Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт

Максим решил первым проявить инициативу и обратился к шумной компании: "Привет, ребята. Я – Максим, тут у вас в клубе подрабатываю на уборке. А это мой друг Ирмиягу, он из Америки. Сейчас он мне помогает. Вообще-то мы с ним вместе работаем в "Лулиании" младшими инженерами и на пару снимаем квартиру тут недалеко, в Меирии". – "О! У тебя друг из Америки? Это интересно! Я угадала, что он не из наших, сразу секу импортный товар! – играя глазами, произнесла Дарья нараспев и потешно окая. – Только чего это он в Меирии поселился? Это же не престижно!" – "А ты-то сам, откуда такой гусь?" – спросил его тощий небритый замызганный мужичонка в вытянутом свитере непонятного оттенка, который на Руси называют серо-буро-малиновым. – "Ну, вообще-то я приехал из Питера… Просто, когда тут был старый клуб, я там тоже подрабатывал, и у меня сложились отличные отношения с теми ребятами. Вот и пришёл по старой памяти, ну, и подработать заодно… Я вообще-то думал – снова их увижу. А Ирми просто пришёл со мной – посмотреть, ну, и мне немножко помочь". – "Ну-ну! Всякий труд почётен! Стало быть, будем знакомы. Ты увидишь, что наша компания ничуть не хуже той, бывшей, а то и лучше!.. И, мне сдаётся, тебе больше подойдёт. Тебя, стало быть, Максимом кличут, ну, а меня – Вован! Стало быть, Вован Зейфер. Я тут навроде как староста группы. А нашу подругу, – и он, широко ухмыляясь, повёл широким жестом в сторону Дарьи: – звать Дарья Зимина. Она у нас из Москвы, из универа, а тут и нынче – за хозяйку "Самовара" и прилагаемого к нему пойла. Садитесь, ребятки, располагайтесь!" Ирми продолжал стоять, и Максим тихой скороговоркой пересказал ему самое главное из сказанного. Друзья уселись с краешка стола. Ирми молчал, с добродушным любопытством оглядывая сидящих за столом. Максим незаметно для себя втянулся в непринуждённый обмен лёгкими репликами, в ходе которого успевал растолковывать Ирми, о чём идёт речь. Между делом он обмолвился: "А у нас в Питере на Петроградской стороне…". Дарья тут же, вскинув голову, с насмешливым интересом уставилась на Максима: "Ты хочешь сказать, что в Питере живут такие прикольные мальчики? – последнее слово она произнесла с придыханием. – У нас в Москве тоже прикольная публика, лимита всякая, порой по улицам шатается! Нас, столичных, ничем не удивишь!" – "Дашка, ну, чего ты заливаешь! Ты ж с Урала, даже не с Тюмени, а глубже!" – раздался весёлый женский голос откуда-то сбоку. – "Вы о чём, девушки! Разве столь уж важно, кто откуда приехал?" – пожал плечами Максим и улыбнулся. – "Точно! Важно, что мы сейчас здесь, все вместе, в этом славном, гостеприимном и тёплом приморском городе!" – "Давайте споём по этому случаю! – хрипловато промурлыкал Вован, доставая из кармана мятую пачку сигарет; залихватским жестом выщелкнув сигарету, он подхватил её ртом. – Дашка, хочешь закурить?" – "Ты куришь?" – бросил Максим, хотя это его совсем не интересовало – курит, или не курит эта чересчур бойкая девица. – "А мы тут все курим – трубку мира! Как же в Арцене без трубки мира! То бишь, хороших американских сигарет! – небрежно обронила Дарья, – Хочешь, небось?" – "Не, я давно бросил, – небрежно откликнулся Максим. – Но, честно говоря, я не совсем представляю, как это вы собираетесь петь и курить одновременно?" – "а мы ва-аще мастера высшего пилотажа!" "Выпей с нами за знакомство! Пить-то не бросил, петербуржец? За компанию, за дружбу, за наш тёплый и гостеприимный дом "У самовара", за тех, кто нам его от всей души подарил! Выпей и закуси! Закуси у нас на всю Эранию и окрестности хватит! И к другу твоему это тоже относится", – ласково предложила Дарья, сделав лёгкий поклон в сторону смущённого Ирми. – "А что у вас нынче есть выпить и закусить? – осведомился Максим. – Мы с Ирми не врубились, что тут у вас на столе, можем ли мы это есть". – "Чи-и-во-о?" – "Да, мы, как вы видите, религиозные, а значит, не можем взять в рот ничего сомнительного!" – "Ну, ва-аще… – охнула Дарья и выпустила вверх несколько дымных колечек, а несколько девиц захихикали.

– Я-то думала, этой тюбетейкой ты раннюю лысину прикрыл! А ты, оказывается, и курить бросил, и диета у тебя, болезного, особая!.. Но твой друг больным не выглядит: вон, какой здоровый и красивый!" Максим усмехнулся и промолчал. Он заметил яркие фирменные упаковки деликатесов от Петра и Павла – этого друзья пробовать не могли, да и не хотели. Максим растерялся, не зная, как это объяснить новичкам, наверняка, только начинавшим приобщаться к еврейству и ещё не вникшим в правила кашрута. Можно было, конечно, отговориться какой-нибудь неожиданно возникшей причиной и вежливо откланяться.

Но Максим почему-то не мог на это решиться. Да и как объяснить Ирми, почему они должны внезапно уходить! – ясно было, что Ирми уходить ещё не хотелось, но Максим не понимал, почему. Дарья надула губки, впрочем, скорее игриво, чем обиженно. При этом она не сводила глаз с "американца".

Максим спросил: "Вы, наверно, только начали занятия и не учили этого?" – "Чего – этого?" – "Законов кашрута". – "Чи-и-во-сь? Какой ещё каш-рупь???" – хрипло пробасил сбоку Вован. Дарья весело обронила: "Не-а! Нам что-то говорили, но мы думали, что это так… древняя история, старые традиции, так сказать, фольклор, что этого уже никто не придерживается!" Ребята нестройно загалдели, девчонки хихикнули. Максим, словно бы не заметив их реакции, ответил: "Значит, вам ещё не объяснили, что это не фольклор, а действующие традиции? Например, как у индусов – не есть говядину. Ведь вы готовитесь принимать гиюр, а уж правила кашрута…" – "Пойми, мальчик, тут у нас курс ускоренный, но подход щадящий, чтобы ребятам хотелось обгиериться. Стало быть, всякие строгости, которые свежему человеку, воспитанному на современной либеральной культуре, чуждой непонятных запретов и ограничений, трудно вот так с налёту воспринять. Нельзя, чтобы они оттолкнули…

У нас же этот самый… э-э-э… экспериментальный курс! Ещё нас приобщат к модной нынче… как-её… Кабале… Потому как сама Мадонна!.. Знаешь, небось!" – снисходительно мурлыкал Вован.

"Но ведь Тора – это основа! Каббала – только когда усвоите всю Тору, когда станете соблюдать… – забормотал растерянно Максим. – Это уже высший пилотаж, такой высокий уровень, что нельзя… э-э-э… профанировать… На высокий уровень выходят постепенно… Мы с другом, например, ещё не вышли". – "Ладно, не бери в голову. Мы твои пожелания об уровнях, пилотажах и протчем… как-там-его… учтём… со временем… И закабалимся по всем правилам! – примирительно подмигнул ему Вован. – Но не сразу!"

"А я слышал, что в диетических законах евреи хотели как-то выделиться – ради своей избранности. Поэтому я тоже подумал, что в век либерализма и прогресса – это уже прошлое", – сказал сидящий в углу чернявый парень с горячими тёмными глазами. – "Ну, как сказать…! У каждого народа свои традиции – и не только гастрономические. Например, индусы мясо, в смысле – говядину, не едят". – "При чём тут индусы! Я о другом… Меня, знаешь ли, очень смутило это высокомерие, разговоры о какой-то избранности. Раньше я вообще об этом не задумывался… А тут… узнал всякое, и… Ведь мы знаем, что такое – избранный: всё лучшее, уважение, авторитет – избранному!" – "Вот тут ты неправ! – возразил Максим. – Мы, евреи, избраны не на льготы и привилегии, а на очень трудную роль – служить всем народам мира примером святости. Это не привилегия, напротив – очень трудная функция! На самом деле, каждый избран для какой-то своей роли, правда, не каждому удаётся её исполнить, как полагается". – "Во-во! – агрессивно воскликнул Вован. – Хотите свою святость, избранность и исключительность всем навязать! А если народам мира пофиг, не хотят они вашей святости? Тогда что?" Максим пропустил мимо ушей агрессивное вованово "хотите!", хотя такая оговорка побудила бы его задуматься о том, кто он, этот странный Вован. Но ему было куда важнее изложить свою точку зрения черноглазому парнишке, который с самого начала вызвал у него симпатию. Чувствовалось, что парень запутался в восприятии этого и многих других важных моментов, поэтому в основном он к нему и обращался: "О навязать речи в принципе не идёт, даже наоборот! Просто – быть примером. И всё!