Константин Соловьев - Урод

Увидеть – и понять.

Тщетно.

Ощущение исчезло мгновенно, туман рассеялся. Осталась только неровно освещенная факелами комната и умирающий старик у стены. Глядя снизу вверх на Крэйна, он молчал, и по узкому острому подбородку стекала густая нитка крови. Ощущения скачком вернулись в норму – Крэйн почувствовал спиной стену, к которой безотчетно прижался кассом, услышал взволнованные голоса дружинников за спиной, увидел разгоряченные, почти лишенные человеческих черт лица с горящими глазами, которые жадно смотрели на него, шэла Алдион, беспомощно стоящего с обнаженным эскертом в руке. От багрового свечения факелов жгло глаза, воздух казался горячим и терпким, он пах кровью и пылью, на все это наслаивался ужасный запах из котла, где все еще бурлила непонятная жидкость. Крэйна замутило, он резко отвернулся от старика и увидел взволнованное лицо Армада.

– Что с тобой, Крэйн? Говорить можешь?

– Ничего. – Голос повиновался ему с трудом. – Я в порядке. Витор!

– Здесь.

– Докончи. Мы идем обратно.

Дружинник поспешно шагнул к старику, нерешительно поднимая собственный эскерт. Крэйн оттолкнул Армада и вышел из склета. Столпившиеся у порога, но не решавшиеся зайти внутрь отхлынули в стороны, освобождая ему дорогу. Показалось, или на лицах их действительно было удивление?

Крэйн молча засунул так и не пригодившийся эскерт в ножны и пошел вперед. Где-то за его спиной раздался тихий шелестящий свист, а затем что-то вроде приглушенного всплеска, словно кто-то кинул крошечный камешек в спокойные и глубокие воды озера. Кажется, был еще скрип, словно чем-то крепким и острым царапали по дереву, но это уже могло ему показаться.

Увидев его, трактирщик вздрогнул и отступил в сторону, пропуская внутрь. Крэйн усмехнулся, ловя его испуганный взгляд, взгляд безвольного жалкого раба, и вошел внутрь, жестом приказав дружинникам остаться снаружи. Сейчас ему не хотелось видеть человеческие лица. Минутная слабость? Возможно. Сейчас ему требуется лишь полный кувшин фасха и одиночество. К счастью, все посетители давно покинули залу, он мог остаться наедине сам с собой. Брезгливо окинув взглядом обломки и черепки на полу, он отыскал чудом уцелевший стол и сел, положив рядом ножны с двумя оставшимися эскертами. Шипастые лезвия, несмотря на ножны из плотной кожи и касс, натирали спину. Ему казалось, словно к спине его приложили две раскаленные полосы. Третий эскерт, покрытый кровью старика и переданный Витором, он не глядя сломал о колено и выбросил около склета.

Смазливая молодая прислужница робко подошла к нему, нерешительно потупив глаза. Даже света оставшихся факелов хватало, чтобы увидеть густой румянец на ее детских еще пухлых щеках.

– Мой шэл… – Она бросила на него взгляд, в котором читались восхищение и преданность. – Что вам угодно? Еще фасха?

Крэйн смотрел на нее и чувствовал, как в нем медленно загорается желание. Стержень внутри него окреп, мир снова стал ясным и простым. Без тумана.

– Нам угодно. – Он поднялся и, обхватив ее вокруг не сформировавшейся еще талии, грубо притянул к себе. В лицо пахнуло каким-то давно забытым теплым запахом. – Но никакого фасха.

Она испуганно забилась в его объятиях, попыталась отстраниться, но он держал крепко, другой рукой уже срывая с нее талем. Она сопротивлялась, сотрясаясь от ужаса и рыданий, но он уже не слышал этого – в ноздри ударил пряный хмелящий аромат, сопротивляться которому было невозможно.

Комната дернулась и упруго поплыла перед глазами.

Трактирщик смотрел на них с другого конца залы, и лицо его было бледно, как глиняные стены.

– Вон! – рявкнул на него Крэйн, открывая дверь в боковую комнату и вталкивая туда сопротивляющуюся девушку. – Кишки выпущу!

Что-то с громким стуком упало на пол. На мгновение отвлекшись, он увидел простую дешевую заколку с тремя прозрачными ракушками.

Но долго смотреть на нее не стал.

Утро Эно выдалось душным и жарким. Проснувшись, Крэйн некоторое время следил за тусклыми зелеными огнями, неподвижно замершими на стенах. Его покои располагались на втором уровне и не имели окон, зато шэл не был ограничен в вигах. Распространяемый ими едкий размытый свет был неприятен для глаз, но это было хоть какое-то освещение.

Крэйн приподнялся на локте и поморщился – голова гудела и казалась неповоротливой, как свежий деревянный сруб, она с трудом поворачивалась на окостеневшей ноющей шее. В комнате пахло старым прокисшим фасхом, и лишь через некоторое время он понял, что источником этого отвратительного запаха является он сам. Нащупав под кроватью оставленную вчера едва початую кружку, Крэйн с омерзением швырнул ее в стену. На свежей глине образовалась глубокая вмятина, вниз, словно огромная плоская медуза, пополз фасх.

– Что ты? – Лине проснулась внезапно и схватила его за руку. Пальцы у нее были мягкие и горячие со сна, Крэйн улыбнулся. – В чем дело?

– Ничего. Спи.

Она зевнула и обмякла, поняв, что ничего страшного не случилось.

– Уже не хочу. Что с тобой? Приступ злости с утра?

– Не важно.

– Принести воды?

– Просто не мешай.

Она не ответила. Обвязав вокруг пояса лежащий возле кровати вельт, Крэйн поднялся и сделал несколько шагов по комнате. Опочивальня, и раньше раздражавшая его непомерным размером, сейчас показалась огромной, как поле. Заставленная бесполезными и бестолковыми предметами, она походила на густой подлесок, в котором затерялась кровать. Крэйн никогда не пытался изменить проектировку своих покоев – при одной мысли о том, сколько будет хлопот и суеты, он готов был махнуть на все рукой и сдаться, тем более что закат Эно чаще встречал его в трактирном зале и на постоялом дворе, чем в родовых покоях Алдион. Наверное, была и другая причина – опочивальню младшего шэла обустраивала сама Риаен, в те дни, когда огромный тор-склет, заложенный еще Кираном, постепенно стали обживать под ее руководством.

Старый Киран умер еще до того, как из земли поднялись первые бревна, но Риаен настояла на том, чтобы даже приготовления к похоронам не прерывали возведения здания. Крэйну даже подумалось, что шаббэл таким образом пытается увековечить память своего рано ушедшего мужа. Возможно, именно поэтому тор-склет, на стадии проектирования напоминавший обычный склет Алдиона, лишь многоярусный и значительно увеличенный, вдруг стал напоминать своими острыми резкими чертами самого покойного шэба Кирана.

На втором этаже появилась огражденная кольями пристройка, причудливый широкий карниз, из четырех углов к небу поползли узкие длинные шпили башен, сложенных, как и сам тор-склет, из пересекающихся на стыке бревен таким образом, чтобы каждый угол образовывал два ряда горизонтальных деревянных острий, смотрящих в разные стороны. Нечто похожее, Крэйн от кого-то слышал, делали рыбаки, что-то вроде небольшого ящика из тонких веток, только там острия смотрели вовнутрь, чтобы насадить проплывающую сквозь ловушку рыбу. У нового тор-склета Алдион, как и у всякого склета, острия бревен, из которых были сложены высокие стены, смотрели наружу.