Елена Прудникова - Мост через огненную реку

– Не то чтобы влюблен на самом деле… но это никого не удивит, ведь так? Почему бы знаменитому генералу и не пасть к ногам прекраснейшей женщины мира? Куплю себе черного коня и буду ухаживать за королевой – я думаю, ей понравится эта ожившая легенда… Герцогиня, надеюсь, если я не пойму намеков, меня не выгонят пинками?

– Пинками не выгонят – вы им нужны. Но приготовьтесь к тому, что вам будут тонко хамить в лицо, смеяться за спиной и распускать грязные сплетни…

– Перетерплю, не привыкать. Смеха не услышу, тонкого хамства по тупости своей не замечу, а сплетни до меня не дойдут…

Энтони тем временем молчал, напряженно о чем-то думая. Наконец, он поднял голову и заговорил слегка изменившимся голосом:

– Терри, я знаю, кто может по-настоящему все узнать.

– Ну? – вскинул голову генерал, мгновенно помрачнев.

– Я! Ты ведь сам говорил, что я им очень нужен… – Энтони сжал кулак с такой силой, что ногти впились в ладонь.

Теодор помолчал несколько секунд, затем нехотя выдавил из себя:

– Я думал об этом. По правде сказать, это было первое, о чем я подумал… и отказался от этой мысли.

– Почему? – сухо спросил Бейсингем.

– Во-первых, тебе и так уже досталось…

– Какие мы сентиментальные! У самого оружие только с рукой можно вырвать, а меня, значит, поберег… – В голосе Энтони послышался металл.

Теодор взглянул на него с удивлением, а Эстер засмеялась:

– Я тут голову ломаю, как ему помочь, а всего-то, оказывается, надо нашего герцога разозлить! Полно, Бейсингем, приберегите свой пыл для королевы, не надо бросаться на друзей…

– Прости, Терри! – принужденно улыбнулся Энтони. – Я ведь понимаю, и даже благодарен… Что там у тебя «во-вторых»?

– Я теперь уже и говорить боюсь… Надеюсь, у тебя нет кинжала под подушкой?

– Говори! – рассмеялся Бейсингем.

– Ну, если обещаешь не кусаться… Во-вторых, самое главное: сможешь ли ты? Ты ведь не притворщик, Тони, а здесь нужна такая ювелирная тонкость…

– И третье, – вдруг сказала Эстер. – Выдержите ли вы? Вы не представляете себе, что творится сейчас во дворце. Насколько вы уверены в своих силах?

– Ни в чем я не уверен… – вздохнув, признался Энтони. – Но это не причина ничего не делать. Если почувствую, что не выдерживаю… тогда и будем думать. Что же касается притворства, Терри, – то я не собираюсь притворяться. Я буду предельно искренен.

– Хотел бы я увидеть, как ты будешь искренен в любви к королеве…

– А я не буду выказывать любовь. Она ведь не этого хотела. Она хотела, чтобы я ее боялся – я и буду бояться, здесь притворяться не надо, уж этому-то меня в Тейне научили… Достаточно позволить себе, ну и поупражняюсь немного…

– Разумно, – сказала Эстер. – Но очень неприятно.

– Пусть Бетти ест блюдо, которое заказала. Ну, а вы, когда это увидите, не сдерживайте естественное отвращение. Тогда и вы себя не выдадите. А я постараюсь выглядеть как можно более противно. Главное, чтобы эта тварь не разглядела… – он махнул рукой и, потемнев, сжал кулаки.

– Тони, Тони… – укоризненно сказал Гален. – Не забывай, цыган с бешеным нравом – я, а не ты. Не трогай мою роль, я других не знаю… Обещаю: честь удавить королеву собственными руками достанется тебе…

– Я бы предпочел порадовать эзрийских стражников, – Бейсингем разжал кулак и откинулся на подушку.

