Джена Шоуолтер - Поцелуй тьмы

Его руки, что доставили ей такое наслаждение прошлой ночью, сомкнулись на ее подбородке и приподняли его вверх.

«Пойми: я здесь, я твой. Я не сдаюсь»

Ох уж этот мужчина…

Их губы нежно встретились, мягко, так мягко, просто поглаживание, но ей этого было мало. Возможно, она никогда не удовольствуется чем-то меньшим, чем все, что этот воин может предложить.

«Сильнее» приказала она.

Языки столкнулись, переплетаясь, танцуя, пока они упивались друг другом. Теперь он знал наверняка, что не сможет использовать ключ для сделки с Кроном, но по-прежнему хотел ее. Он не мог сломать ее проклятия, но по-прежнему хотел ее. Она была переполнена радостью и облегчением, и еще немного подалась его чарам. Он – мой.

Если другая женщина когда-либо вздумает забрать его у нее, Анья, хорошо зная себя, была уверена, что убьет стерву. Хладнокровно. Болезненно. Теперь она не могла представить своей жизни без него. Уже подумывала, что и не жила до момента, когда увидела его впервые. Да, он мой. Ее рука запуталась в его шелковистых волосах, и она потерлась о его восставшую плоть. Мой.

Пока зарождалась эта мысль, раздался громоподобный смех.

Все внутренности Аньи внезапно сжались. Нервная система пришла в готовность, а сердце беспорядочно заколотилось. Пот увлажнил ладони. Она не оторвалась от Люциена, но прервала поцелуй и уставилась на него широко раскрытыми глазами. Нет. Не сейчас.

Он обмер. Его глаза сузились, и она заметила гневный блеск, как тогда в Греции. Она еще никогда не видела никого в такой ярости. Он выглядел так, будто преспокойно мог убить всех вокруг. Кроме нее. Руки мужчины по-прежнему нежно обвивали ее талию.

«Крон» напряженно произнес он. Никого, только этот ужасный голос.

Она кивнула.

«Чего ты желаешь, о Великий?»

Бог рассмеялся опять.

«Прямо сейчас я позволю тебе узнать, что нашел наилучший способ поставить тебя на колени, Анархия»

Дрожь охватила Люциена.

«Мой царь, она…»

«Молчи, Смерть. Ты снова не справился со своей работой, а мне надоело ждать. Убей ее. Здесь сию минуту»

Взор Люциена вернулся к Анье. Его мышцы напоминали камень. Он прекратил излучать жар страсти, место которого занимала ледяная решимость.

Она не хотела умирать, но также не желала, чтобы Люциен был наказан из-за нее. Если б она просто держалась от него подальше, ничего этого бы не произошло. Да уж, ничего. Ни поцелуев, ни прикасаний, ни…любви?

Нет, она не могла любить его. Любовь уничтожит ее, наверняка лишит свободы так, словно она опять окажется под замком.

Просто отдай Крону ключ.

Я не могу. Она утратит все. Свою независимость, свои силы, свои воспоминания. Она может даже позабыть собственное проклятье, переспать с кем-нибудь и нечаянно привязать себя к тому мужчине навечно. Боги, что же ей делать?

«Я не могу причинить ей вред» гордо вздернув подбородок, сказал Люциен. Однако в голосе его звучала мука.

«Я так не думаю. Мне трудно поверить, что Олимпийцы когда-то доверяли тебе свою защиту» напряженная пауза. «Слушай меня. Ты будешь слабнуть с каждым уходящим днем, если у меня не будет этого ключа»

«Что?» выдохнула Анья.

«Сначала, я полагал, что любовь к друзьям заставит его действовать. Теперь-то я знаю. Все время это тебя, Анья, надо было подтолкнуть»

Анья подыскивала подходящий ответ, чувствуя, как ужас леденит кровь.

«Крон…»

«Я видел, какой ты становишься с ним. Он не просто игрушка, как ты притворялась, но тот, кто действительно имеет для тебя значение. А теперь тебе придется выбирать, кто тебе дороже – он или ключ?» Крон рассмеялся, словно победа уже была в его руках. «Слышишь ли ты как тикают часики? Я слышу»

А потом повисла тишина.

Крон ушел, она знала это, потому что исчезла сопровождающая его визиты пульсация силы. Она задыхалась не в силах втянуть достаточно воздуха в легкие. Утратить Люциена? Нет!

«Не говори ни слова» прорычал Люциен. Он отказывался смотреть на нее. «Сейчас как никогда важно отыскать эти артефакты. Они источник его силы, и мы можем использовать их. Соберем необходимое – и в путь»

«Но…»

Он зашагал прочь, оставив ее одну в кабинете.

О, боги. Что, черт побери, она будет делать?

Что, черт побери, он будет делать?

Он любит Анью. Теперь Люциен признавал это. Знал это глубоко в душе и больше не мог отрицать. Он любит. Не в силах убить ее, и не может вынести мысли, что она будет привязана к Крону, что царь богов сможет найти ее в два счета. Также он не мог вынести того, что она будет слабой и бессильной. Не тогда, когда она стала значить для него больше, чем его собственная жизнь.

Ей нравилось красть, она часто лгала, могла убить без угрызений совести, капризничала по пустякам, не могла заниматься любовью, а все же он заботился о ней больше, чем даже о Мэрайе. Он и не думал, что такое возможно. Но Анья была его второй половинкой, его лучшей половинкой. Она заставила его чувствовать себя цельным, полнокровным, скорее мужчиной, чем демоном. Привлекательным мужчиной.

Она дала ему смысл жизни, прогнала его боль, его прошлое, и – когда поцеловала – его неуверенность в себе. Его развлекало ее чувство юмора, ее поступки интриговали. Просто находясь в ее присутствии, он ощущал большее наслаждение, чем от секса с любой другой женщиной.

Он знал лишь один способ спасения ее жизни. Как можно скорее найти артефакт и молиться, чтобы Крон захотел его сильнее ключа. Он с радостью выторгует за артефакт жизнь Аньи, и пропади пропадом этот ларец Пандоры.

Теперь, зная все, Люциен ни за что не позволит Анье отказаться от этого ключа. Она утратит свои силы, воспоминания, столь ценимую ею свободу. Жизнь? Без своей способности переноситься она будет уязвима для нападения любого рода. Она будет беспомощна. В ловушке. Если мужчина решит привязать ее к себе сексом, она не сможет исчезнуть или отбиться.

Рыча, Люциен вмазал кулаком по стене спальни, которую они занимали прошлой ночью. Спальни, которую они разделили с Аньей. Прекрасной, игривой, пылкой Аньей. Стена треснула; кровь полилась из поврежденной кожи на его руке.

Анья единственная женщина, что сквозь его шрамы рассмотрела в нем мужчину. В ее присутствии он чувствовал, что может покорить весь мир, и он не желал, чтобы это ощущение заканчивалось. Держать ее в своих руках было лучшим событием в его жизни. Ничто не могло сравниться с этим. Даже близко.

Люциен потер своей пульсирующей рукой лицо. Пульсирующей? Да. Она не исцелилась мгновенно, но осталась порезанной. Темно-синие и багровые синяки образовывались на костяшках.

«Ты будешь слабеть» предупредил Крон.

Он мрачно усмехнулся. Неважно что бы он ни сделал, какой бы путь он ни избрал, он будет слабеть.