Ян Ирвин - Тень в зеркале

Карана взглянула на дорогу, ведущую в Тольрим, и ей снова стало страшно. Сквозь туман она различила всадника на черном коне, направляющегося к Готриму. Он держал повод лошади, скачущей без седока. Вообще-то в этом не было ничего необычного, но почему-то вид этого незнакомца пробудил в девушке тревогу. Она отложила перо и подошла к двери.

Карана была убеждена, что к ней едет Магрета! Та самая Магрета, не будь которой, Карана до сих пор была бы рабыней в Альмадине, где ее обокрали два года назад. С тех пор они не виделись, но ей было известно, зачем приехала Магрета. Она ждала, что Карана отблагодарит ее за помощь.

Карана невольно вспомнила бесконечные дни ужасного рабского труда так живо, как могла только чувствительница. На какое-то мгновение она вновь перенеслась в Альмадин, где была прикована цепью к дубильному чану и где ее били, стоило ей на минутку присесть передохнуть. Ощутила смрад, поднимавшийся из чана, и к горлу сразу подступила тошнота…

— Эй ты, чучело! В какой стороне Кадор?

Карана с трудом вытащила из чана кожу, лежавшую там, пока с нее не сойдут остатки мяса, после чего с кожи нужно было соскрести шерсть. Она трудилась у чана уже месяц, но все равно задыхалась от смрада. Кроме того, она чувствовала приближение нового приступа лихорадки, судя по всему, еще более сильного, чем предыдущие. Она понимала, что не переживет его… Внезапно чья-то тень упала ей на лицо, милосердно заслонив его от лучей палящего солнца. Карана устало взглянула вверх.

— Я, кажется, с тобой разговариваю! — сказала красавица, сидевшая на рослом черном коне. — Мое имя Магрета, и я желаю знать…

Надменный тон этой преспокойно разгуливавшей на свободе незнакомки вывел девушку из себя.

— А мое имя — Карана, и я не чучело, а свободная женщина из Баннадора, — со злостью ответила она, перетащив кожу на стол со скребками для шерсти. Она вытерла пот с лица тыльной стороной руки, при этом измазав щеку зеленой слизью. Шапка упала у нее с головы, и по плечам рассыпались огненно-рыжие волосы.

— Это ты-то свободная женщина? — переспросила Магрета, при этом на ее лице не было и намека на улыбку.

— Меня обокрали. А это единственная работа, которую я сумела найти. Но еда и вода стоят больше, чем я зарабатываю в день, и мой долг хозяину увеличивается с каждым днем.

Карана наклонилась за шапкой. Ее талию опоясывал ржавый железный обруч, прикованный цепью к чану. В этот момент из сарая выбежала жилистая баба и начала хлестать ее по голове связкой прутьев. Девушка упала в грязь, закрываясь от побоев руками.

— За работу, ленивая рыжая сволочь! — осыпая Карану ударами, верещала надсмотрщица, половину лица которой покрывали струпья вечно гниющих язв. Вскоре она утомилась и скрылась в сарае, а Карана подползла к чану и с трудом поднялась на ноги. Нос у нее был разбит, и на вонючие кожи из него капала кровь.

— Я еду на запад, за Туркадское Море, и буду недалеко от Баннадора, — сказала Магрета. — Могу что-нибудь передать твоей семье.

— Я умру, пока ты туда доедешь, — сказала, трясясь в ознобе, севшая в грязь Карана. — Помоги мне, пожалуйста! В Баннадоре у меня поместье. Я верну тебе деньги.

Несчастные и обездоленные люди встречались на каждом шагу, но что-то в лице Караны заставило Магрету, познавшую на своем веку жестокость и несправедливость, прислушаться к словам девушки.

— Сколько же ты должна? — спросила она Карану.

— Десять серебряных таров.

Магрета так долго молчала, что Карана испугалась, не раскаялась ли та в том, что проявила к ней участие, а может быть, у путешественницы не было денег.

Наконец Магрета сказала:

— Это не так уж и много… Ладно, я заплачу за тебя, но ты должна обещать, что, если мне когда-нибудь понадобится помощь, ты сделаешь то, о чем я попрошу.

— Я сделаю все, что угодно, — ответила Карана.

Той же ночью у нее начался приступ лихорадки, несколько дней она лежала при смерти. Магрета не отходила от больной ни на шаг, когда же стало понятно, что та умирает, приказала отвезти Карану к своей госпоже — маленькой женщине с вечно молодыми глазами по имени Фечанда. Кроме эпизода ссоры из-за нее между Магретой и Фечандой, Карана почти ничего не помнила о своей болезни. Как только Каране стало лучше, Магрета отвезла ее в Туркад, находившийся в месяце пути от места, где жила Фечанда. В Туркаде же Магрета позаботилась о том, чтобы надежные люди отвезли девушку домой в Готрим…

Вернувшись домой, Карана обнаружила, что, несмотря на все усилия Рахиса, после нескольких лет засухи и неурожая Готрим пришел в упадок, а все старые запасы полностью истощились за четыре года ее скитаний. Хотя она имела поместье, в кармане у нее не было ни гроша. Лишь благодаря самой строгой экономии она сумела накопить немного денег, чтобы сходить в Чантхед. Это было единственное удовольствие, которое она смогла себе позволить за последнее время. Теперь же, если не произойдет чуда, ей не на что будет отправиться на осенний праздник. А тут еще Магрета! Что ей нужно? Карана давным-давно отослала ей десять серебряных монет, за которые та ее выкупила из рабства. Но уговор дороже денег, и ей придется выполнить свое обещание.

— Это ты, Магрета! — сказала Карана, стараясь не думать о прошлом. — Добро пожаловать. Проходи в дом. — Она придержала коня за узду, и Магрета спрыгнула на землю.

Карана посмотрела на свою загадочную спасительницу. Магрета была среднего роста, стройная, с каштановыми волосами, мягкими волнами ниспадавшими ей на плечи. Ее овальное лицо было удивительно красиво. Совершенство черт портили губы, искривленные словно в горькой усмешке, и постоянная напряженность во взгляде, как будто ее голубые глаза скрывали какую-то тайну. Магрета носила простые просторные одежды. Единственным украшением был великолепный браслет из черного дерева. Все ее движения отличались продуманностью и сдержанностью.

— Тебя оказалось нелегко найти, — сказала Магрета. Она говорила без акцента, но некоторая выспренность речи заставляла заподозрить, что она говорит на чужом для себя языке.

— Мои предки жили здесь тысячу лет, — сказала Карана, словно оправдываясь перед Магретой за то, что живет в такой глуши. — Ну проходи же в дом. Я угощу тебя сидром.

— Я предпочитаю воду, — сказала Магрета. — Мне не нравится состояние опьянения: голова всегда должна быть ясной.

Вспомнив, что Магрета не пьет и вообще избегает любых излишеств, Карана принесла кувшин воды и два бокала.

— Ты ко мне надолго? — спросила она, проходя с гостьей по коридорам башни, ведущим во двор, ограниченный с трех сторон террасами. Деревянные столбы во дворе были увиты виноградной лозой, испокон веков произраставшей там, но в это время года ягоды на ней были еще мелкие, как сушеный горох. Карана предложила Магрете самое удобное плетеное кресло, такое старое, что оно угрожающе заскрипело. Магрета сидела, сложив руки на сдвинутых коленях, в очень строгой позе, поэтому Карана не решилась развалиться в своем кресле так, как обычно делала в минуты отдыха.