Эльберд Гаглоев - Во славу Блистательного Дома

Многими навыками и умениями обладал Великий Маг и Колдун Тивас, но не нашлось среди их великого числа одного – умения работать в подполье, жить, пребывая в розыске. Очень долго он был одним из первых людей Империи и теперь даже при всем своем уме просто не задумывался о проблемах безопасности. Глубоко в подсознании он не мог внушить себе, что этот город, отцом которого он во многом считал себя, теперь не родной ему. Напротив, чужой и опасный. И потому умудрялся проявлять такую беспечность. Желанию его воспротивился ни кто иной, как Хамыц.

Уроки, вбитые в него Саином, он усвоил намертво. Контроль территории, разведка и лишь потом проникновение. Именно поэтому они и не угодили в гостеприимно расставленную засаду. Отправленный на разведку Граик в первом же кабачке обнаружил непомерное количество людей, крайне любопытно относящихся к входящим... Что поделать, у неофитов тайной службы не было школы. А мастеров увел с собой Седой Лис. Поэтому Граику, человеку специфичной судьбы, немало повидавшему на своем веку сотрудников охранки, не стоило большого труда понять, кем являлись эти поздние гуляки, так не похожие на магов и воинов Ордена Стражных Магов. Он легко ушел в темных переулках от неловкой слежки и, вернувшись к своим соратникам, порадовал их нерадостными известиями. Он-то и предложил подрастерявшемуся Тивасу посетить штаб-квартиру юных последователей Саина.

Кантик бы, пожалуй, не впустил, нет, скорее, постарался бы не впустить поздних визитеров, если бы не странный рассказ о возвращении учителя, выслушанный из уст заслуживавшего всяческого доверия Хасика конт Мостиздах. Учитель, помнится, покидал Столицу в большой спешке. И совсем не сведения о некоем важном и, соответственно, очень дорогом артефакте явились ее причиной. Кантик был в числе нескольких старших учеников, обеспечивавших безопасность последней деловой встречи учителя, так что имел возможность наблюдать очень довольное лицо обычно невозмутимого шефа по окончании этой встречи. Так что основания полагать, что закончилась она удачно для учителя, присутствовали. А вот что касается его торговых контрагентов – здесь ситуация была крайне спорная. По правилам, разработанным учителем для проведения подобных мероприятий, контроль за местом встречи надлежало осуществлять после ее завершения еще в течение часа. Как объяснял магистр, именно в течение этого времени рассеивался тот самый след, который можно было взять первичными – на этом моменте магистр всегда заострял внимание – именно первичными магическими средствами.

Но в тот раз так долго ждать не пришлось. Те, кому магистр оставил тот увесистый предмет в кожаной сумке, с которой вошел в дом, похоже, очень давно ждали встречи с этим самым предметом. Так что очень скоро из окон этого самого дома полился нежный такой салатный свет. Кантик подумал было, что это краткая вспышка, но нет. Свет все лился и лился, становился все нежнее и салатнее, а стены дома, казалось, стали впитывать его и становиться прозрачнее. Зрелище завораживало. Очарование разворачивающегося зрелища прервало шумное появление кавалькады Стражных Магов в сопровождении Мечей Мудрости, орденской стражи, явившейся «в силах тяжких». Великаны в синих, глухих, заляпанных золотыми блямбами доспехах, едва слетев с коней, с разгона вынесли дверь. Солидная такая, явно из каменного падуба, еще и укрепленная стальными полосами она продержалась под их неистовым напором едва ли секунду. После чего в оскаленный обломками дверной проем вломились Стражные Маги. И то, что посохи свои боевые закинули за спины, указывало на то, что драться они собрались насмерть.

