Петр Верещагин - Испытание Тьмой

Перетекающая из одной кошмарной формы в другую, уродливая тварь заносит над пленницей грубо обработанный каменный кинжал…

КАМЕННЫЙ!!! Камень-то – часть Земли!

Ты усмехаешься, чуть расслабившись. Металл Луджи еще не осилила бы, а с камнем справиться сможет. Тебе не нужно напрягать зрение, чтобы увидеть, как Дочь Земли призывает свой Знак: волны Первого Призыва по Нави разносятся далеко.

Коснувшись ее кожи, выщербленный от долгого употребления каменный клинок рассыпается на части. Один из осколков (конечно, чисто случайно) перерезает стягивающий локти пленницы ремень. В следующее мгновение шогготу приходится начинать изучение новой формы, в которую он был переведен внешним принуждением. «Форма» больше напоминает лужу слизи; потому, вероятно, что ею и является.

Луджи добирается до кучи щебня, некогда бывшего одним из домов, и осыпает градом метательных снарядов всех шогготов, оказавшихся в пределах досягаемости. Поскольку в каждый из камней она успевает вложить Знак с «расплющивающей» формулой (неосознанно, однако более чем эффективно), вскоре население безымянного древнего города резко уменьшается.

Посвящение завершено, с иронией констатируешь ты. Осталось простое развлечение. Чтобы не тратить даром времени, ты присоединяешься к девочке (точнее, следишь, чтобы Бесформенные не вспомнили о доступных им средствах обороны). Ох, думаешь ты, и достанется же вам обоим от Говорящего с Духами!

Последнее твое предположение, однако, не оправдывается. Черный гигант спокойно выслушивает захватывающую повесть дочери, отправляет ее к ближайшему ручью – смыть все следы слизи шогготов, – и лишь потом поворачивается к тебе.

– Акинак.

Это не застало тебя врасплох только потому, что ты еще на днях заметил в хижине Гонда пару вещичек, рядовых для Посвященного, но крайне необычных для дикаря-шамана из джунглей Гондваны.

– Он самый. – Отпираться бессмысленно.

– А ведь я мог бы получить награду за твою голову.

– Попробовать получить, – уточняешь ты. – Меня, знаешь ли, не так уж просто взять.

– Не сомневаюсь, – улыбается Говорящий. – Но я у тебя в долгу.

В долгу? Нет, ты вовсе не возражаешь, но когда это тебе удалось оказать ему то, что он считает услугой?

– Ты провел мою дочь через Посвящение. Я этого сделать не мог – сам знаешь, законы… – Что да, то да: самому устраивать Посвящение для кровного родственника запрещали все кодексы, включая самые лояльные.

– Я делал это не ради тебя. Известно ли у вас пророчество о Воителях Черного Рассвета?

– «У нас», как ты выразился, нет. Но я его знаю. – Улыбка вдруг исчезает с лица Гонда. – Ты же не хочешь сказать…

– До Черного Рассвета двенадцать лет, – с нажимом сообщаешь ты. – И твоя дочь, если ты до сих пор не заметил, является воплощенной Стихией Земли. Дальше объяснять?

Глянец силы исчезает с кожи Говорящего, и ты видишь перед собой не могучего, уверенного в себе воина-шамана, а усталого, пожилого человека, внезапно узревшего конец своих надежд.

– Ты не можешь… – шепчет он.

– У меня тут выбора не больше, чем у тебя. Или у нее.

– Но пообещай хотя бы…

– Не могу, – обрываешь ты. – Не хочу обманывать ни тебя, ни ее. Мне не по силам изменить ЭТО предначертание – и я далеко не уверен, что стал бы менять его, окажись у меня подобная возможность. Слишком многое поставлено на кон.

– Ты не поймешь, – устало говорит Гонд. – У тебя нет дочери…

– У меня двое детей, – отвечаешь ты, – сын и дочь. И если понадобится, я отдам и их жизни.

– Вместо своей? – с непередаваемым презрением спрашивает он.

Ты невесело усмехаешься:

– Моя жизнь стоит в списке первой. Не забывай, за меня обещано двести с лишним Пунктов Силы. Если это потребуется, чтобы переломить ход Битвы, я пойду и на такой шаг: Следующие Пути не цепляются за жизнь, мы слишком хорошо знакомы с обратной ее стороной.

Чернокожий гигант замолкает, затем проводит рукой по лицу, стирая все следы усталости, и вновь становится таким, каким ты его увидел впервые.

– Извини. Я был не прав.

– Пустое. Ты научил Луджи обращаться с оружием – хорошо. Теперь очередь за духами предков – среди них есть какие-нибудь Посвященные и Герои? Девочке многое нужно узнать, а я должен идти.

– На этот счет не беспокойся. Ей откроется сила самой земли.

– И я о том же, – усмехаешься ты, теперь уже без горечи.

Горевать действительно не о чем.

ЭТА земля может дать Ищущему многое. Здесь кровь значит больше, чем даже прирожденные способности и Дар. А у Луджи имеется и первое, и второе, и третье.

И неважно, что Посвящение не проводил один из Светлых Богов или небожителей. Тьма ведь является не менее могущественной стороной, и ты далек от того, чтобы недооценивать или презирать эту силу. Земля всегда олицетворяла древнее, первобытное могущество. Сиречь связанное не со Светом Истины, а с Тьмой Таинств…

Твои губы вновь искривляет ироническая усмешка. Может, Яромир с его задатками Чтеца Душ и сможет когда-нибудь впоследствии назваться Светлым, но вот про Эстер-Нефилим, несмотря даже на ее связь с Иешуа-Христом, этого сказать нельзя: Нефилим аж никак не считаются народом света. Луджи не будет особенно выделяться на этом фоне; тем паче, пятый Чемпион – Сумеречный, да и с четвертым покуда далеко не все кристально ясно. У тебя уже теперь возникает предчувствие, что с ним придется повозиться больше, чем со всеми прочими. Вода ведь, мягко говоря, не источник света. Под центрами Стихии Воды подразумеваются не ручейки, реки или озера, а моря – части Мирового Океана, коий благополучно существовал еще до отделения Света от Тьмы.

И здесь твои мысли вновь перекликаются со словами аль-Хазреда:

«Много столетий плодились Они на дне океанов, пока моря не отступили пред сушей; и полчища Их выползли на берег, и тьма воцарилась над землей.»

Ты даже знаешь, на какой именно берег Они, то бишь Древние и Их сородичи, выползли из отступающего океана. На берег Гондваны. Где до сих пор видны следы Их многовекового владычества, хотя прочие края давно позабыли и Их дела, и Их имена…

А вот об этом тебе думать вовсе не следует!

Ты пытаешься прервать эту мысль на середине, но не успеваешь; и Навь радостно повинуется приказу Повелителей, открывая под твоими ногами бездонный провал, подобный колодцу из Радужного Мира…

Нет, дно здесь все-таки есть.

Ты стоишь в кромешной тьме, для надежности сомкнув веки и отключив слух; но это не очень помогает, ибо твоя цепкая память хранит текст «Ал Азиф» – а на воображение ты, увы, не жалуешься…

«Древние именуют Своим Повелителем мерзкого бесформенного Азатота и обитают вместе с Ним в черной пещере в сердце бесконечности, где Он, подобный стервятнику, вгрызается в Первозданный Хаос под безумный грохот незримых барабанов, нестройный визг пронзительных свирелей и бессмысленный рев слепых, лишенных разума богов, что неустанно ковыляют без цели и размахивают руками.