Ольга Денисова - Черный цветок

— Не твоя вина, что твой сын стал преступником, мы знаем, что ты воспитывал его в строгости и послушании.

Мысль Жмура слегка споткнулась на слове «сын», но голос Огнезара, такой доверительный, теплый, обнадеживающий, вернул его к спокойному пониманию ситуации. Этот человек сейчас все ему объяснит, расскажет, как надо действовать. Кто лучше него может знать, как надо действовать?

— Но твои отцовские чувства мне понятны, я тоже отец, и мой сын тоже не всегда меня радует. Поэтому я и позвал тебя сюда. Я хочу, чтобы мы стали союзниками.

Ни один ущербный не смог бы устоять против этих слов. Огнезар сравнивал себя со Жмуром, говорил о своих отцовских проблемах, и, наконец, предлагал сотрудничество!

— Собственно, наши цели совершенно одинаковы. Я хочу, чтобы твой сын чистосердечно раскаялся в своем поступке и пошел домой. Наверное, ты хочешь того же самого.

Жмур кивнул. Как все просто! Он только раз взглянул в глаза Огнезару, и сразу понял, что решение проблемы существует.

— Твой сын попал под влияние не самых порядочных людей, попросту говоря — разбойников. Но он юн, а кто в юности не совершает ошибок? У нас с тобой есть три возможности, и мы воспользуемся каждой из них. Во-первых, ты должен быть с ним ласков, как бы ты на него ни сердился. Мальчик много страдал, и с лихвой наказан за легкомыслие. Тебе нужно пожалеть его, приласкать, объяснить, что ты любишь его и все ему прощаешь. Ты же не держишь на него зла?

Жмур покачал головой, боясь открыть рот.

— Расспроси его, как ему тут живется, что его пугает — пусть он пожалуется тебе, пусть почувствует твою заботу.

Ущербные не чувствуют жалости. Лишь боль и страх за близких. Мысль пришла и ушла, вновь смытая волшебным голосом благородного Огнезара.

— Потом ты объяснишь ему, что как только он скажет нам, где он спрятал медальон, так ты сразу уведешь его домой. Расскажешь, как хорошо ему будет дома, что к нему вернется мама, сестры. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Жмур кивнул. Боль в груди стала такой невыносимой, что он прижал к ней руку. И перед глазами вдруг возникли змеиные глаза Полоза. «Он лжет тебе. Он не отпустит твоего сына домой. Он убьет его, как только услышит желаемое».

— Я должен его соблазнить, — уверенно сказал Жмур, и Огнезар слегка отстранился, словно не ожидал он него этих слов.

— Правильно. Но ты же хочешь, чтобы твой сын вернулся отсюда вместе с тобой, правда?

— Хочу, — ответил Жмур.

Этот человек не может лгать. Есеня все расскажет, и они уйдут домой. Жмур так хорошо представил себе, как они идут домой, вместе, рядом, и все несчастья позади. А потом они уедут.

— Вот и прекрасно. Но если уговорить ты его не сможешь, мы прибегнем к третьей возможности. Ты обманешь его. Ты скажешь ему, что на самом деле тебя прислали его друзья-разбойники, и ты передашь им, где он спрятал медальон, чтобы они могли найти и забрать его из тайника.

Жмур сидел, как громом пораженный. Тройная игра его усталому, ущербному сознанию была не по силам.

«Ты должен обмануть благородного господина, самого проницательного из всех благородных господ». Глаза Полоза закачались перед лицом, голова его превратилась в голову змея, и плоский раздвоенный язык коснулся лица Жмура.

— Тебе пугает обман? Не бойся, это ложь во благо, — голос Огнезара вернул Жмура к действительности, — говорить об этом ты должен тихо, чтобы мальчик ничего не заподозрил. Я доверяю тебе, Жмур. Возможно, тебе придется пережить несколько неприятных минут, но, поверь мне, я делаю это только для успеха нашего общего дела.

Огнезар говорил долго, он рассказывал сценарий спектакля, в котором Жмуру будет принадлежать главная партия. Он заставил Жмура несколько раз повторить свою роль, он надеялся, что все пойдет по его плану. Так же, как сутки назад его заставлял повторять это Полоз.

Жмур почувствовал себя щепкой, которую несет стремительный поток, и с этим потоком ему не справиться. Он — игрушка в их руках, каждый из них добивается своего. Каждый из них хочет знать, где медальон, а он и его мальчик — просто фишки в их большой игре.

И когда Огнезар, успокоенный и удовлетворенный, велел тюремщикам привести Есеню, Жмур не знал и не понимал, что ему нужно делать, кого из них слушать и кому доверять. Доверять себе он тоже не мог. Огнезар усадил его на скамейку около бочки с водой, вскоре в застенок вошел кат с помощником, а через несколько минут Жмур увидел своего мальчика.

Увидел, и сначала не узнал. Есеня не мог стоять — у него были обожжены ступни, и двое тюремщиков держали его за бессильно повисшие вдоль тела руки. Он был раздет донага, голова его лежала на груди, и Жмур с ужасом увидел, что свалявшиеся темные вихры перемежаются с частыми седыми прядями. Его тело покрывали ожоги и кровавые рубцы, а кончики пальцев превратились в месиво.

— Смотри, кто к тебе пришел, — ласково сказал ему Огнезар.

Есеня поднял голову — испуганно, затравлено. В запавших глазах его — в янтарных глазах Надежи — плескалось отчаянье, взгляд бегал по сторонам, словно искал спасения, выхода. Губы стали кровавым пятном, и на них четко отпечатались глубокие следы зубов. Он увидел Жмура, немного успокоился и хрипло произнес:

— Здорово, бать…

— Сынок… — только и смог выговорить Жмур.

Опухоль в груди задавила дыхание. Он почувствовал, что сейчас внутри него что-то лопнет, как будто прорвется нарыв, ему стало страшно. Невыносимая, распирающая боль била в грудину с каждым ударом сердца, и сердце стучало редко и глухо.

— В колодки его, — равнодушно бросил Огнезар, — сечь.

Есеня втянул голову в плечи, и на глазах его показались слезы. Ему было страшно! Он дрожал, когда стражники зажимали его руки колодками, и захлестывали ноги ремнем. Воспаленные рваные раны, оставленные кнутом — старые и свежие — тянулись вдоль тела, и Жмур с ужасом понял, что его собираются хлестать прямо поперек них.

— Что вы делаете… — прошептал Жмур, — он же еще ребенок.

Никто не отреагировал на его слова. Палачи сняли со стены две узловатые веревочные плетки и, прежде чем начать, намочили их в воде — соленой воде, можно было не сомневаться.

— Уй, — тонко вскрикнул мальчик, как только безжалостная плеть опустилась на истерзанную спинку, — уй!

Жмур почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Он всегда молчал, его волчонок. Он никогда не просил пощады. Он и теперь успел закусить губу, и больше не вскрикивал, только стонал, скулил, как маленький щенок. И слезы его капали на пол из зажмуренных глаз. Судорога пробегала по его телу от каждого удара, он сжимал кулаки, и рвал стиснутые колодками запястья. Не сильно — сил у него не было. По спине побежала кровь, и Жмур увидел, что она красная.