И биться им, похоже, пришлось по-настоящему. Бешено пульсирующие разноцветные сполохи едва не свели с ума даже совсем не близко засевшего Кантика. А чей-то неистовый, уходящий за грань слуха, визг заставил его, уже испытанного воина, совсем по-детски заткнуть ладонями уши. Длилось это, к счастью, недолго. С громким шелестом что-то лопнуло. И наступила совершенно звенящая тишина. Кантик понял, что все закончилось, когда стоявшие по периметру Мечи Мудрости поднялись из-за щитов, за которыми сразу устроились, преклонив одно колено. Забросили щиты за спину, но мечи в ножны не убрали. Однако по тому, что до того напряженно молчавшие воины начали переговариваться, парень сделал вывод, что самое неприятное позади.

Еще дядька Архип, который натаскивал его с малых ногтей, вбивал ему в голову эту простую и ясную мысль. Нельзя смотреть прямо на человека, за которым следишь. Учует. А уж воин-то и подавно. Расслабился молодой конт, да и любопытство взяло. Засмотрелся он даже не на воина. На щит. Был тот формы куда как странной. И украшен очень странно. Не гербом. А некоей совершенной бессмыслицей с точки зрения геральдики. Но умелому и щит не помеха. Всем телом, как волчак, развернулся опытный гвардеец, и Кантик почти физически ощутил, как полосует бдительный взор из-за глухого забрала фасад того самого дома, где укрылся юный правонарушитель.

Мечи Мудрости воинами слыли знатными, едва ли не лучшими. Кантик хорошо помнил, как всего лишь один из пяти тех, что сопровождали Стражных Магов, по какой-то своей надобности посетивших папенькин фольварк, вырезал четверых панегров, не к ночи они будут помянуты. Панегра лучше встречать вчетвером, а лучше впятером, когда соратники прикрывают тебя от неистовой твари ростовыми щитами, а ты выжидаешь момент, чтобы пробить угольно-гибкое тело тяжелым клинком рогатины. А в одиночку против этой твари – нет уж, увольте. Но тот в четыре удара клинка разделался с малым прайдом и не запыхался. Даже удивился, когда ему предложили долю в добыче. Правда, потом удивился еще раз. Когда названную долю все же принесли.

И вот сейчас такой же и высматривал пока невидимую добычу. Кантик тогда предпочел ретироваться. Тихо-тихо, не поднимая головы, чтобы не выдать себя взглядом, дополз он до края крыши, спрыгнул. Он вообще-то всегда считался знатным бегуном. А уж с такого-то страха.

Когда он донес рассказ об описанных выше событиях до Магистра, тот, помнится, нашел какие-то очень срочные дела, по словам его, требующие немалого времени. Им же, ученикам своим, он завещал стеречь Братство. Умчался он быстро. Если бы не уважение, которое Кантик испытывал к магистру, назвал бы он такую спешку бегством. И вот. Вернулся. Но визитом своим не почтил. Странно. Более чем странно. Кантик любил странности. А уж более всего такие. Кровь будоражащие.

Юный головорез, кстати, совсем не разделил экстатической радости коллег по Братству по поводу возвращения учителя. Было на то несколько причин. И первой из них, хотя признаваться в этом совсем не хотелось, была обида. Неприличное, конечно, облику сурового воина чувство, но чересчур легко, по мнению Кантика, оставил он своих последователей один на один с противником, куда как серьезным. Орденом Стражных Магов. И расхлебывать учиненное Магистром варево пришлось им. Людям, конечно, куда как самодостаточным, и впоследствии это серьезно подняло планку самооценки, но мальчишкам в высоких эмпиреях разбиравшихся слабо. И это в глазах Кантика характеризовало учителя не с самой лучей стороны. Сам бы он так даже при некоторой неординарности мышления не поступил. Конечно, добрую службу сыграло то, что они на самом деле в тонкости контактов учителя посвящены не были. Но и общения с работниками Ордена Стражных Магов душевного спокойствия не добавило. В мирские проблемы они, как правило, предпочитали не вмешиваться. Но вот когда дело касалось вопросов знакомых, действовали настолько решительно и прямолинейно, что приводили в состояние шока видавшую виды городскую стражу. Да и что говорить, спокойствие тонких линий требовало принятия мер жестких и моментальных.