Владислав Русанов - Стальной дрозд

Тогда, принимая у нежданно-негаданно заробевшего Манфредо шлем и кирасу, Антоло не придал значения словам о дочке. Той самой, что убьет, если вдруг что… А после, уже в походе, вдруг подумал, хорошо бы, если бы это оказалась та самая девчонка, которая сунула ему букетик с подснежниками… Не кривя душой, молодой человек мог с уверенностью сказать – и Флана, и Пустельга остались где-то далеко-далеко, в другой жизни.

Антоло вел армию на защиту Табалы, не веря до конца, что способен отстоять родную землю. В конце концов, кто он такой? Студент, постигший грамматику с риторикой и арифметику с астрологией? Ну, начитался заметок мудрого военачальника, наслушался советов, а толку с этого? Выиграв одно сражение у мародеров, не связанных ни дисциплиной, ни сколь-нибудь достойной идеей, возомнил себя полководцем. А вражескую армию ведут опытные офицеры. Во главе барнцев стоит генерал Энлиль доль Гобарро. Звучное имя, наверняка благородное происхождение, блестящее образование и опыт… Опыт, опыт и опыт… Вот что печалило Антоло больше всего. Заучить стратегмы [33] – дело не хитрое. На то, чтобы научиться их применять в деле, могут уйти годы жизни. Этого времени ни у Антоло, ни у прочих табальцев не было.

Они шли и шли. Высылали вперед боевые дозоры и охранения, прикрывая колонну с флангов кавалерийскими отрядами. Им незачем было скрываться, но Антоло хотел скрыть от разведки барнцев численность своего войска. Поэтому фуражирам разрешалось врать напропалую в тех деревнях, где они закупали продовольствие для армии, приукрашая и расцвечивая как размер, так и заслуги армии. А дозоры и охранения каждый раз выдвигались с новыми значками и штандартами, будто бы от разных полков.

Прибыв в долину, которую местные проводники назвали Сухоросной, Антоло понял, что дальше идти не нужно. Здесь идеальное место для встречи с неприятелем, которая как ни крути, а состоится.

В пониженной, котлообразной части долины Триединый не создал ни единого родника или ключа, ни одной речушки или ручья. Зато выше, на юго-востоке протекала речка Жалька, неглубокая – овца вброд перейдет, – зато с чистой холодной водой. На берегу реки Антоло разместил обоз и на скорую руку укрепленный лагерь. Рвы решили не копать, все равно кольев для ограды в безлесной Табале днем с огнем не сыскать. Ограничились вагенбургом, составленным из возов, и четырьмя сторожевыми вышками, слепленными кое-как из жердей.

На холмах-могилах, пересекающих «скакательный сустав» долины, Антоло приказал соорудить редуты. По одному на каждый пригорок. Простые четырехугольники валов со рвами по внутренней стороне периметра. Снаружи рва не делали – боялись не успеть к приходу вражеской армии. Зато вал прикрыли дерном, совершенно сровняв его по цвету с зеленеющими склонами холмов.

Здесь, в шести редутах, Антоло разместил стрелков, лучников и арбалетчиков, приставив к последним по два заряжающих на брата. Только добровольцы. Двести человек без малого. В случае провала замысла они окажутся в окружении и почти наверняка будут уничтожены врагами.

В двухстах шагах за редутами выстроилась табальская пехота. Все по канонам воинского искусства. Ряд щитоносцев, за ними пикинеры. Потом – арбалетчики. На правом крыле Антоло сосредоточил конницу. Все равно слева – каменистая осыпь, по которой атака получится только шагом, да и то всадники будут больше под ноги смотреть, чтобы лошади копыта не побили, оскальзываясь на круглых валунах. Есть надежда, что барнцы этого не знают и могут атаковать слева. А чтобы еще больше раззадорить противника, там решено было поставить пращников – пастухов и крестьян из окрестных сел, напросившихся на войну. Пускай-ка барнские латники попробуют подойти к строю под градом камней…

Ударная сила – четыре десятка кентавров – прятались в глубокой лощине. Антоло поставил перед ними особо важную задачу – в разгар сражения пройти по тылам вражеской армии. Если получится, поджечь обоз, а нет – так просто посеять панику. Даже сведущий в воинском деле полководец растеряется, увидев конелюдей за тысячу миль от Великой Степи. И призадумается: а не готовят ли ему еще какую неожиданность.

И вот теперь, когда все приготовления закончены, все отряды расставлены, капитанам и лейтенантам объяснили, что они должны делать и в каком случае, военачальник и его штаб остались вроде как не у дел. Только ждать и молиться Триединому.

Барашки белых облаков неслись по сапфирно-синему небу. Холодный ветер сушил щеки, шевелил светлую бородку бывшего студента, рвал тяжелое полотнище стяга Стального Дрозда.

Антоло сдерживал себя, чтобы не начать ходить туда-сюда. Еще не хватало показать волнение перед ординарцами и вестовыми. Довольно с них, что штабные, переругиваясь, в сотый раз проверяют и перепроверяют план предстоящего боя. Они тоже люди, тоже переживают, но пытаются таким образом занять себя.

– Идут! – звонко выкрикнул вставший на цыпочки с вытянутой, как у аиста, шеей парнишка-вестовой. Сорвался на писк. Покраснел, словно маков цвет, но упрямо повторил: – Идут! Вижу!

Да. В самом деле. В дальнем конце долины замелькали флажки, похожие на те, которые конница прикрепляет позади копейных наконечников. Антоло пожалел, что под рукой нет чудо-трубки, через которую профессор Гольбрайн показывал им небесные светила. Почему никто еще не додумался использовать такие трубки на войне? Нужно будет обязательно заказать хотя бы одну…

Разъезд всадников в синих сюрко – рассмотреть герб, изображенный на них, не удалось бы, пожалуй, и через зрительную трубку – проскакали по дуге через низину, придержали коней в полумиле от редутов. Похоже было, что они переговариваются, потом один махнул рукой, и, подняв коней в галоп, дозор скрылся из виду.

Антоло поманил первого вестового:

– Скачи к ди Гоцци. Пусть готовятся. Сейчас начнется.

Мальчишка умчался к подножию холма, и вскоре дробный перестук копыт возвестил, что он отправился исполнять поручение. Ди Гоцци вызвался командовать гарнизонами редутов. «Жил всю жизнь неудачником, так хоть помру героем!» – смеясь пояснил свой выбор одноглазый кондотьер.

Второй гонец помчался к пехоте – предупредить, что пора возвращаться в строй. До того солдатам разрешили отдыхать по очереди, через десяток, чтобы не изнурить за время ожидания сражения.

– А если они не примут боя? – еле слышно проговорил Энзимо ди Полларе.

– Примут, – твердо ответил кондотьер дель Граттио. – Во-первых, они уверены в себе…

– И кулаки чешутся, – добавил генерал делла Нутто.

– Согласен, – кивнул кондотьер. – Но еще для их генерала важно, если он, конечно, не полный придурок, сломать хребет табальскому сопротивлению одним махом, не распыляя силы. Зачем гоняться за непокорными дворянами по всей стране, выколупывая их по одному из замков? Зачем штурмовать город за городом? Ведь вот они мы – как на ладошке. Приходи и бери.