Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт

Он не мог видеть, что к Дарье уже спешил некто и тихо прошипел: "Почему не задержала? Почему вас не оказалось там, на месте, куда ты должна была его привести? Почему хотя бы камеру не включила? А теперь, как я понимаю, и поссорились… Упустила "америкашку с летающей тарелкой"! – на что Дарья, залившись румянцем, виновато кивнула. – Теперь свищи ветра в поле… Как мы его теперь?.. Тоже мне ещё, Далила грёбанная…"

Возле дома, запирая машину, Ирми сунул руку в карман и наткнулся на клочок бумаги с написанным её почерком номером телефона, скатал его в трубочку и с ожесточением кинул в лужу на тротуаре.

Сердце тихо ныло, сухие глаза мучительно горели, как и всё лицо, а перед мысленным взором почему-то мелькнуло отчаянное выражение на лице Ренаны, ни намёка на укор, только горечь и отчаяние… Потом лица её братьев-близнецов и лицо Ноама…

Максим сидел у окна, уткнувшись в книгу. Увидев лихорадочно сухие, словно бы полные слёз синие глаза на горящем лице Ирми, он всё понял и не стал ни о чём спрашивать, решив, что друг ему когда-нибудь сам расскажет, что с ним произошло.

Не глядя на Максима, Ирми тут же, не переодеваясь в домашнюю одежду, прошёл в душевую комнату и включил воду…

Выйдя из душевой сорок пять минут спустя, он, не глядя на друга, запинаясь, проговорил: "Через три дня мои родные прилетают, и мы с тобой переезжаем в Неве-Меирию.

Прости, что я тебе об этом вовремя не сказал, и тебе придётся очень быстро собрать пожитки…" – "Да ничего, Ирми! Главное, что твои приезжают, что мы перебираемся подальше от… Беседер… молчу-молчу… – и, почти без паузы: – А я, между прочим, кое-что тут ухватил. Мы же с Ноамом бились над обратным преобразованием!" Максим молча заваривал чай и накрывал на стол. Когда они уселись за маленький столик на кухне, он медленно и тихо заговорил: "Не хотел тебе раньше говорить…

Но эта "малина гойеров"…" – "А ты-то откуда это словечко знаешь?" – "Мне Зейфер сказал, пьяный был в стельку, как у нас говорят… – это выражение Максим произнёс по-русски и продолжил: – Он мне фактически признался, что они сюда подосланы и подсажены. Потому-то их и поместили в такие тепличные условия, потому-то их гиюр назвали экспериментальным. Их не к гиюру готовят, как я понял, а приобщают к… борьбе с антистримерами, как они нас назвали… Как видишь, я правильно угадал – неспроста Зейфуллина превратили в Зейфера!.. Вот только зачем ты… их человеку… э-э-э… про руллокат рассказал? Ведь они уже планы строят, как его в Россию поставлять и большие бабки на этом срубать… Надо что-то придумать, чтобы защитить твоего отца от Тумбеля… Опасный тип…" – "Ох, Макси, не надо сейчас об этом, мне и так… противно всё это… Сам себе противен…" – "Выпей стакан крепкого горячего чаю и иди спать… Но с мёдом, обязательно с мёдом!"

Спустя неделю Ирми сказал Бенци, что только что прибывшие родители и сестра хотят нанести визит Доронам, познакомиться с семьёй друзей их сына и брата, которая приняла в нём большое участие. Бенци, правда, предупредил: "Ты же знаешь, что мы давно перевезли Нехаму и малышей в Неве-Меирию к родителям Нехамы. Там полным ходом идёт ремонт, правда, гостей принять сможем. Только не обессудьте на некоторый беспорядок…" – "О чём вы говорите, Бенци!" – махнул рукою Ирми.

После произошедшего ему было трудно избавиться от чувства неловкости при беседе с Бенци, даже с Ноамом он чувствовал себя немного скованно.

