Владислав Русанов - Закатный ураган

– Да?

– А то… Вот этим клинком, – палец егеря нежно прошелся по крестовине меча. – Только…

– Что – «только»?

– Да ладно…

– Нет, скажи. Я же понял, к чему ты ведешь. Кто еще способен на такое в Фан-Белле?

– Не знаю.

– Да ну? Ты ж сколько лет среди лихого люда трешься, Кисель? – вкрадчиво проговорил Брицелл.

– Заезжий кто-то, – мрачно ответил мастер клинка. – Нет в Фан-Белле таких. Мне бы нашептали. За последние пару лет тут и не появлялись мастера, способные учудить такое. Разве что Эван-капитан. Так я про него только слышал. С мечом в руках переведаться не довелось.

– И хвала Сущему, что не довелось, – веско заметил Брицелл. – Эван мог. Действительно мог. Уж я-то знаю.

– Эван был пригорянин, – сказал как бы невзначай Терциел.

– Да. Верно, твое святейшество.

– И Бейона, леди-канцлер наша, тоже пригорянка.

– И это правда. Да что ты мне истины прописные излагаешь! – возмутился было капитан егерей, но осекся. – Где два пригорянина, ищи третьего. Так выходит?

Жрец развел руками. Мол, я этого не говорил, твои слова.

– А мужик этот, что в подземелье сидел? – потер подбородок, размышляя, Брицелл. – Он не мог? Тьфу, что это я. А то пригорянин дался бы, чтоб его стреноженного, как жеребчика, привезли…

– Мой капитан, – Кисель откашлялся.

– Ну?

– Этого мужика я Бейоне привез.

– Да ну? А что ж раньше молчал?

– А никто не спрашивал.

– Да? Ладно. И что теперь скажешь?

– Он такого сделать не мог.

– Почему?

– Лопух. Растяпа. Мы его, почитай, голыми руками взяли и не вспотели. Помню, Тусан Рябой еще удивлялся: мол, какой же это чародей?

– А что, он чародей? – подался вперед Терциел.

– Да где там! – Кисель легко, краешком губ, усмехнулся. – Разве кто, волшбе обученный, позволит себя связать да еще и пинать при этом?

– Почему же ты решил?.. Или это Бейона тебе сказала?

– Да нет, твое святейшество. Она вообще не знала, кого мы ей привезем.

– А как же тогда она вас отправляла? – удивился капитан егерей. – Пойди туда, не знаю куда, привези то, не знаю что?

– Можно и так сказать, мой капитан. Мы искали по северной границе Ард’э’Клуэна все необычное, что подвернется под руку.

– Телят, там, двухголовых. Бабу с бородой, – усмехнулся Брицелл.

– Да нет, мой капитан. Любую необычную компанию, что придет с севера. От Лесогорья и верховий Аен Махи.

– Даже так? – склонил голову к плечу Терциел.

– Ну, и? – насупился Брицелл.

– Необычнее компании трудно и представить. Мне про них беглые работники рассказали…

– Какие такие – беглые?

– Ну, сказали, от рудознатца-де сбежали. Вроде как покойный король Экхард к Лесогорью рудознатца посылал. Озерника, из какой-то там здорово уважаемой Школы.

– Из Вальоны?– подсказал жрец.

– Да откуда ж мне знать, твое святейшество? И мужики того не сказывали. Ежели и слышали название города, все равно забыли.

– Ладно, стрыгай с ним, с городом-то, – махнул рукой капитан. – Был такой рудознатец. Я помню. Мастер Ойхон, кажется. Рассказывай дальше!

– Ну, так работники эти, беглые, рассказали, что-де вышли к их порубке четверо. Одноглазый мужик – седая борода, сам росту невеликого, чернявый. Пригорянином сказался. Второй – чуток повыше ростом, светло-русый. Борода тоже сединой паленная, но годков, на глаз ежели, поменьше будет. Этот здорово в самоцветах разбирался и говорил, что бежит с какого-то прииска, что в правобережье Аен Махи. Ну, с тех, что остроухим дань платили. С ними девка-арданка, годков четырнадцати-пятнадцати. Тот мужик, что с прииска, ее дочкой звал. Хотя сам – не ардан. А еще привезли в носилках, к конским седлам привязанных, больную остроухую. Сильно больную, в жару, в беспамятстве…

– Ну? Дальше!

