Сергей Щеглов - Часовой Армагеддона

Валентин вытащил шкатулку. Дрожь мягко охватила правую руку. Ну, подруга, давай. До самого вечера, на меня, моих друзей и этого дракона, полную защиту от всего, что только можно себе представить. Сможешь?

Шкатулка засветилась зеленым, шарики затряслись в своих гнездах. Один из них мягко выскользнул наружу, издав чмокающий звук. Валентин наблюдал за Шкатулкой с напряженным вниманием; если что-то пойдет не так, еще не поздно дать деру. Тогда путь один — домой, в Эбо.

Валентин почти хотел, чтобы у Шкатулки ничего не получилось.

Шарик повис в воздухе, затем стал расти, одновременно становясь все более прозрачным и бесплотным. Когда его едва видимая поверхность коснулась лица Валентина, он почувствовал лишь легкое дуновение холодного воздуха — и больше ничего. А затем шарик раздулся за пределы дракона, и исчез, оставив лишь приятное ощущение безопасности, сродни тому, которое испытываешь в компьютерных игрушках.

Сработала, подумал Валентин с облегчением. Что ж я, дурак, на тысячу лет защиты не попросил? Впрочем, еще успею.

Размышления Валентина прервал Хаям:

— Отличный залп! — вскричал он, указывая вперед.

Валентин посмотрел на Анхард и увидел, что самрухары выстроились в образцовый боевой порядок — полусферу из доброй сотни птиц, центром которой являлся Селингари. И от каждой из птиц к огненному дракону летела маленькая — издалека — стрела, несущая мгновенную смерть всему живому. Ну, Шкатулка, подумал Валентин, то-то будет прикол…

Додумать он не успел. Дракон слегка дрогнул, словно поежился, и стрелы, мелькнув перед самым носом, пропали начисто. Будто их и не было, поразился Валентин и оглянулся назад — оп-па! Промахнулись?! Все?!

Стрелы улетали вдаль, пройдя, мимо — а если уж быть совсем точным, то прямо сквозь дракона, защищенного легендарным талисманом. Улетая, они казались совершенно безобидными, и даже облачка взрывов, усеявшие землю там, где они наконец прервали полет, выглядели маленькими и несерьезными.

А Селингари все так же летел вперед, не снижая скорости. Самрухары сумели перестроиться в новую фигуру атаки. Теперь они окружили дракона со всех сторон и дали второй залп.

На этот раз Селингари дрожал несколько секунд. Валентин почти ощутил, как сквозь него пролетает чуждая магия — но для глаз все выглядело как обычно: стрелы приближались, терялись из виду и снова появлялись, но уже с другой стороны, там, откуда в свою очередь стреляли другие крылатые всадники.

Валентин невольно вскрикнул, когда первая стрела попала в цель.

Еще мгновение назад самрухар, раскинув крылья в планирующем полете, скользил вперед за безнадежно обогнавшим его Селингари — и вдруг пролетавшая мимо стрела расцвела искрящимся облаком взрыва. В тот же миг самрухар из черного стал алым, крылья его распались на бурые лохмотья; самрухар завис в воздухе уже не птицей, а бесформенной массой перьев, костей и сухожилий, слепленных вместе кровавой слизью — и начал медленно падать вниз, оставив за собой облако черных перьев.

А ведь стрела разорвалась метрах в двадцати от него, подумал Валентин. По спине пробежал холодок — сунься мы сюда без Шкатулки…

— Они перебили друг друга, — изумленно произнес Талион. — Шкатулка знает секрет победы без боя!

Валентин огляделся, и ему стало совсем худо. Ни одного — он повертел головой, чувствуя, как озноб пробивает его до костей — нет, ни одного из сотен самрухаров не осталось в воздухе! Только редкие облачка перьев да темные точки, падающие к земле.

И ведь это только начало, первая линия обороны. Валентин затряс головой — проклятье, кого же Серый ждал в гости, раз так вооружил охрану?

Селингари беспрепятственно подлетел к башне и опустился на ее плоскую крышу, подозрительно напоминавшую ровную поверхность Ганагана.

Восемь молний ударили одновременно, заставив Валентина зажмуриться.

Открывать глаза он не спешил. Все было слишком очевидно.

— Никого не осталось, — прокомментировал Бранбо. — Хозяин знал, что делал, когда запретил мне исследовать эту шкатулку.

Валентин открыл глаза. Молнии, исторгнутые магическими конденсаторами, или, по местному, Хрустальными Глазами, очистили поверхность крыши от всего, что там находилось. Местами еще дымились какие-то подозрительные влажные пятна, но в целом вокруг было так же безлюдно, как совсем недавно — в Ганагане.

Сами Хрустальные Глаза, оплавленные, покрытые копотью, уже вряд ли способны были повторить совершенную глупость.

Валентин посмотрел на своих соратников, те в свою очередь посмотрели на него. Ну, что теперь?!

Валентин вспомнил, что должен делать командир: не оставлять солдатам ни минуты свободного времени. А то еще думать начнут.

— Талион, — оказал он строго, — ты должен знать, как войти в Башню.

— Вход перед нами, — ответил Талион, указывая на темный провал, находившийся метрах в тридцати слева курсу. — Но Серый в любое мгновение может закрыть его навсегда.

— Для этого он сначала должен узнать, что мы пришли, а когда он это узнает, он сам выскочит нам навстречу, — возразил Валентин, делая шаг вперед. Селингари распахнул проход. Валентин замер, ошарашенный пахнувшим в лицо жаром. Солнце, немилосердно палившее с неба, раскалило черный камень крыши. Воздух дрожал, живо напомнив Валентину родные Жгучие Пески. Ну и погодка, подумал он, обливаясь потом; а ведь только десять утра!

Еще минуту назад Валентин собирался просто подождать Серого на крыше Анхарда; но сейчас ему захотелось совершать великие подвиги в более прохладном месте.

— За мной! — скомандовал Валентин, быстрым шагом направляясь к провалу.

Парадный вход — он же и выход — Анхарда больше всего походил на амфитеатр, утопленный в километровой толще Башни. На месте сцены зиял уходивший вниз на сотни метров вентиляционный колодец, откуда веяло заветной прохладой; оттуда же, в шесть рядов, ощетинившись самострелами, поднималась по широкой винтовой галерее бесконечная череда Воителей. Валентин попытался проследить, откуда вытекает эта красно-белая людская река, но горизонтальные галереи были скрыты многочисленными колоннадами, навесами и прочими украшениями, делавшими каждый этаж колодца непохожим на все остальные.

Командир передового отряда заметил непрошеных гостей, и издал вопль — то ли «товсь», то ли «пли». Валентин отшатнулся — туча стрел полетела, казалось, прямо в него. Мгновением позже стрелы исчезли, не причинив его небольшому отряду никакого вреда.

Валентин пожал плечами и несколько нервно двинулся вниз по винтовой галерее. Талион, Хаям и Бранбо шли следом, вперед никто не забегал.

Воители успели дать еще три залпа; потом, сообразив, что это бесполезно, подались назад. Офицер завопил что-то совсем непонятное; Валентину показалось, что он пытается воодушевить стрелков на рукопашный бой.