В назначенный день в почти готовом салоне дома Ханани в Неве-Меирии появились высокий, представительный мистер Неэман, невысокая, с приятным улыбчивым лицом и такими же яркими синими, как у Ирми, глазами, миссис Неэман. С ними – симпатичная девушка, очень похожая на брата, только черты лица тоньше и мягче, выражение не такое озорное, но и более решительное. За ними застенчиво ступали Ирми и Максим.

Каким-то образом Ирми удалось быстренько представить своих родных Доронам и зашедшему к ним Гидону Левину. После этого он на негнущихся ногах направился к сидящей нахохлившись в уголке Ренане. Лицо его приняло виноватое выражение, он густо покраснел и смущённо пролепетал: "Ренана, шалом! Я очень по тебе соскучился!.." Ренана попыталась вскочить, убежать. Её пылающее лицо и огромные глаза, полные слёз, были красноречивее слов. Она пыталась что-то сказать, но не смогла и крепко закусила губу, чтобы не разреветься. Ирми сделал ещё шаг к ней и проговорил сдавленным голосом: "Прости, прости меня… Считай, что я был болен…

А теперь выздоравливаю… Прости… Вот и мои приехали, а твои переезжают, и ты тоже… со временем… и мы будем… рядом…" – быстро забормотал он и робко взял её руку в свою. Подошёл Максим, и Ирми, уже смелее, сказал: "Пошли, я хочу познакомить тебя с моими…" – "Не нужно… Я же маленькая девочка! Зачем меня с кем-то знакомить…" – она пыталась вырвать руку, но Ирми держал нежно, но крепко. – "Ну, Ренана, неужели ты никогда меня не простишь? Ну, пожалуйста…" – "Пошли, Ренана, – проговорил Максим ласково, едва касаясь её плеча. – Я хочу тебя познакомить с Челл… э-э-э… с Хели, это сестрёнка Ирми, очень хорошая девушка, врач-психотерапевт!" – и он покраснел. Ренана упрямо качала головой, стараясь не смотреть на Ирми.

Бенци через весь салон наблюдал эту сцену и что-то прошептал сыновьям. Близнецы подошли к Ренане и повели её к отцу. Тот тихо беседовал с мистером Неэманом и искоса поглядывал на приближающихся к нему детей. Сзади шёл смущённый Ирми, а Максим что-то тихо ему говорил, успевая поглядывать на Хели, которая сидела на диванчике и беседовала с Нехамой, кормящей грудью маленького сына. Ирми, красный от смущения, представил родителям и сестре Ренану, и девочка тут же убежала на кухню, куда вскоре пришли все трое братьев: "Ренана, мы приготовим к чаю – папа просил нас распорядиться о чае… А тебя он хочет видеть в салоне…"

Когда Неэманы уже собрались уходить, Хели решила переговорить с Бенци: "Я не хочу излишне тревожить вас, но вы должны знать, что несколько тяжёлых родов не самым лучшим образом сказались на вашей супруге… на её состоянии. Есть ещё какой-то фактор, который на неё действует, но мне пока неясно, какой: я же тут новый человек. Я хочу за нею понаблюдать… А вы, близкие и родные ей люди, постарайтесь никоим образом не волновать её, оберегать от любых стрессовых ситуаций… И пусть постепенно включается в домашние дела, конечно, нетяжёлые, но ей это необходимо… Я не знаю, сможет ли она вернуться на работу медсестрой…

Но какое-то дело у неё должно быть… Не только дом и семья… Подумайте… Нет, что вы мистер Дорон, никаких денег! И за малышом понаблюдайте: он слишком активен. То, что она его кормит грудью, хорошо – для них обоих… Но никто не знает, сколько она ещё сможет… Я буду к вам захаживать… Это хорошо, что вы перевезли её и малышей в Неве-Меирию, главное – тут более здоровый климат… И я рада, что мы будем соседями! – и вдруг, лукаво улыбнувшись, прибавила: – А мне очень понравились все ваши дети, но Ренана – особенно!" Бенци смущённо улыбнулся и подумал: "Неужели брат ей всё рассказал? А о том, что с ним произошло совсем недавно, тоже – или нет?"