Елена Прудникова - Мост через огненную реку

– Вы осыпали меня благодеяниями, – все так же глядя в пол, поклонился Энтони. – Какие слова я еще могу произнести?

– Это в знак того, что между нами больше нет разногласий. Их ведь нет, не правда ли, Тони? Посмотри на меня, я хочу видеть твои глаза!

В голосе Элизабет едва заметно сверкнула сталь, и в ответ сердце резанула ненависть. Энтони испугался, что выдаст себя, торопливо припомнил Тейн – подействовало, ненависть ушла, вернулся страх. Тогда он поднял глаза на королеву:

– Конечно, Ваше Величество, все в прошлом… – и попытался выдавить улыбку: не получилось, губы задрожали. Нет, дальше он не вытерпит, всему есть предел. Еще чуть-чуть, и с ним случится дворцовый морок, не хуже огненного. Энтони оттянул воротник мундира и прошептал:

– Ваше Величество, мне… мне не совсем хорошо. Я так спешил принести вам присягу, что поднялся с постели слишком рано. Прошу вас, позвольте мне уйти…

Улыбки Элизабет он не видел – зал перед глазами расплывался. Не видел, но ощутил. Нет, ей не противно, она довольна, как сытая кошка…

– Ступай, отдохни. Когда захочешь пройти к себе, любой из моих адъютантов или придворных покажет тебе твои покои… – и, мимолетно коснувшись его руки, тихонько добавила: – Ничего, Тони, ничего… Все будет хорошо.

Стараясь ступать твердо, он вышел в большую приемную. Народу там почти не было, все наслаждались спектаклем в тронном зале, а выйти сразу вслед за Энтони было бы невежливо. Дверь в бальный зал, по счастью, уже открыта, можно уйти туда, где-нибудь присесть, хотя бы в дамской уборной. Но все же кто-то проскользнул у него за спиной, шагнул вперед, взял за руку…

Боже мой, Рене! Только его и не хватало! Впрочем, можно подумать, что его здесь могло не быть…

– Тони! Что происходит? – тихо, почти шепотом говорил маркиз. – Что с тобой? Я Густава тогда чуть не убил. Приезжаю вечером домой, спрашиваю, не приходил ли кто, а он смеется – никого, только какой-то оборванец хотел меня видеть. Бог мой, я чуть с ума не сошел. Кинулся к тебе, а там никого нет, объехал всех знакомых, ты как в воду канул… Тони, неужели ты за два месяца не мог дать о себе знать? Или ты обиделся? Но за что? Из-за Густава?

Энтони смотрел в тревожные, непонимающие глаза маркиза, разговаривать ему не хотелось, да и не было сил. Куда он суется, ну куда? Неужели не видит, не чувствует?

– Рене, – оборвал он сбивчивую речь друга, и Шантье сразу замолчал. – Уезжай.

– Куда? – удивленно спросил тот.

– К себе, в Ориньян. Придешь домой сегодня, и вели собираться. Это единственное, что я могу тебе сказать.

– Почему?

– Потому что я хочу, чтобы ты остался жив. Эти игры не для тебя. Я еще никогда не был столь опасным другом, как теперь. Если ты хочешь, чтобы моя жизнь быта хотя бы чуть-чуть легче, уезжай. Пусть хоть за тебя я буду спокоен…

Утомленный столь долгой тирадой, он замолчал, чтобы отдышаться, ухватился за дверь. Постояв так минуту, поднял голову и встретил взгляд Шантье – в нем больше не было растерянности.

– Моя жизнь не так приятна, чтобы особенно над ней трястись, – тихо, одними губами проговорил Рене. – Я никуда не уеду. Я не стану беспокоить тебя, но если нужна будет помощь… все, что смогу. Сейчас я закричу на тебя, чтобы все видели, что мы поссорились, и уйду.

– Рене… – начал было Энтони.

