работы у гидов. Он окончательно решил вернуться в этот завораживающий дикими опасностями Город. Была лишь одна заковыка – Ляля. Если она его не примет, не примет и Город. Не зацепившись за кустик, перекати-поле в Городе долго не продержится.

Иерархия Города, тщательно выписанная Юриком, всё ещё была неполной и страдала большими погрешностями. Зазывалы-кусатели-вышибалы, несомненно, влиятельные личности, но он забыл о "кустиках". Чтобы навсегда обосноваться в Городе-Двери, приезжее перекати-поле должно обязательно, всенепременнейше зацепиться за "кустик".

Коренные жители и есть те "кустики", за которые следует цепляться. Излишне говорить, что Ляля в роли "кустика" была для Юры Лялина самым обалденным вариантом.

Ляля была не просто "кустиком", и это радовало. Лялю он любил. Жаль, что поздно понял. Понял бы раньше, не пришлось бы уезжать в Москву. Кто знал, что всё так выйдет?

"Желаю личного счастья" лозунг неправильный. Другого счастья не бывает. Надо говорить: "Желаю счастья". В борьбе за своё счастье Юрик убивать кинжалом никого не собирался. Он хотел пользоваться хорошей классикой, желательно английской.

Ему всё чаще вспоминалась одна трагедия, виденная по ящику: