Елена Блонди - Insecto: Вторая встреча [СИ]

Светлана загремела сковородой. Донышко неровное, с плиты соскальзывает, но — самая удобная. Картошка не пригорает, оладушки вкусные. И всякий раз — борьба. Все шутили, а Санька собрался написать «Сагу о коварной сковородке», но не собрался. Об этом тоже шутили за ужином. В особенности о том, как Саньке этой самой сковородкой перепадет. Классически. Сковорода увертывалась, ее надо было придержать рукой за скользкую ручку. Светлана обожгла палец, с грохотом сунула сковородку в угол плиты и выключила газ. Ушла в ванную. Санька появился через минуту, замаячил за плечом в зеркале:

— Ну, ты чего? Светкин? Чего? Она внимательно смотрела на лицо мужа сквозь потеки зубной пасты на стекле. Намыливала руки. Руки чуть тряслись.

— Ты в самом деле не понимаешь? Или притворяешься? На часы смотрел?

— Какие часы?

— Саша!!! Без двадцати десять!!!

— А-а, — он подал ей полотенце и сам закрыл кран. Светка уставилась на блестящие пальцы.

— Ну, ведь еще двадцать минут… Она швырнула в мужа полотенцем и ушла в кухню. Там уже просиживал самый уютный табурет Санькин товарищ Колька. На столе — темные бутылки пива в ледяном поту. Сам принес. Типа, засиделся, но, понятно, что и не собирался домой. Тянул, пока не останется времени. Улыбнулся Светке длинно, прилепился улыбкой к напряженному лицу.

Света растянула губы в ответ, зная, что после этого — оставит ее лицо в покое, отвлечется, будет смотреть по сторонам. Или — на пуговицу халата. Только при нем она вспоминала, что надо бы еще одну пришить — пониже… На ноги пусть смотрит. А в лицо сейчас — не надо. Не сможет Светка вымучить ничего, кроме дежурной улыбки. Напряглась, слушая звуки в подъезде. Лифт, смех. На часах — без пятнадцати, а они — смеются! Сволочи беспечные. Или наоборот — рады, что успели. Мимо… Не Арик. Схватила кухонное полотенце. Скомкала. И застыла, отвернувшись от Николая. Слушая. Слушая… Поморщилась недовольно — из Танюшкиной комнаты — шум, мешает слушать коридор.

— Скрипочка!!! — будто распахнув дверь криком, Танюшка выпала и затанцевала, закрутилась в коридоре. Петя Скрипочка выскочил следом.

Растопырил руки, гримасничает. Ловит.

— Уйди, Скрипкинз, дурак! Маме пожалуюсь! Маам?

— Чай пейте, — машинально сказала Света, — домой позвонил?

— Ага, теть Света, — Скрипочка уселся напротив Николая. Тот хмыкнул и бочком выбрался, канул в черную щель балконной двери. Скрипочка оскалился вслед. Танюшка захихикала в рваные длинные рукава. Метя хвостами кружев по столу, полезла в вазу с печеньем.

— Таня, тише. Поешьте спокойно. Уроки сделали?

— Ага.

— Таня, Арик не говорил, может он хотел у кого остаться?

— Нет. И Света резко обернулась на это «нет». Ткнулась взглядом в широкие дочкины глаза — серые-серые. Невинные такие. С балкона пролезал в комнату сигаретный дымок, щекотал нос. Еще пятнадцать минут до комендантского, потом можно еще час на балконе, после — только в квартире. А то — запах.

— Жди теперь, когда позвонит… — беспомощно сказала Света, злясь на то, что вот — полный дом народу, но никто и не волнуется, кажется. Дочка наполовину влюблена, наполовину еще играется. Муж с придурком этим, господи, какие же мужчины бестолковые! Ни утешить, ни даже заметить, что утешение нужно — не умеют. Торопятся накуриться и болтают, небось, снова о футболе своем. А то, что сына нет до сих пор!

— Тетя Света, вы не переживайте, — Скрипочка, наклонив черную лохматую башку, держал в руке хлеб, намазанный маслом, капал на него вишневым вареньем. Танюшка сбоку, высунула узкий розовый язык и ловила капли. Капель много — не держится варенье на масле.

— Он наверняка остался у кого-то. Ведь не маленький. Часы есть, мобильник есть. Позвонит.

— Он же знает! — крикнула Света. Швырнула мягкий комок. Полотенце упало у плиты и медленно раскрылось грязно-белым вялым цветком, — слово давал! Я плакала, просила! Я разрешила оставаться, только — чтоб звонил обязательно!

— Ну-у-у, вдруг домашний не работает, а мобила… Он зарядное-то взял? Может, сел аккумулятор.

— Господи, Петя, ты сам хоть понимаешь, что говоришь? Скрипочка свесил голову и аккуратно положил хлеб на тарелку.

Красная клякса варенья текла тонкими нитками, пачкала фаянс.

Замолчал виновато.

— Ну, хватит, — сказала Танюшка, — мам, Арик не вернется. Света диковато глянула на дочь. Та сидела пряменько, положив руки на колени. Одну руку, кажется, на Скрипочкино. Он своей сверху гладит.

— Хотя, ты прав, Петенька, — мать вздохнула, — мало ли что, вдруг…

— Мама! Он не придет. Он ушел. К жукам.

— И мобильники не у всех ведь есть… — Света подобрала полотенце, расправила его на столе. Сложила аккуратно квадратиком, снова развернула. Взяла тарелку с бутербродом, вытряхнула кусок на стол и стала тщательно протирать засаленным полотенцем сладкие черные письмена. Тарелка покрылась разводами. На полотенце расцвели бурые пятна. Хлопнула балконная дверь. Саня, досмеиваясь, оборачивался к идущему позади Николаю. Увидел жену, оборвал смех.

— Саша, — жена смотрела на него, полотенце, прилипая и отрываясь, двигалось, скрипело, — Саша… Арик… Таня сказала вот только что.

К жукам. Наш сыночек. И, бросив тарелку на пол, вдруг заголосила черно, страшно, разевая рот неровной пещерой, тяжело подламываясь, заваливаясь среди тонких табуреточных ног:

— Сыно-че-е-к мой!!! Скрипочка вскочил, отодвигаясь от женщины, вжался в стену. По полу заскакала оторванная пуговица от натянутой полы халата. Таня сидела все так же, держа кулаки на коленях, смотрела на мать сверху вниз. Саня всполохнуто кинулся к жене, схватил за плечи, попытался поднять. Не давалась, тяжелея, выскальзывая. Оставляя в мужнином кулаке тонкий халат, ползло в сторону, открываясь, плечо. Дернулось, развернулось, одна грудь выпала из лифчика, подпрыгнула и закачала темным соском. Саша застонал, бросил попытки поднять. Натянул на плечо жене разорванный халат, придерживая, стоял, неудобно наклонившись. Света продолжала кричать, сухо, со скрипучими нотками удивления, не веря еще, но, будто надо именно так.

— Мама, прекрати, — голос дочери увяз в крике, утонул. И громче, — Мама! Возьми себя в руки! Вернется он! Дядя Коля, что вы там, за холодильником? Дайте корвалолу, быстро! Прямо над головой, на полке. Николай зазвенел, загремел чем-то, суетясь, резко запахло лекарством. Отпихивая в тесноте кухни Сашу, подал женщине чашку с водой, рюмочку. Саша сел на пол, рядом, придерживая под спину, смотрел, как течет на подбородок вода. Но — выпила. Судорожно задышала, всхлипнула. Вдвоем повели в спальню. Положили на кровать. Саша накинул на ноги край покрывала. Отошли и встали вдвоем, переглядываясь, не зная— что дальше… Свет из коридора заслонила девичья фигура. Скрипочка топтался поодаль, вздыхал.