– Да убирайся ты от меня к черту! – высоким срывающимся голосом закричал Шантье. – И дорогу ко мне забудь. Навсегда. Понял?

– Понял, – ответил Энтони и вышел.

А к королеве, когда Бейсингем ушел, снова подошел Гален. Генерал старался быть серьезным, сообразно моменту, но глаза смеялись. Он заговорил, и, помимо воли, прорвалась и засияла на лице торжествующая улыбка.

– Если Ваше Величество позволит быть откровенным…

– Вам позволено все! – засмеялась в ответ Элизабет.

Он поднял голову, в глазах вспыхнул опасный огонек, вроде бы хотел что-то сказать, но сдержался, улыбнулся, на сей раз безупречно светски.

– Если говорить правду – то боюсь, Ваше Величество, что вы дорого заплатили за ненужную вещь. Он, конечно, верен и честен, и все такое… Но я не думаю, что этот Энтони Бейсингем способен одержать хотя бы одну победу…

Энтони не собирался идти в свои покои, он хотел просто где-нибудь посидеть, собраться с мыслями, потом, может быть, поговорить с Теодором. Но едва он, миновав бальную залу, вышел в боковой коридор, как ему стало совсем худо. Ноги задрожали, накатилась отвратительная дурнота, стены вокруг начали плавно поворачиваться. Он прислонился к стене рядом с дверью в одну из дамских уборных, стараясь не упасть…

Казалось, Энтони нырнул в серый туман лишь на мгновение, но когда он очнулся, то был уже не в коридоре, а лежал на кушетке, над ним – лепной потолок. Пояс и камзол расстегнуты, в воздухе – слабый запах нюхательной соли. Рядом на небольшом пуфике женщина – худое удлиненное лицо, темно-русые волосы, зеленоватые глаза. Какое-то мгновение он воспринимал ее как часть сна, потом вспомнил имя и попытался привстать.

– Не надо, – покачала она головой. – Полежите немного.

– Странное ощущение, – попытался он улыбнуться. – Я не привык так лежать в присутствии дамы.

– Полежите, иначе обморок может повториться… – Она не приняла шутки, она была невероятно серьезна.

– Как я здесь оказался?

– Я шла по коридору, увидела, как вы цепляетесь за стену, позвала лакея, и он принес вас сюда…

– Какой ужас, – вздохнул Энтони. – Через полчаса весь дворец будет болтать, что генерал Бейсингем грохнулся в обморок.

– Не будет, – резко сказала она. – Это был наш лакей. Он не болтлив.

Энтони знал имя этой женщины – но, впрочем, никогда не смотрел на нее, как на женщину. Для этого она быта недостаточно хороша собой, а главное, недостаточно женственна. Глядя на Александру Монтазьен, младшую сестру королевы, многие удивлялись, как в одной семье могли родиться такие разные дети: прелестная, мягкая, как кошечка, Бетти и резкая, хмурая Сана, в полной мере унаследовавшая как фамильное лицо, так и фамильное высокомерие. Вот уже два года она быта помолвлена с Раулем Альтьери, младшим сыном знаменитого графа, но свадьба все оттягивалась. Рауль, в отличие от отца и брата, предпочитал женщин, но злые языки поговаривали, что он попросту не может решиться завершить дело браком, пугаясь характера невесты.

– Выпейте вина, – сказала Александра, подсовывая под голову Энтони валик. – Вы выглядите чуть-чуть краше покойника. Если вы так слабы, зачем было приезжать во дворец? Подождали бы еще недельку, ничего бы с Бетти не случилось…

– Нет уж, такие дела лучше делать побыстрее… – все еще слегка задыхаясь, ответил он. – А то мало ли…

– Понимаю, – иронично усмехнулась Александра.

– Боюсь, вам все же неизвестна глубина тех верноподданнических чувств, которые я питаю к Ее Величеству… – Черт ее знает, вроде бы у нее не слишком теплые отношения с сестрой, но вдруг это не так?