– Вот привезли, и руки у них не отсохли. И заразы не убоялись. Потому как хвороба наверняка заразная была…

– Продолжай, будь так добр, сын мой, – в медовой сладости голоса Терциела прятался остро заточенный булат.

– Рудознатец и тот мужик, что помоложе, лечить ведьму взялись. Тьфу ты, что удумают люди, – сплюнул Кисель и растер носком сапога. – Как только с ума не сходят? Работники, понятное дело, воспротивились – кому охота рядом с ведьмой остроухой жить? Да еще заразной в придачу? Слово за слово. Рудознатец их стращать вздумал. Властью, данной королем, припугнул. А мужики за топоры да рогатины взялись… Вот тогда-то тот из пришлых, который с прииска, и разметал их по всей вырубке.

– Как это – «разметал»? – нахмурился Брицелл, а чародей только наклонил голову к другому плечу, задумчиво щурясь.

– Знамо как. Чародейством.

– А что ж не пригорянин их успокоил. Воин из Пригорья, знаешь, Кисель, многого стоит.

– Знаю, мой капитан. Только пригорянина они под прицел двух самострелов сразу взяли. Боялись, значится. А старателя чего бояться? Он не здоровый, скорее щуплый был, да кривоплечий к тому же.

– А что ж за чародейство? – снова сменил наклон головы Терциел.

– Ну, твое святейшество, откуда ж простым мужикам знать? У нас не всякий талун или служитель Пастыря Оленей в этом разбирается. Одно мне ведомо – напугались они по-черному. Бежали сломя голову. Троих товарищей в лесу потеряли. А один вовсе разутым удрал. А может, и не потеряли, товарищей-то, а поубивали их чародей с пригорянцем.

– И ты решил…

– Ну, я и решил. Решил, что необычнее путешественников все едино не найду, как ни старайся. И пошел искать по трактам и харчевням, по городкам пограничным и факториям. Нагнал я их в городишке Пузырь. Это на северо-западе, почти на берегу Ауд Мора.

– Так, так, – Терциел побарабанил пальцами по столу.

– Они в «Голове Мак Кехты» остановились. Ну, а мы в «Три медведя» завалились. Их сторожить до поры до времени я четверых парней отправил. Едва смерклось, и взяли. Тепленькими. Ну, сперва нам девка в руки попала. Бежала, не разбирая дороги. Кто ее выпер из харчевни на ночь глядя, не пойму? А следом и мужика принесло. Того, какой по описанию должен чародеем был быть. Мы его сперва с опаской вязали. Все, думали, вот сейчас молнией шарахнет или в свиней попревращает…

Терциел усмехнулся, подумав про себя: «Какая наивность! В свиней попревращает… Да ни один, даже самый сильный, жрец-маг не способен кубок воды в вино превратить. А с другой стороны, в краях, где процветают подобные суеверия, непочатый край работы для миссионера».

– …только он никого пальцем не тронул, – продолжал Кисель тем временем. – Нет, спервоначала-то в драку кинулся. Да жидковат оказался против моих ребят. Пару раз получил и скис. Тут мы на коней, как леди-канцлер приказала, и в Фан-Белл. А семерых я отправил в «Голову Мак Кехты», чтоб приволокли мне пригорянина и остроухую. Живых или мертвых. Лучше живых, но я им разрешил не цацкаться. Хорошие парни были. Тусан Рябой, Кегрек из Кобыльей Ляжки, Левч из Согелека, Дудочник, Бореек, Берген из Восточной марки, Гобрам-поморянин, – перечисляя соратников, полусотенник заметно помрачнел. – Ни один нас не догнал.