– Что вы имеете в виду? – невинно спросила Эстер. – О, генерал! То, что лорд Бейсингем легко краснеет, я знаю, но от вас я этого не ожидала…

Еще несколько дней прошло в ожидании подходящего момента. И вот на очередном новогоднем празднестве, протанцевав фарадо с королевой, Теодор проводил ее к королевскому месту, принес вина и остановился рядом – как всегда, невероятно обворожительный и любезный.

– Вы еще долго пробудете в Трогартейне, генерал? – спросила Элизабет. – Воистину, вы украшаете столичное общество, без вас будет пусто…

Это означало: а не пора ли вам, сударь, и честь знать? Но Теодор не собирался понимать намеки – не обязан он, тупой солдафон, их понимать! А прямо ему на дверь не укажут – по крайней мере, до тех пор, пока не станет ясно, где Бейсингем и что с ним.

– Я хотел бы попросить у Вашего Величества разрешения остаться здесь еще на месяц, – ослепительно улыбнулся Гален. – У вас великолепный двор, прекрасное общество, а дома… дома меня никто не ждет, и даже слугам без меня спокойней…

– Тем более что у вас тут роман… – понимающе кивнула королева.

Два алых пятна вспыхнули на скулах цыгана, вспыхнули и пропали. Теодор быстро взглянул на Элизабет, но голубые глаза были невозмутимо ясны.

– Я имею в виду герцогиню Баррио. Право, генерал, я начинаю завидовать герцогине… Она видит вас чаще, чем я…

Давай, давай, издевайся, красотка! Сейчас тебе будет не до смеха.

– Ваше Величество, – Гален, смиренно опустив глаза, учтиво поклонился, – это совсем не то, что вы подумали. Как можно помышлять о каких-то романах… рядом с вами? Я езжу к герцогине, чтобы повидаться с генералом Энтони Бейсинге-мом. Нам приходилось воевать вместе и есть что вспомнить и о чем побеседовать.

Говорил он громко, командный генеральский голос громыхал на весь зал. Все вокруг сразу же притихли.

– Герцогиня, – королева старалась казаться спокойной, лишь легкая дрожь голоса выдавала ее, – герцог Оверхилл находится у вас в доме?

– Да, Ваше Величество, – с легким, почти незаметным поклоном ответила та.

– И вы никому ничего не сказали?

– Я не думала, что это кому-либо интересно, – с вызовом вскинула голову Эстер.

– Ваше Величество, – предупреждая дальнейшие военные действия, снова вступил в разговор Гален, – мы много говорили с генералом Бейсингемом, и мне удалось доказать ему, что он был не прав. Сейчас генерал серьезно болен, но как только он поправится, сразу же принесет вам присягу. Если он будет в силах возглавить кампанию, я, естественно, не стану настаивать на своем участии… но пока мне очень хотелось бы остаться… – и он взглянул на Элизабет несколько смущенно, но так, что превратно понять его было просто невозможно.

Силы возвращались медленно, однако Энтони торопился. Приняв решение, он не мог ждать – так уж устроены быки. Уже на следующий день после их военного совета он попробовал встать, и хотя ноги подгибались, а колени дрожали, сумел дойти до камина. Через полторы недели он уверенно ходил по комнатам, благо теперь не надо было скрываться, после чего решил, что ждать больше нечего, и попросил Теодора передать королеве, что готов присягнуть ей в любой день, когда Ее Величеству будет угодно.

– Завтра! – вернувшись, сказал Теодор.

Вот мосты и сожжены. Отступать некуда.

Всю ночь Энтони не мог заснуть. Оказалось, ему вовсе не надо упражняться в науке страха. Страх пришел сам собой – холодный, тяжелый, обессиливающий, оставалось лишь дать ему волю. Это было непривычно и неприятно, но удалось. Он лежал и вспоминал Тейн, и думал, думал… Если он ошибется… если ошибется, то снова окажется у них в руках, и теперь уже так легко не выкрутится. Одно дело – вспыльчивый любовник, и совсем другое – враг. Врага Бетти не выпустит. И снова он заставлял себя вспоминать Тейн, во всех невыносимых и унижающих подробностях…